Леопард охотится в темноте - Смит Уилбур. Страница 62

– Лежи под палаткой, – приказал он Сэлли-Энн и дернул за проволоки оставшихся трех гранат. Взрывы, похожие на бортовой залп военного корабля, раздались почти одновременно, и Крейг, воспользовавшись поднятой ими пылью, сменил позицию.

Он пробежал вперед и вправо шагов тридцать, упал вперед, перекатился и замер на животе, направив заряженный автомат на то место, где исчез высокий машон, и бросая быстрые взгляды вправо и влево.

Было уже совсем светло. Наконец машон зашевелился. Он, быстрый, как мамба, перелетел через бровку совсем не в том месте, где ожидал его увидеть Крейг. Видимо, прополз под бровкой значительно левее.

Крейг быстро перевел автомат на него, но стрелять не стал. Не следовало выдавать свою новую позицию ради такого мимолетного шанса. Машон скрылся в кустах шагах в пятидесяти. Крейг пополз наперерез, двигаясь бесшумно, как земляной червь, не поднимая пыли, превратившись в зрение и слух. Медленно, как патока, тянулись секунды, а Крейг все полз вперед, зная, что машон подбирается к тому месту, где осталась Сэлли-Энн.

И вдруг Сэлли-Энн закричала. Ее крик ударил по нервам, как наждачный круг, а потом он увидел, как они оба поднялись из кустов. Сэлли-Энн извивалась и дралась как кошка, а стоявший на коленях машон легко удерживал ее за волосы, заслонял себя ее телом и не давал возможности выстрелить.

Крейг бросился вперед. Решение не было осознанным. Он просто вдруг оказался на ногах, размахивая автоматом как дубиной. Машон увидел его и отпустил Сэлли-Энн. Она попятилась назад и упала. Машон уклонился от автомата и ударил Крейга плечом в живот, вставая с колен. Автомат вылетел из рук Крейга, он обхватил машона, отчаянно пытаясь восстановить дыхание. Машон, поняв, что автомат бесполезен в рукопашном бою, отбросил его в сторону, чтобы освободить обе руки.

В первые же секунды Крейг понял, что машон просто слишком силен для него. Он обладал преимуществом роста и веса, к тому же тело его было натренировано до крепости антрацита. Длинная рука обвила шею Крейга, и он не стал сопротивляться, а всем весом двинулся в том же направлении, в котором его тянул машон, и они свалились на землю. Крейг попытался лягнуть противника протезом, но удар не получился.

Машон развернулся и попытался ударить его, Крейг прижал его к себе, не давая такой возможности, и они покатились, сминая кусты и тяжело дыша друг другу в лицо. Машон лязгнул квадратными белыми зубами, как волк, пытаясь укусить Крейга. Если бы ему это удалось, Крейг остался бы без носа или щеки. Крейгу приходилось видеть такое в пьяных драках.

Вместо того чтобы отвести голову назад, Крейг нанес удар лбом, попав точно в зубы. Один из резцов машона сломался, и рот его заполнился кровью. Крейг отвел голову для очередного удара, но машон передвинул тело и одним движением достал из ножен на ремне десантный нож. Крейг едва успел перехватить его запястье и избежать удара.

Они снова перекатились, машон оказался сверху и попытался воткнуть сверкающее острие в горло или лицо Крейга. Крейг использовал уже обе руки, схватив одной запястье, а другой локоть, но удержать машона не мог. Острие ножа медленно опускалось, машон дернул ногами и оседлал Крейга, как любовник. Нож опускался. Крейг смотрел на раздувшееся от усилия лицо машона, на его полный крови рот, на губы, с которых кровь стекала на подбородок и капала на его собственное лицо, на выпученные глаза, белки которых были испещрены тончайшими коричневыми венами, и пытался остановить нож, но не мог.

Крейг собрал последние силы. Лезвие остановилось на мгновение, а потом опустилось и коснулось кожи Крейга в том месте, где соединяются кости ключицы. Это было похоже на укол иглой шприца. Крейг с ужасом почувствовал, что тело машона напряглось для последнего удара, который вонзит сталь в его горло, и понял, что не сможет предотвратить его.

Форма головы машона вдруг странно изменилась, она растянулась, как резиновая карнавальная маска, потом сжалась внутрь, и содержимое черепа фонтаном вылетело из виска. В ушах Крейга зазвенело от близкого выстрела. Сила куда-то испарилась из тела машона, он упал набок и забился как только что пойманный сом.

Крейг сел. Сэлли-Энн стояла на коленях всего в футе от него. Она держала в обеих руках пистолет Токарева, ствол которого был направлен вверх, туда, куда его отбросило отдачей. Очевидно, прежде чем сделать выстрел, она приставила ствол к виску машона.

– Я убила его, – прошептала она, тяжело дыша, и ее глаза наполнились ужасом.

– И слава Богу! – прохрипел Крейг, вытирая воротником рубашки кровь с пореза на горле.

– Я никого никогда не убивала, – прошептала Сэлли-Энн. – Даже кролика, даже рыбу…

Она выронила пистолет и начала словно мыть руки, тереть одной ладонью другую, не сводя глаз с трупа машона. Крейг подполз к ней и обнял. Ее трясло как в лихорадке.

– Уведи меня отсюда, – взмолилась она. – Крейг, прошу тебя. Я не выношу запаха крови, уведи меня отсюда.

– Да, конечно. – Он помог ей подняться на ноги, быстро свернул плащ-палатку и собрал рюкзаки.

– Сюда. – Взвалив на плечи оба рюкзака и автомат, Крейг повел ее прочь от этого жуткого места на запад.

Они были в пути уже около трех часов и остановились, чтобы попить, и тут Крейг понял, какую ужасную ошибку совершил. Фляги с водой! В этой кошмарной спешке он забыл снять фляги с водой с убитых машонов.

Он с тоской посмотрел назад. Даже если оставить Сэлли-Энн здесь и вернуться одному, потребуется не менее четырех часов, а отряды Третьей бригады, несомненно, шли по следу. Он взвесил флягу в руке. Менее четверти. Может хватить на день, если сейчас остановиться и дождаться вечера, и явно мало, если идти, а они не имели права останавливаться.

Решение было принято за него. На севере появился звук одномоторного самолета. Он смотрел на безоблачное небо и чувствовал себя беспомощным кроликом, над которым кружит орел.

– Самолет-разведчик, – сказал он, прислушиваясь к звуку двигателя, который то усиливался, то ослабевал. – Они производят поиск по сетке.

И тут он увидел самолет. Он был гораздо ближе, чем он думал, и летел совсем низко. Он прижал Сэлли-Энн к земле и накрыл ее плащ-палаткой. Самолет быстро приближался. Это был одномотороный моноплан с низко расположенным крылом. Он изменил курс и летел прямо на них. Крейг мгновенно упал на землю и забрался под плащ-палатку.

Звук двигателя усилился. Пилот их заметил. Крейг выглянул, подняв угол плащ-палатки.

– «Пайпер-лэнс», – тихо произнесла Сэлли-Энн.

Крейг увидел на крыльях эмблемы военно-воздушных сил Зимбабве. Пилот был белым, но рядом с ним сидел чернокожий в знакомом бордовом берете с серебряной эмблемой. «Пайпер» заложил крутой вираж, его крыло было направлено, как нож, туда, где лежал Крейг. Чернокожий офицер поднес микрофон к губам. Крылья «пайпера» выровнялись, и самолет взял обратный курс. Звук двигателя стал затихать, и наконец его поглотило безмолвие пустыни.

Крейг помог Сэлли-Энн подняться.

– Ты можешь идти?

Она кивнула, откинув со лба влажную от пота прядь волос. Губы ее потрескались, из трещины на нижней выступила, похожая на крошечный рубин, капля крови.

– Мы уже на территории Ботсваны, пограничная дорога должна быть где-то рядом. Если нам удастся найти полицейский патруль…

Дорога была одноколейной. Она проходила с севера на юг, иногда петляла, чтобы обойти колонию зайцев-прыгунов или солончак. Она регулярно патрулировалась полицией Ботсваны, стремившейся пресечь деятельность браконьеров и предотвратить проникновение на территорию страны нежелательных гостей.

Крейг и Сэлли-Энн вышли на дорогу в середине дня. К тому времени Крейг бросил автомат и патроны и оставил в рюкзаке только самое необходимое. Он даже подумал о том, не стоит ли зарыть рукопись, чтобы потом вернуться за ней – бумага весила фунтов восемь, – но Сэлли-Энн отговорила его хриплым шепотом.

Фляга была пуста. Перед полуднем они выпили по последнему глотку теплой воды. В час им удавалось проходить чуть больше мили. Крейг перестал потеть. Он чувствовал, что язык начинает распухать, а горло сжиматься. Жара высасывала из тела остатки влаги.