Запретная страсть - Смит Бобби. Страница 70

В конце недели в компании «Олтон трансшипинг» отсутствовало почти все руководство. Тим Радклифф, старший клерк, ушел пораньше, чтобы наконец отдохнуть впервые за несколько месяцев. Прайс в среду уехал по делам в Сент-Луис и в Сент-Чарлз и должен был вернуться не раньше следующего вторника. Куп был на работе весь день и отправился домой, когда в офис пришла телеграмма с пометкой «Лично», Прайсу Ричардсону, ОТК, Олтон, Иллинойс. Оставшийся за старшего клерк, увидев пометку «Лично», не стал вскрывать телеграмму и положил ее на рабочий стол Прайса. Немного позднее, когда пришли накладные на дневные перевозки, мальчик-посыльный небрежно бросил их на стол, отчего телеграмма соскользнула на пол под шкаф, где и лежала, незаметная для глаза.

Наступили сумерки, а Эллин и Дарнелл так и не выходили из своей каюты, с тех пор как поднялись на борт парохода в середине дня. Во время посадки в Мемфисе Эллин ухитрилась скрыть посиневшую и распухшую щеку под шляпой с широкими полями, однако она понимала, что вряд ли удастся все время прятать таким образом безобразные синяки. Поэтому женщины весь день не показывались на глаза пассажирам и команде. Пароход вез скот в Кейп-Джирардо, и Эллин считала это обстоятельство удачным предлогом оправдать свое затворничество и тошноту, ссылаясь на неприятный запах. Дарнелл заказала Обед в каюту, и сейчас они с нетерпением ждали его. День был длинным и трудным, и женщины хотели пораньше лечь отдохнуть.

После того как Лоренс рассказал Эллин о письмах, Дарнелл наблюдала за ней весь день и пришла к выводу, что девушка заметно изменилась. Если раньше она казалась подавленной и безжизненной, то теперь к ней вернулась прежняя жизнерадостность, несмотря на ужасный синяк от удара Рода.

— Щека по-прежнему болит, мисс Эллин? — заботливо спросила Дарнелл. — Я могу еще раз смочить полотенце холодной водой, если надо.

Эллин, лежащая на узенькой койке с компрессом на щеке, криво улыбнулась, превозмогая боль.

— Не стоит пока.

— А как вообще вы себя чувствуете?

— Я ожила после той памятной ночи! — ответила Эллиин с радостным блеском в глазах.

— О, все это в прошлом. Теперь, надеюсь, вы встретитесь с мистером Ричардсоном, и он будет счастлив увидеть вас!

— Ты так думаешь? — Легкая тень сомнения промелькнула на лице Эллин и тут же исчезла.

— Да, мисс Эллин. Он был так огорчен в последний день и долго искал вас, чтобы объясниться. Потом послал записку со мной, но ваша мать порвала ее… — Дарнелл сочувственно покачала головой. — Все было подстроено. Ваша мать — очень злая женщина.

— Я знаю. Многие годы я думала, что сама виновата в том, что она не любила меня, но теперь уверена, что это не так. Мы слишком разные по натуре.

— Что ж, выбросите все это из головы. Вас ждет новая жизнь. Скоро у вас будет муж и ребенок.

Эллин приложила руку к животу.

— Надеюсь, Прайс обрадуется. Правда, мы никогда не говорили о создании семьи. Как ты думаешь, он не рассердится?

— Ни в коем случае! Он безумно любит вас, поверьте. Вечером в понедельник вы уже станете миссис Прайс Ричардсон.

Эллин радостно вздохнула.

— Дай-то Бог! Я очень люблю его, Дарнелл.

— Не сомневаюсь. .И не надо расстраиваться. Все будет хорошо.

— Я так рада, что ты поехала со мной.

— Я тоже рада. Вам нужна помощь, и я горжусь тем, что могу оказать ее.

Они улыбнулись друг другу.

Стюард принес обед, и они с удовольствием поели, а затем легли отдыхать. Эллин, уставшая морально и физически, сразу крепко уснула, тогда как Дарнелл, взволнованная событиями прошедшего дня, еще долго лежала без сна, моля Бога, чтобы все сказанное ею сбылось. Она беспокоилась, что Прайс, долго не получавший известий от Эллин, мог увлечься кем-нибудь другим, так как прошло свыше двух недель после последнего письма, полученного мистером Лоренсом. Наконец, отбросив все сомнения, Дарнелл уснула, желая, чтобы молодые люди поскорее воссоединились.

В понедельник, в день прибытия в Олтон, стояла ясная солнечная погода. По лазурному небу проплывали легкие белые облачка, а прохладный северо-западный ветер обещал по крайней мере еще несколько солнечных дней, прежде чем знойный июль вступит в свои права. Когда солнце уже начало клониться к закату, Эллин забеспокоилась по поводу своего внешнего вида.

— Ну, как я выгляжу? — спросила она Дарнелл, наложив густой слой пудры на щеку.

— Опухоль спала, — сказала Дарнелл, стараясь успокоить Эллин. И действительно, опухоль уменьшилась, однако синяк все еще выделялся пурпурно-желтоватым пятном на бледной щеке.

— Полагаю, все-таки лучше снова надеть шляпу, — сказала Эллин упавшим голосом.

— А я пойду рядом, и никто ничего не заметит.

— Думаешь, это поможет? Прайс наверняка будет встречать нас.

— Не волнуйтесь. Он так или иначе увидит, если, конечно, вы не захотите переждать несколько недель в каком-нибудь укромном месте.

— Ты права. Просто мне хочется выглядеть как можно лучше.

Эллин чувствовала себя несчастной. В эти два дня она попеременно испытывала то радость, то гнетущий страх. Она очень любила Прайса и едва могла дождаться, когда снова увидит его. Но захочет ли он принять ее? Что ей тогда делать? Как быть с будущим ребенком?

С верхней палубы прозвучал громкий свисток, и Эллин беспокойно взглянула на Дарнелл.

— Вероятно, мы приближаемся к Олтону. Может быть, выйдем на палубу?

Они впервые покинули каюту с тех пор, как взошли на борт в Мемфисе.

Пароход плыл вверх по реке от Сент-Луиса, и перед ними открылся живописный вид на небольшой город, вытянувшийся вдоль высокого обрывистого берега.

— Если на одном из холмов находится здание суда, то это совсем как Виксберг! — заметила Эллин, приятно пораженная первым впечатлением от родины Прайса. — О, Дарнелл, смотри! — Эллин указала на пристань, где был пришвартован небольшой пароход. На его борту красовались огромные буквы ОТК, не оставлявшие сомнения, какой компании он принадлежит.

— Теперь мы точно знаем, что прибыли куда следует, — сказала Дарнелл, довольная тем, что худшее уже позади. — Надо взять вещи и быть готовыми к высадке, как только пароход причалит к берегу.