Тайный вампир - Смит Лиза Джейн. Страница 31

– Солнце уменьшает силу вампиров, – сказал Джеймс. – Помнишь, я тебе рассказывал?

Он подошел к окну и опустил тяжелые темные портьеры. Лучи полуденного солнца погасли, в комнате воцарился полумрак.

– Это должно помочь. Сегодня тебе лучше не выходить на улицу до наступления темноты. Преобразованные вампиры особенно чувствительны к свету.

Поппи уловила в его словах какой-то скрытый смысл.

– Ты уходишь?

– Придется выйти из дому. – Он поморщился. – Я совсем забыл, что на этой неделе собирается приехать мой кузен Эш. Я должен убедить родителей выставить его вон.

– Я не знала, что у тебя есть кузен.

Он снова поморщился.

– У меня довольно много родственников. Все они живут на Востоке, в безопасности, – в городе, который контролируют люди из Царства Ночи.

– С ним что-то не так?

– Он безумен. Хладнокровный и безжалостный, к тому же…

– Примерно в тех же выражениях Фил говорил о тебе.

– Нет, Эш – это нечто особенное. Всем вампирам вампир. Думает только о себе и обожает пакостить окружающим.

Ради Джеймса Поппи готова была нежно любить всех его кузенов, но она вынуждена была согласиться, что Эш действительно опасный тип.

– Я не хочу сейчас никого ставить о тебе в известность, – продолжал Джеймс, – и уж тем более Эша. Я собираюсь сказать родителям, что не могу принять его здесь.

«А что мы будем делать дальше?» – подумала Поп-пи. Не может же она прятаться здесь целую вечность. Теперь она – часть Царства Ночи, но оно не желает ее принимать.

Наверняка существует какое-то решение, нужно только его найти.

– Возвращайся скорее, – сказала она, и Джеймс поцеловал ее в лоб.

Это оказалось очень приятно. Возможно, это войдет у них в привычку.

Когда Джеймс ушел, Поппи приняла душ и переоделась. Молодчина Фил, что положил в сумку ее любимые джинсы. Потом она внимательно осмотрела квартиру, ей не хотелось сидеть и думать о подступавших со всех сторон проблемах. На следующий день после собственных похорон совсем не хочется задумываться о насущных делах. Телефон красовался рядом с квадратным диваном и словно издевался над ней. Она с трудом удерживалась от того, чтобы поднять трубку. Да и кому бы она могла позвонить? Никому. Даже Филу нельзя. Вдруг он не один или мама подойдет к телефону?

«Не думай о маме, идиотка!»

Но было поздно. Поппи захлестнуло внезапное, отчаянное желание услышать мамин голос. Просто услышать «алло» в трубке, просто убедиться, что мама есть, что она существует. Сама она не могла ей ответить.

Быстро, не давая себе времени подумать, Поппи набрала телефонный номер. Она считала гудки. Один, два, три…

– Алло?

Поппи услышала мамин голос… Потом голос исчез, но Поппи хотелось слышать его снова и снова. Она судорожно хватала ртом воздух, по ее щекам текли слезы. Она замерла, теребя в руках провод и слушая тишину, воцарившуюся на другом конце провода, подобно осужденному, ожидающему вынесения приговора.

– Алло. Алло. – Голос миссис Хилгард казался уставшим и безжизненным. Телефонные розыгрыши не могли рассердить женщину, потерявшую дочь.

Потом в трубке раздались короткие гудки.

Поппи прижала трубку к груди, разрыдалась и наконец положила трубку на рычаг.

Больше она никогда этого не сделает. Это даже хуже, чем сознание, что ей никогда больше не суждено услышать мамин голос. Так труднее станет справляться с реальной жизнью, потому что мамин голос говорит ей о том, что мама дома и все дома, а ее, Поп-пи, с ними нет. В ее родном доме жизнь продолжается, но уже без нее.

«Зачем ты себя терзаешь? Почему бы тебе не перестать думать об этом? Попробуй отвлечься». Она включила компьютер, и тут дверь в квартиру открылась.

Услышав позвякивание ключей, Поппи решила, что это Джеймс вернулся. Но затем, еще до того как обернулась, она уже почувствовала, что это кто-то чужой.

Обернувшись, она увидела юношу с пепельными волосами. Он был очень хорош собой, сложен, как Джеймс, и, возможно, чуть старше его. У гостя было приятное лицо с правильными чертами и злые блестящие глаза.

Поппи не могла отвести от него взгляда. Юноша ей ослепительно улыбался.

– Привет, меня зовут Эш.

Она по-прежнему смотрела на него не отрываясь.

– Я видела тебя во сне. Ты сказал: «Вершится черная магия».

– Так ты телепат?

– Что?

– Твои сны сбываются?

– Не всегда. – Поппи взяла себя в руки. – Послушай, а как ты вошел?

Он показал ей ключи.

– Мне их дала тетя Мэдди. Держу пари, Джеймс ве~ лел тебе выставить меня за дверь.

Поппи решила, что лучшая защита – это нападение, и, сложив руки на груди, осведомилась:

– Это еще почему?

Эш бросил на нее злобный, насмешливый взгляд. В приглушенном освещении комнаты его глаза казались карими, почти золотистыми.

– А я плохой парень, – просто ответил он. Поппи попыталась изобразить на лице выражение сугубого неодобрения, которое она так часто наблюдала у брата. Но у нее не получилось.

– Джеймс знает, что ты здесь? Где он?

– Понятия не имею. Тетя Мэдди дала мне за завтраком эти ключи и ушла заниматься чьим-то интерьером. А что тебе снилось?

Поппи покачала головой. Она лихорадочно соображала. Очевидно, сейчас Джеймс пытается разыскать свою мать. Как только он с ней поговорит и поймет, что Эш здесь, он немедленно приедет. А это значит… что она должна развлекать Эша, пока Джеймс не вернется.

Но как? Поппи совсем не умела кокетничать и очаровывать, быть милой и любезной. А кроме того, она боялась сказать лишнее, опасалась выдать себя.

Зажмурившись для храбрости и заглушая сомнения, она ринулась в атаку.

– Знаешь какие-нибудь новые анекдоты про оборотней?

Эш рассмеялся. У него был приятный смех, и глаза оказались при ближайшем рассмотрении не золотистыми, а скорее серебряными, как у Джеймса.

– Ты еще не сказала, как тебя зовут, маленькая соня, – ответил он.

– Поппи, – ответила Поппи и тотчас же пожалела об этом. Что, если миссис Расмуссен упомянула в разговоре подружку Джеймса, маленькую Поппи, которая только что умерла? С трудом скрывая волнение, она пошла закрыть дверь.

– Хорошее имя для ламии, – одобрил Эш. – Терпеть не могу этих глупостей – брать человеческие имена, а ты как думаешь? У меня три сестры, и все они носят прекрасные старомодные имена: Ровена, Кестрель и Джейд. Отец разбил бы тарелку с кровью, если бы хоть одна из них захотела, чтобы ее называли, например, Сьюзан.

– Или Мэдди? – спросила заинтригованная Поппи.

– Как? Это же укороченное от Мэддер.

Поппи не могла вспомнить, что это такое. Вроде что-то из ботаники.

– Конечно, я ничего не имею против имени Джеймс, – сказал Эш, но его тон ясно свидетельствовал об обратном. – У вас, в Калифорнии, все по-другому. Здесь больше смертных, и вы должны быть осторожны. Так что если кому-то легче жить с именем смертного…

Он пожал плечами.

– Да, это так, – наобум брякнула Поппи.

Она напряженно соображала: «Неужели он играет со мной?»

У нее закралось подозрение, что он обо всем догадался. Чтобы скрыть охватившее ее волнение, Поппи направилась к музыкальному центру.

– Ты любишь музыку смертных? – спросила она. – Техно? Джаз? Хип-хоп? – Она помахала диском у него перед носом. – Здесь есть хорошие диски.

Теперь он вынужден был защищаться. Поппи невозможно было остановить, когда она говорила о музыке. С широко распахнутыми глазами она принялась болтать без умолку, не давая ему вставить хоть слово. Эш сидел на квадратном диване, вытянув длинные ноги. Его синие глаза мерцали.

– Дорогуша, – прервал он ее наконец, – я не люблю перебивать, но нам нужно поговорить.

Поппи была слишком сообразительна, чтобы спрашивать его, о чем именно.

– Нам действительно надо поговорить, – сказал он, – прежде чем вернется Джеймс.

Теперь она не могла уклониться от беседы. Во рту у нее пересохло. Эш наклонился к ней, теперь его глаза были бледно-зелеными, как воды тропических морей. «Они действительно меняют цвет», – подумала Поппи.