Большой рождественский бал - Смит Джоан. Страница 3

— Сколько?

Она ограничилась пронизывающим взглядом.

— Для меня было большой честью переводить это. Можете сказать мистеру Брауну, что я отказываюсь от платы.

Их глаза встретились и задержались друг на друге. Он прочитал в ее взгляде понимание, и его сердце сжалось.

— Вы поняли, — сказал он глухим голосом.

— Да, я поняла, — спокойно откликнулась она.

Губы лорда Костейна нерешительно сжались, пока он торопливо читал письмо. Закончив, он опустил его и посмотрел на Кетти. Что заставило эту чопорную маленькую старую деву поступить именно так? Ему не терпелось броситься с новостями к Кестлри, который спит и видит, как бы подстрекнуть Меттерниха и пруссаков разорвать альянс с Бони [1]. Но письмо следует вернуть до того, как Косгрейв заметит его отсутствие. Самое главное, он должен взять с этой девицы обещание хранить секрет.

— Вы понимаете, мисс Лайман, что это совершенно конфиденциально.

— Конечно.

— Я отнюдь не переоцениваю значение секретности.

— Моя семья в течение долгих лет связана с дипломатической службой, мистер Лавл. Наше слово — это наши кандалы.

— Вы не должны говорить никому, даже вашим домашним.

— Я понимаю. Меня беспокоит только одно. Почему вы не воспользовались услугами правительственной службы перевода? Почему принесли такой секретный документ ко мне?

— Потому что там есть люди, которым нельзя доверять. Мы не знаем, кто виноват, но секретная информация просачивается из Генерального штаба.

Кетти мгновенно оценила сказанное и нашла это разумным.

— Я сочту за честь выполнять подобную работу и в дальнейшем, разумеется, бесплатно.

— И никому не говорите, что я был здесь. Я несколько нарушил инструкцию, и у меня могут быть неприятности, если это откроется.

— Да, это довольно опрометчиво с вашей стороны, мистер Лавл, — сказала она серьезно, но не осуждающе. — Однако вы можете полностью положиться на мою осторожность.

Господи! Он вкладывает государственные секреты в руки простой девушки. Даже Кестлри не удержался бы от смеха, узнав о такой глупости. Он несколько мгновений изучал ее. Волнение добавило искристости в карие глаза, опушенные густыми ресницами. Что до остального, то она была определенно хорошенькой в общепринятом смысле, с россыпью каштановых кудряшек и правильными чертами лица. Первый образ, который он для нее подобрал, был связан с понятием — «старая дева», но она была определенно не стара. Однако ничто пока не указывало на ее характер. Она упоминала об истории своей семьи. Лайман — что он знает о них? Был некий сэр Обри Лайман.

— Вы — дочь Обри Лаймана? — спросил Костейн.

— Да, — гордо сказала Кетти.

— О, и какой же пост он теперь занимает?

— Он умер пять лет назад.

— Мои соболезнования, — произнес он небрежно. В его интересы входило разузнать что-нибудь о положении и репутации семьи, но у него не было времени сделать это.

— Моя семья поддерживала с ним отношения несколько лет назад, — гладко соврал он. — Вы позволите мне навестить вас как-нибудь?

— Мы будем рады принять вас, — улыбнулась она. Ее застенчивая улыбка сказала ему, что она восприняла этот жест как персональный комплимент. Не пора ли на этом покончить со своей безалаберностью?

— Вы будете дома сегодня вечером? — спросил он.

— Ох, да, мы редко выходим. Я имею в виду, в такую погоду, — добавила она поспешно, так как ей не хотелось, чтобы у мистера Лавла создалось представление, что она не выезжает в свет.

— Кажется, что у нас все-таки будет белое Рождество. — Лорд Костейн улыбнулся, надевая шубу. — Я не знаю, как благодарить вас, мисс Лайман. — Он взял свою шапку и шарф.

— Вспомните о нас, если вам понадобится перевести документы.

— Обязательно.

Он надел шапку, открыл дверь, сказал: «Аu revoir», — и исчез в темноте, проклиная себя за опрометчивое поведение. Ей определенно не терпелось сунуть нос в государственные секреты! Конечно, Лайманы не были в сговоре с французами. Однако он, кажется, вспомнил, что сэр Обри несколько лет назад жил во Франции. Известны случаи, когда дипломаты меняли шкуру. Подозрительно, что их контора так близко к Уайтхоллу. Не слишком большая контора, капитала на ней не сколотишь. Он должен навести справки и посмотреть, что удастся обнаружить.

Сидя в дядином кабинете, Кетти Лайман давила в себе волнение и чувствовала себя так, как будто сама стала героиней одного из романов миссис Рэдклиф. Единственное, чего не хватало, — так это древней дубовой рощи и готического замка, но главный герой с лихвой компенсировал их отсутствие. Она с наслаждением представила, как будет хранить такой замечательный секрет от Гордона. Уж ему бы точно захотелось участвовать в этом!

Глава 2

Лорд Костейн возвратился в Генеральный штаб, имея достаточно времени, чтобы вернуть записке первоначальный вид. К счастью, ни секретаря Косгрейва, ни младшего помощника на месте не оказалось. Он снова нагрел тонкое лезвие и вернул на место восковую печать, причем так, что даже его натренированный глаз не мог обнаружить никаких погрешностей в ее целости. Ему было неприятно отдавать такое важное сообщение человеку, который провел последние два часа, поглощая вино. Как только в половине шестого вернулся Косгрейв, Костейн сразу же отправился с переводом письма к лорду Кестлри, так как дело было слишком срочным.

Лорд Кестлри, министр иностранных дел, был умным, щеголеватым и даже красивым джентльменом. Он внимательно выслушал Костейна, а потом сказал:

— Родни Рейнольдс? Он надежен как скала, мой мальчик. Здесь нет опасности. Я сам иногда обращаюсь к нему с поручениями.

— Но переводила его племянница, мисс Лайман.

— Мисс Лайман? Ох, дорогой, это было детское безрассудство. Порхающие язычки молодых леди весьма несдержанны. Но, с другой стороны, мисс Лайман больше не бывает в свете. Ее редко видят вне дома. И у нее есть опыт секретных поручений — она годами жила с отцом за границей. Дай ей понять, что секретность должна быть абсолютной.

— Разумеется, я это уже сделал.

— Но имей в виду, что у нее глупый, своевольный молодой братец. Нам бы не хотелось, чтобы он вмешивался в это дело. Ты можешь навестить ее и поговорить с ней, но не привлекая , его внимания. Не мне тебя учить, как убеждать девиц, — сказал он, и глаза его хитро блеснули. — А сейчас я должен показать письмо Ливерпулю. Дрожь берет при мысли, что, если бы не ты, мы могли не увидеть это до утра. С подобными вещами приходится мириться, когда имеешь дело со ставленниками Йорка.

— А нельзя ли обязать мистеров джонсов приносить свои записки прямо вам, сэр, — предложил Костейн.

— Их не следует допускать в здание парламента. Функция Генерального штаба — управлять такого рода поручениями и отсеивать зерна от плевел, мы ведь получаем в основном плевелы, как ты уже понял. Людям с огромным желанием необычного и богатым воображением повсюду мерещатся заговоры французов. Косгрейв скоро уйдет. Когда у нас будет подходящий человек…

Он внезапно переменил тему.

— Ну, ладно, Костейн. Я знал, что мы можем рассчитывать на вас. Продолжайте.

Он опустил записку во внутренний карман и вышел, направляясь к премьер-министру.

Было пять часов. Кетти не терпелось поскорее закрыть контору и сесть за чай. Если мистер Стейнем сейчас не придет, она так и сделает. Ей не терпелось разобраться в лавине новых впечатлений, нахлынувших на нее. Размышления о Большом зимнем бале уступили место мистеру Лавлу и шпионажу. Напоследок вторглись мысли о матери. Как объяснить ей предстоящий визит мистера Лавла? Он сказал, их семьи были знакомы. Единственная Лавл, которую Кетти удалось вспомнить, была модисткой, причем маме не особенно нравились ее шляпки. Дверь из холла приоткрылась, и в щель протиснулась прилизанная голова.

— Чай готов, — сказал Гордон. — Повар испек горячие лепешки. Достали малиновый джем.