Одна безумная ночь - Смит Барбара Доусон. Страница 36

Но этот свой секрет он никогда не выдаст. Никто, кроме него, Майкла и Вивьен, не знал правды об отце Эми. И никто никогда не узнает.

– Проклятие, Шер!

Брэнд порвал листок и, открыв окно, выбросил обрывки. Ледяной ветер тут же подхватил клочки бумаги и унес их во тьму. Однако этот мальчишеский поступок ничуть не ослабил обруча, теснившего его грудь.

Шарлотта едва заметно улыбнулась и проговорила:

– Я не сомневалась, что ты поступишь именно так. Но это не имеет значения, поскольку я запомнила имена.

– Выходит, ты показала мне список только для того, . чтобы позлить?

– Конечно, нет, – возразила Шарлотта. – Я хотела, чтобы ты осознал всю серьезность моих намерений. Имей в виду, я от своих планов не отступлюсь. Не отступлюсь, даже если ты рассердишься.

Рассердится? Мягко сказано. Он кипел от ярости и с трудом сдерживал желание садануть кулаком в стенку экипажа. Следовало заставить ее замолчать. Но как? Брэнд знал только один верный способ...

Он приблизил к ней лицо и тотчас же заметил, что глаза ее расширились.

– Что ж, Шер, ты своего добилась. Вот тебе мой предсказуемый ответ.

Брэнд еще ближе к ней придвинулся, и она, тихонько ахнув, попыталась отстраниться. Но уже в следующий момент он взял ее за плечи, привлек к себе и впился поцелуем в ее губы. Шарлотта не противилась, и он решил, что ее покорность вызвана замешательством. Но секунда проходила за секундой, а она, как ни странно, не делала попыток высвободиться. Более того, в какой-то момент он вдруг почувствовал, что ее пальцы впились ему в плечи, словно она хотела прижать его к себе еще крепче.

Прошло еще несколько секунд, и тут она по-настоящему его удивила. Обвив руками его шею, Шарлотта ответила на поцелуй. Она сделала это не очень-то уверенно, но ее реакция была совершенно искренней – он нисколько не сомневался. И Брэнд тотчас же представил, что они с Шарлоттой обнаженные и он обучает ее искусству страсти.

Проклиная плотные зимние одежды, разделявшие их тела, он запустил руку ей под ротонду и нашел ее груди. В глубине души Брэнд чувствовал себя мужланом, грубым мужланом... И, конечно же, он прекрасно понимал: чтобы соблазнить Шарлотту, одного поцелуя мало, следует проявить терпение.

Но Брэнд уже не мог себя сдерживать. В следующее мгновение он запустил руку ей под юбку и нащупал подвязки. Потом его рука скользнула еще выше – и вдруг он почувствовал, как Шарлотта оттолкнула его.

И почти тотчас же экипаж резко свернул за угол, так что Брэнд едва удержался на сиденье. Из открытого окна в лицо ему пахнуло холодным воздухом, и он, наконец-то, пришел в себя. Шарлотта же с невозмутимым видом расправляла юбки.

Брэнд сознавал, что должен извиниться, но ее самообладание спровоцировало его на грубость.

– Черт возьми, Шер, ты не должна была это делать.

– И ты не должен был, – парировала она. – Хочешь совет? В другой раз не забудь спросить у леди разрешения.

Говорила она тихо и ровно – в ее голосе не было ни намека на эмоции. Брэнд же с трудом переводил дыхание, и его сердце гулко стучало в груди. У него даже дрожали руки. Подумать только – дрожали руки! Когда женщина воздействовала на него подобным образом? Он не мог припомнить. Он вообще ни о чем не мог думать.

Брэнд заставил себя усмехнуться и заявил:

– Но ты ответила на мой поцелуй – значит, дала разрешение.

У нее вырвался грудной смешок.

– С моей стороны было бы глупо обсуждать эту тему. Но как бы то ни было, удовольствие было мимолетным.

– Неужели, Шер? Нет, не верю. Ты не можешь отрицать, что между нами существует плотское влечение. Оно всегда существовало. И сейчас ты не могла его не почувствовать, согласись, Шер.

– Что ж, если ты хочешь, чтобы я была предельно откровенной...

Шарлотта внезапно умолкла. Оттолкнуть Брэнда ее заставила девичья скромность – ведь в свои двадцать девять лет она все еще была девственницей. Безмозглый грубиян! Он действовал чересчур поспешно.

А Брэнд ждал признаний, он решил, что непременно ее соблазнит, даже если для этого придется умолять о прощении... Да, он соблазнит ее, он будет обладать Шарлоттой и сделает ее своей любовницей.

Пауза затянулась, и Брэнд, не выдержав, проговорил:

– Что же ты молчишь, Шер? Я тебя слушаю.

– Хорошо, Брэнд. – Она коснулась его руки, но не со страстью влюбленной женщины, а скорее как друг, готовый принести извинения за неприятные откровения. – Поверь, я удивлена, что ты пользуешься такой популярностью у дам. Твоя слава искусного соблазнителя сильно преувеличена.

Брэнд уставился на нее в изумлений; несколько мгновений ему казалось, что он ослышался. Экипаж остановился, и Шарлотта, выглянув в окно, нанесла по самолюбию графа еще один, завершающий удар:

– Вот мы и дома. Как нельзя кстати. Я очень устала, а ты? Думаю, и тебе не терпится как следует выспаться.

Нэн тайком пробралась из сада в погруженную в сумрак кухню и тотчас же поняла, что попала в ловушку.

Огонь в очаге едва горел, освещая пустое кресло-качалку, в котором кухарка любила вздремнуть после обеда, но у противоположной стены горел какой-то огонек, и в дверном проеме стоял мужчина. Нэн сразу его узнала. Это был брюзга Джиффлз. Свеча в руке камердинера отбрасывала на его лицо резкие тени. На нем был подвязанный поясом серый халат, надетый поверх ночного белья. Нэн хотела пригнуться и спрятаться под столом, но тут же поняла, что Джиффлз ее уже заметил. Пристально глядя на нее, он проворчал:

– Мисс, что вы делали в саду среди ночи?

– Я... я выходила по нужде. – Нэн вскинула подбородок. Она давным-давно освоила искусство лжи. Главное правило – смело смотреть обвинителю прямо в глаза.

– Но все удобства есть в доме, мисс, – сказал камердинер.

Однако Нэн заметила, что щеки у него порозовели. Мысль о том, что она смутила Джиффлза, придала ей уверенности. При всем своем грозном виде он был всего лишь безобидный старый ворчун.

Нэн решительно прошла мимо длинных разделочных столов и остановилась прямо перед камердинером.

– Я предпочитаю уборную ночным вазам, – заявила она. – Видите ли, когда у девушки месячные...

– Избавь меня от подробностей.