Остров - Смит Гай Н.. Страница 49

Зок не удивился, увидев Идис у камышовых зарослей на Торфяном болоте. Почему-то она была взволнована, она бежала ему навстречу, шлепая по грязи, забрызгивая ноги и тело. Ему это показалось странным, пугающим. Обычно она. держалась от него подальше, а последнее время она была мрачна I, иногда молчала целыми днями.

— Зок! — она задыхалась от бега. — Там... утка... в камышах!

— На болоте всегда есть утки, — ответил он. — Но они очень осторожны, к ним невозможно подкрасться.

— К этой можно, — Идис была голая, но в набедренной повязке, неуклюже изготовленной из ее последней одежды. — У нее сломано крыло, и она не может летать. Она отсюда ярдах в двадцати. Вдвоем мы можем легко поймать ее.

— Ладно, — у него даже исчезла на время усталость при мысли о свежем утином мясе. — Я буду ждать на этой тропке, а ты иди в камыши и гони ее ко мне.

— Нет, — она неприятно засмеялась. — Такой старик как ты не сможет ее поймать. Ты иди в камыши, а я буду ждать тут.

Его глаза злобно сверкнули, но он кивнул. Какое это имеет значение, если она поймает птицу? Согнувшись, волоча ноги, он стал подбираться к раненой утке, идя полукругом сзади нее. Он двигался медленно, зная, что кряквы хитрые и залегли где-то поблизости. В воде они могли прятаться часами, выставив лишь кончик клюва, чтобы дышать, к досаде охотников и собак. Если он будет идти слишком быстро по густым камышовым зарослям, он наверняка пройдет мимо нее, и тогда утка залезет еще глубже в камыши. Не торопясь, он шел зигзагами, неуверенно ступая по грязи в камышах.

Минут через десять он начал думать, не сыграла ли девчонка с ним одну из своих шуток, чтобы потратить его время и силы, пробудив в нем надежду и разбив ее. Идис ни в чем нельзя доверять.

Внезапное громкое кряканье удивило его, и он понял, что на этот раз Идис не соврала. Это был селезень, его голова бутылочно-зеленого цвета была вытянута, он рвался из зарослей и пытался взлететь, но лишь неуклюже падал. Селезень заторопился прочь, хлопая одним крылом и волоча другое по земле. Слишком быстро для Зока. Птица шла по зарослям к тропинке, где ее подстерегала Идис. Он не видел девочку — камыши были высокие, а она мала ростом, по всей вероятности, она присела на корточки.

— Утка пошла в твою сторону, — хрипло произнес он.

Он услышал шелест раздвигаемых камышей, утка бежала впереди него, но теперь уже не крякала, потому что ее инстинкт подсказал ей передвигаться крадучись. Они наверняка потеряют ее; у птицы было лишь сломано крыло, но так она сильная и быстрая.

Через несколько секунд он услышал взрыв испуганного кряканья и шум хлопающих крыльев, увидел, как по ветру летят перья. Затем раздались проклятья, произнесенные высоким, злым голосом. Идис поймала утку!

— Держи ее крепко, — он неуклюже побежал. — Держи ее, я сейчас ее убью!

Он появился на тропинке и остановился, увидев открывшуюся перед ним картину. Идис держала утку за лапы, а шею ее она придавила к земле голой ступней. Глаза селезня вылезли от страха, его здоровое крыло отчаянно било свою пленительницу. Но Идис не обращала внимания на эти резкие удары, она ворчала и ругалась. Она тянула птицу, но шея утки была гибкая, она вытягивалась, но не ломалась.

Идис ослабила свои усилия, не выпуская добычу. Она подняла птицу, руки ее крепко схватили ее крылья. Голова утки взвилась кверху, струйка крови вытекла из клюва, но птица была еще жива.

— Дай ее мне, — Зок сделал шаг вперед. — Я покажу тебе, как надо расправляться с раненой уткой.

— Не подходи ко мне, Зок! — блеск в ее глазах, то, как они сузились и горели от восторга, все это остановило его. — Я убью эту птицу. Она моя!

Он вскрикнул, наблюдая, как она одной рукой схватила крылья утки, прижала ее к себе, другой рукой крепко обхватила шею у головы. Рот Идис открылся, показались крепкие белые зубы, чуть более крупные, чем бывают обычно у девочек ее возраста. Зок почувствовал, как его замутило, если бы он утром поел, его бы сейчас вырвало. Он не хотел смотреть на происходящее, но был странно заворожен этим.

Голова утки была крепко зажата во рту у Идис, ее зубы вонзились в нее, кусали. Хруст перегрызенной кости, и крыло утки вырвалось из ее рук и повисло. Медленно Идис разжала зубы, ее растянутый рот был испачкан кровью птицы. Она сплюнула багровую слюну в грязь, убрала зеленые перышки изо рта и ухмыльнулась ему.

— Вот видишь, — насмешливо сказала она, — я могу убить утку лучше, чем ты, Зок!

— Нам следует вернуться с ней в дом, — он говорил дрожащим голосом. — Чем скорее ее ощипать и сварить, тем лучше. Все голодают, твоя сестра умирает с голоду.

— Ну и пусть ее умрет! — пока Идис говорила, ее пальцы уже начали срывать перья с груди птицы. Пух летел по ветру. — Это моя утка, я поймала ее, никто у меня ее не отберет. Пошел прочь, Зок. Иди и охоться, если хочешь. Но, — она угрожающе подняла палец, — если ты станешь носить им еду, ты умрешь раньше, чем голод доконает тебя, я тебе обещаю. Мой отец сердит на тебя за то, что ты сохранил жизнь тем женщинам.

Лодочник побледнел под грязью, покрывавшей его лицо, и его костлявые руки невольно затряслись. Да, эта девчонка принадлежит Сатане, подумал он, она рождена из дьявольского семени лэрда, чтобы распространять зло на землях Альвера.

— Поди прочь! — зарычала она, и не успел он повернуться и уйти, как ее крупные зубы жадно вонзились в теплое сырое мясо; он слышал, как она чавкала и глотала, когда украдкой направился к холму.

Охота Зока была безуспешной. Уток и гусей на болоте было множество, но без сетей и мушкета он не мог их добыть. Кролики на холме все исчезли, остались один-два, которые днем сидели в норках, а выходили только с наступлением темноты, чтобы поесть грубой травы. Он боялся идти вниз на берег, он был уверен, что в пещере прячется что-то ужасное.

Хозяин и лэрд — одно и то же, Зок был убежден в этом. Похолодев, он вспомнил, как лэрд повелел ему в ту штормовую ночь посадить женщин в лодку. «Отвези их на остров дьявола, Зок, и оставь там умирать голодной смертью!»

Остров дьявола! Поистине это было жилище Сатаны, и никому не выбраться отсюда. живым. Они обречены на смерть, все. Медленно, мучительно, от голода, пока эта молодая дьяволица находится среди них. Он подумал, не покончить ли ему с собой, бросившись со скалы. Да, он бы сделал это, будь он уверен, что это конец. Но он знал, что это не так. Потому что разве лэрд Альвер не воскрешал мертвых во время тех ужасных ритуалов в развалинах часовни? Существа, которые не имели права на существование, подвергающиеся пыткам, злобные создания, шипящие и вопящие от неисчислимых мучений. Такие же существа, как и он сам, навсегда заточенные в темноту — в ад; их призывали из каприза, вечных рабов тьмы. Нет, со смертью это не закончится, это лишь начало ужасной жизни после смерти. Лучше уж жить как можно дольше, цепляясь за призрачную надежду.