Веселая вдовушка - Смит Хейвуд. Страница 5

Гэррэт изумлённо взглянул на бледное, бесстрастное лицо графини. Какие же злодеяния должен был совершить Рейвенволд, чтобы заслужить подобную эпиграмму? Или всё дело в графине? В таком случае, нет ничего удивительного, что с тех пор, как началась гражданская война, Рейвенволд ни разу не навестил свой дом.

Мысли мыслями, но долг его до конца ещё не исполнен. Виконт обратился к застывшей как изваяние графине:

— Не желали бы вы взглянуть на усопшего прежде, чем его опустят в могилу? Я мог бы распорядиться, и мои люди откроют…

— Нет! — В голубых глазах графини полыхнуло пламя гнева, но потом в них отразился самый неподдельный страх. Гэррэт не мог ошибиться — вдова графа Рейвенволда не хотела смотреть на покойника. Она чего-то боялась!

— Вы ведь видели тело графа, виконт, не так ли? — Графиня не спрашивала, а скорее утверждала. — Ведь это Рейвенволд? Вы в этом уверены?

Гэррэт кивнул:

— Да, миледи.

Страх в голубых глазах исчез, будто его и не было. Лицо графини снова окаменело.

— Раз так, нет никакой надобности открывать гроб. Я на своего мужа насмотрелась предостаточно.

Священник завёл глаза к потолку и осенил себя крёстным знамением. По-видимому, слова графини вызвали у него неодобрение.

Тотчас же, не дожидаясь утра, Гэррэт решил выехать в Бристоль. Даже вечные интриги и подковерная борьба в штаб-квартире королевской армии казались ему предпочтительнее, нежели это мрачное местечко и его жуткая хозяйка. Горечь, страдание и мрак таились в замке Рейвенволд, и Гэррэту казалось уже, что вместе с корнуэльской сыростью они проникают в его кровь.

В коридорчике эхом отдавалась тяжкая поступь солдатских сапог. Люди Гэррэта несли по залу обвязанный верёвками гроб. Гэррэт вышел в зал и молча указал солдатам на вход в часовню. С трудом протиснувшись в дверной проём, солдаты поставили свой печальный груз на могильную плиту, развязали верёвки и опустили останки графа Рейвенволда в землю. Затем они встали у могилы почётным караулом и притихли в ожидании заупокойной службы.

Однако не успел священник открыть рот, как графиня властно заявила солдатам Гэррэта:

— Это частная церемония. Вы все свободны.

Гэррэт ощетинился. Пусть она хозяйка дома и вдова, но какое право имеет командовать его солдатами? Не скрывая своего раздражения, виконт заявил:

— Миледи, солдаты делают только то, что приказываю им я. В соответствии с воинским званием и тем же положением, которое граф Рейвенволд занимал при дворе, его похороны должны проходить с участием почётного караула.

Графиня одарила Гэррэта ледяным взглядом:

— Этой мой дом, виконт, а в гробу лежит мой супруг. Похороны должны быть такими, какими их желаю видеть я. — Она смолкла и так же холодно оглядела стоявших у гроба солдат. Те в замешательстве переминались, косясь на Гэррэта. — Вам же, виконт, я дозволяю остаться, — с едва уловимым пренебрежением продолжала вдова. — Из уважения к вашей с графом дружбе.

Никогда в жизни Гэррэту так не хотелось отхлестать по щекам женщину! Но разве это женщина, разрази её гром? Бездушная, ехидная ведьма — вот кто она такая!

Тем не менее Гэррэту удалось сдержать себя, и он махнул солдатам рукой.

— Вы свободны, но будьте готовы к отъезду за час до рассвета. Мы не смеем докучать миледи своим присутствием и выедем, как только кони отдохнут.

Если графиня и оскорбилась, то никак этого не показала. Она сразу же повернулась к священнику, который торопливо забормотал на латыни слова заупокойной.

После окончания обряда графиня взяла пригоршню земли и швырнула её на крышку гроба. Потом она замерла, пристально вглядываясь в чёрный зев могилы, будто желала до мельчайших подробностей запечатлеть в памяти гроб покойного супруга и лишний раз увериться, что муж уже не поднимется оттуда.

Гэррэт долго молчал, помимо воли наблюдая за каждым движением графини. Наконец он решил, что настал удобный момент, и заговорил:

— Если миледи не против, я прослежу за тем, чтобы мои люди были как следует устроены и накормлены. Рано поутру мы должны отправиться в путь.

Графиня вздрогнула, будто очнувшись, а затем обернулась к Гэррэту. В её глазах блестели непролитые слезы.

— Разумеется. Поступайте так, как сочтёте нужным, — едва слышно произнесла она.

Гэррэту редко доводилось видеть скрытые муки подобной силы. Он готов был признать, что осудил её слишком резко, но вдова уже не смотрела на него, а её голос обрёл прежнюю твёрдость:

— Спасибо за то, что привезли его домой. Я знаю, что дорога была трудной и опасной. — Лицо её вновь застыло, а глаза были словно голубые льдинки. — Теперь я у вас в долгу, сэр.

Гэррэт склонил голову в поклоне:

— Забудем об этом, миледи.

Он не имел ни малейшего желания, чтоб ему возвращали долги такого рода. Их он готов был простить кому угодно — и уж тем более графине Рейвенволд.

3.

Гэррэт вздрогнул и открыл глаза. Вокруг царила непроглядная тьма. Некоторое время он силился понять, где находится, и, лишь почуяв запах плесени, насквозь пропитавший спальню, вспомнил все.

Замок Рейвенволд.

Снаружи выл ветер, колотясь об изъеденные временем стены. Вытертый бархатный полог кровати тяжело колыхался от сквозняка. Немного фантазии — и покажется, что бархат колышет дыхание прокравшегося в спальню хищника. Гэррэт резким движением откинул полог и, свесив ноги с кровати, с любопытством оглядел все углы этого каменного мешка, который никак не заслуживал названия спальни.

Завершив осмотр, виконт опять улёгся на заплесневелую перину и натянул одеяло до подбородка. Он никак не мог взять в толк, что именно заставило его пробудиться посреди ночи.

По комнате метались отсветы огня, горевшего в камине. С каждым порывом ветра пламя вспыхивало ярче, и игра света и теней возобновлялась с новой силой. Нет, от этого он вряд ли бы проснулся. Полог кровати был задёрнут и почти не пропускал света. За тот долгий путь, что проделал виконт со своими солдатами, он, признаться, привык и к мерцанию походного костра, и к пронизывающему холоду, и к завыванию корнуэльской бури. Здесь же — в этом подобии спальни — было, по крайней мере, тепло и сухо.

Скорее всего ему приснился дурной сон. Полковник завернулся в пахнувшее мышами одеяло и принялся повторять про себя слова молитвы. Обычно это занятие быстро нагоняло на него крепкий сон, но на сей раз испытанное средство не помогло. Более того, Гэррэта терзала смутная, но отчётливая тревога.

Проворочавшись так целый час, он отказался от попыток заснуть и поднялся с постели. В конце концов, чем скорее он покинет этот замок, тем будет лучше для него и его солдат… а разбушевавшаяся стихия отлично прикроет их отъезд в том случае, если за замком наблюдают шпионы «железнобоких». От солдат Кромвеля мысли Гэррэта неожиданно метнулись в совсем ином направлении, и перед его внутренним взором предстала хозяйка замка…

Его солдаты расположились на ночлег на кухне. Они спали на полу у огромного, жарко полыхавшего очага. Каких-нибудь полчаса, и они будут готовы тронуться в путь. Гэррэт быстро и бесшумно оделся, вышел из спальни и двинулся в сторону парадной лестницы.

Гэррэт достиг площадки, откуда крутой спиралью спускалась в большой замковый зал широкая, лишённая перил лестница, и на миг остолбенел. По холодному каменному полу брела неверной походкой босая женщина с рассыпавшимися по плечам великолепными белокурыми локонами. В руке она сжимала большой садовый фонарь. Гэррэт не видел её лица, зато соскользнувшая с обольстительного плеча накидка приоткрыла длинную ночную сорочку и неясный, дразнящий силуэт нагого тела под прозрачным батистом. Женщина оступилась и, чтобы удержать равновесие, взмахнула руками. В этот миг Гэррэту удалось рассмотреть лицо прекрасной полуночницы, и у него перехватило дыхание.

Гром и молния, это же графиня Рейвенволд!

Он отступил в тень, боясь, что его увидят. Женщина, однако, не замечала ничего вокруг. Тяжёлая накидка волочилась за ней по полу, а босые ступни, казалось, не чувствовали холода каменных плит. Графиня направлялась к часовне.