Орел в небе - Смит Уилбур. Страница 14

– Дэвид делит с нами сегодняшний шабатный ужин, – сказала ему Дебра.

– Добро пожаловать, – ответил Бриг и повернулся, чтобы со смехом обнять своих женщин, потому что не виделся с ними с предыдущего шабата: обязанности удерживали его на базах и контрольных пунктах, рассеянных по всей стране.

Появился Джо, тоже в мундире, небрежно расстегнутом летнем хаки; увидев Дэвида, он забыл свою медлительность, со смехом подбежал и заключил его в медвежьи объятия, бросив через плечо Дебре:

– Ну, я оказался прав?

– Джо говорил, что ты приедешь, – объяснила Дебра.

– Похоже, я один об этом не знал, – заметил Дэвид.

На обед собралось пятнадцать человек, и огонь свечей отражался в полированном дереве большого стола и больших серебряных субботних кубках. Бриг прочел короткую молитву – атласная, с золотой вышивкой ермолка выглядела на его лысой голове слегка неуместно, – потом своей рукой наполнил кубки вином, приветствуя каждого гостя. С Джо была Ханна, ее медные волосы блестели при свечах, с Дэвидом она поздоровалась сдержанно. Пришли два брата Брига с женами, детьми и внуками, за столом было шумно, дети требовали внимания, и разговор постоянно переходил с иврита на английский. Пища была экзотическая, острая, хотя вино, на вкус Дэвида, сладковатым. Сидя рядом с Деброй и разделяя ее принадлежность к этому счастливому обществу, он чувствовал приятное спокойствие. И вздрогнул, когда к нему обратился один из двоюродных братьев Дебры.

– Вам, должно быть, нелегко... первый день в такой необычной стране, как Израиль. Вы ведь не еврей, не понимаете иврит...

Слова звучали не зло, но разговор внезапно замер. Бриг, слегка нахмурившись, строго взглянул на того, кто невежливо обошелся с гостем.

Дэвид видел, что Дебра пристально смотрит на него, как будто ждет, что он скажет, и неожиданно подумал о трех отречениях, которые существуют в христианстве, мусульманстве и, наверное, в законе Моисея. Он не хочет покидать этот дом, этих людей. Не хочет снова оказаться в одиночестве. Ему хорошо здесь.

Он улыбнулся и покачал головой.

– Необычно, да, но не так трудно, как вы думаете. Я понимаю иврит, хотя не очень хорошо говорю на нем. Видите ли, я еврей...

Рядом с ним Дебра негромко вздохнула от удовольствия, и они с Джо быстро переглянулись.

– Еврей? – переспросил Бриг. – Вы не похожи, – и Дэвид все объяснил, а когда он закончил, Бриг кивнул. Казалось, он слегка оттаял.

– К тому же он летчик, – похвастала Дебра, и усы Брига встопорщились, как живые, ему пришлось приглаживать их платком, пока он внимательно разглядывал Дэвида.

– Налет? – резко спросил он.

– Тысяча двести часов, сэр, из них почти тысяча на реактивных.

– Реактивные?

– "Мираж".

– "Мираж"! – Зубы Брига сверкнули. – Эскадрилья?

– "Кобра".

– Отряд Растуса Науда? – Ожидая ответ, Бриг смотрел на Дэвида.

– Вы знаете Растуса? – удивился Дэвид.

– Мы вместе летали на первых чешских "спитфайрах" – в сорок восьмом. Мы тогда называли его Батч Бен-Йок, Сын Нееврея. Как он? Тогда он был словно на пружинах.

– Проворен, как всегда, сэр, – тактично ответил Дэвид.

– Что ж, если вас учил летать Растус, должно быть, вы недурной пилот, – признал Бриг.

Как правило, Военно-воздушные силы Израиля не используют иностранцев, но перед генералом был еврей, по всем признакам – первоклассный пилот. Бриг заметил удивительную стремительность, порыв, энергию, которые Пол Морган, строгий судья молодежи, тоже разглядел в племяннике и высоко оценил. Если только он не ошибся в своей оценке, а ошибался он очень редко, перед ним редкий экземпляр. Он снова посмотрел на молодого человека, отметив спокойный пристальный взгляд, который, казалось, был устремлен к далекому горизонту. Взгляд отличного стрелка, а все его пилоты хорошие стрелки.

Для подготовки пилота истребителя требуются годы и не менее миллиона долларов. Время и деньги – для его страны это вопрос жизни и смерти, а из правил можно сделать исключение.

Генерал взял бутылку вина и тщательно наполнил кубок Дэвида. "Позвоню Растусу Науду, – про себя решил он, – и узнаю побольше об этом молодце".

Дебра смотрела, как ее отец расспрашивает Дэвида о причинах его приезда в Израиль, о планах на будущее.

Она точно знала, о чем думает отец, потому что предвидела это. И потому, расчетливо и изобретательно, пригласила Дэвида на обед, чтобы представить его Бригу.

Она снова переключила внимание на Дэвида, чувствуя при взгляде на него тепло и напряжение внизу живота и электрическое покалывание кожи.

"Да, жеребец, – думала она, – теперь тебе не так легко будет ускользнуть. На этот раз я постараюсь тебя удержать, а вместе со мной и Бриг".

Она подняла кубок, ласково улыбаясь Дэвиду.

"Получишь то, что тебе нужно, но под звуки труб и колокольный звон", – молча пригрозила она, а вслух сказала:

– Лэхаим! За жизнь! – И Дэвид повторил ее тост.

"На этот раз я так легко не отступлюсь, – твердо сказал он себе, глядя, как огоньки свечей золотыми искорками взрываются в ее глазах. – Я получу тебя, моя черноволосая красавица, чего бы мне это ни стоило".

Телефон у постели разбудил Дэвида на рассвете. Голос Брига звучал резко и напряженно, словно в конце рабочего дня:

– Если у вас нет срочных дел на сегодня, я хотел бы кое-что показать вам.

– Конечно, сэр. – Дэвид был захвачен врасплох.

– Я подберу вас у отеля через сорок пять минут, успеете позавтракать. Ждите в вестибюле.

Бриг приехал на маленькой невзрачной машине с гражданским номером, вел он ее быстро и умело. На Дэвида произвели впечатление точный расчет времени и координация движений: в конце концов Бригу уже перевалило за пятьдесят, и Дэвид взирал на столь почтенный возраст с благоговением и страхом.

Они двинулись по главному шоссе в сторону Тель-Авива, и Бриг нарушил долгое молчание.

– Вчера вечером я разговаривал с вашим командиром. Он удивился, услышав, что вы здесь. Сказал, что перед вашим уходом предлагал вам очередное звание и повышение...

– Это был подкуп, – ответил Дэвид, и Бриг кивнул и заговорил. Дэвид молча слушал, с удовольствием разглядывая быстро меняющиеся пейзажи; они повернули на юг и стали спускаться с пологих холмов в сторону Беер-Шевы и пустыни.

– Я везу вас на базу военно-воздушных сил. Могу добавить: в нарушение всех запретов и правил сохранения военной тайны. Растус заверил меня, что вы можете летать, но я хочу сам убедиться в этом.

Дэвид быстро взглянул на него.

– Мы полетим? – Он почувствовал глубокое приятное возбуждение, когда Бриг кивнул.

– Мы воюем, поэтому вы примете участие в боевой операции, а это означает нарушение всех возможных правил. Впрочем, вы еще успеете убедиться, что мы часто действуем не по правилам.

Он продолжал негромко говорить, объясняя свой личный взгляд на Израиль, его борьбу, цепь непрерывных успехов, и впоследствии Дэвид припоминал его отдельные фразы.

"Мы создаем нацию, и кровь, на которой нас вынудили замесить фундамент, укрепила нас..."

"Мы не хотим превращать Израиль в заурядное убежище для неудачников-евреев со всего света. Нам нужны крепкие, умные евреи..."

"Нас три миллиона, а вокруг сто пятьдесят миллионов врагов, поклявшихся уничтожить нас..."

"Проигрывая битву, они теряют несколько миль пустыни; проигрывая битву, мы теряем право на существование..."

"Придется еще раз побить их. Они ничему не научились. Считают, что в сорок восьмом году их подвело вооружение, а потом линия Суэца была восстановлена, и они ничего не потеряли; думают, что в шестьдесят седьмом их обманули. Придется еще раз побить их, чтобы оставили нас в покое..."

Он говорил как друг и союзник, и Дэвида согревало его доверие; он оживился в ожидании полета.

Вдоль дороги защитным экраном росли эвкалипты, Бриг затормозил у изгороди из колючей проволоки, где красовалась надпись на двух языках: "Агротехнический экспериментальный центр Хаим Вайсман".