Пылающий берег (Горящий берег) - Смит Уилбур. Страница 10

Голова Майкла стукнулась о край кабины, это оглушило его, но вокруг уже везде трещали и плясали языки пламени, и он с трудом выбрался из кабины, упал на смятое крыло и скатился на грязную землю. На четвереньках пополз прочь от горящих обломков. Горевшая шерсть шинели вспыхнула еще ярче, и от жгучей боли Майкл вскочил, громко крича. Рванул пуговицы, чтобы избавиться от этой муки, бегал и хлопал себя руками, как безумный, раздувая пламя, делая его злее и горячее.

В треске и вое пожара он даже не услышал звук копыт скачущей лошади.

Девушка направила большого белого жеребца на изгородь, и они перелетели через нее. Лошадь и наездница приземлились, сохранив равновесие, и сразу снова пустились к горящей и кричащей фигуре в центре поля. Девушка перекинула ногу через луку дамского седла и, приблизившись к летчику сзади, на всем скаку осадила жеребца и одновременно бросилась вперед.

Всем своим весом она навалилась на Майкла и обеими руками обхватила его за шею так, что, сбитый с ног, он распластался лицом вниз. Вскочила и, скинув толстую габардиновую юбку для верховой езды, накрыла ею горящего человека у своих ног. Затем упала на колени рядом и плотно укутала его, гася голыми руками выбивавшиеся маленькие язычки пламени.

Как только пламя было потушено, девушка приподняла Майкла, посадив его на грязную землю. Быстрыми движениями расстегнула тлеющую шинель и, стащив ее с плеч, отбросила в сторону. Сняла дымящиеся свитеры: только в одном месте пламя добралось до тела. Огонь прожег одежду на плече и руке. Майкл закричал от боли, когда она попыталась снять ночную рубаху: «Бога ради!» Хлопковая рубашка прилипла к ожогам.

Девушка наклонилась и осторожно зубами начала теребить ткань, пока та не отстала от ран. Потом рывком разорвала рубаху, и выражение ее лица изменилось.

— Mon Dieu! [27] — Она вскочила и стала топтать лежащую поодаль шинель, чтобы окончательно потушить тлевшую шерсть.

Майкл смотрел на свою спасительницу широко открытыми глазами, и мучительная боль в обожженной руке утихала. Она осталась без наезднической юбки, жакет доходил только до верха бедер. На ногах — лакированные сапоги с застежками-крючками по бокам. Голые колени измазаны грязью, но кожа в коленном сгибе мягкая и безупречная, как внутренняя часть раковины наутилуса [28] . Панталоны — из прозрачного материала, через который можно отчетливо разглядеть блеск кожи. Их штанины прихвачены над коленями розовыми лентами и льнут к бедрам и нижней части тела — наполовину скрытые линии приковывали взгляд даже больше, чем обнаженное тело.

Майкл почувствовал, что в горле у него набухло и перехватило дыхание, когда девушка наклонилась, чтобы поднять его обуглившуюся шинель, и ему удалось ненадолго увидеть маленькие, плотные, круглые, как пара страусиных яиц, ягодицы, бледно блестевшие в свете раннего утра. Он смотрел так напряженно, что глаза стали слезиться, и, когда она обернулась к нему, увидел сквозь тонкий шелк в раздваивающейся линии, образуемой ее упругими молодыми бедрами, темную треугольную тень. Она стояла, а эта гипнотическая тень находилась в шести дюймах от его носа. Нежно расправляя шинель на обожженном плече летчика, девушка тихо говорила ему что-то тоном, каким мать говорит с ребенком, которому больно.

Майкл уловил лишь слова «froid» и «brule» [29] . Она была так близко, что он чувствовал ее запах — естественный для молодой женщины, вспотевшей от напряжения быстрой скачки, мускусный запах, который смешивался с запахом духов, напоминавших аромат сухих розовых лепестков. Майкл попытался заговорить, поблагодарить, но его затрясло от шока и боли. Губы задрожали, и он издал короткий невнятный звук.

— Mon paurve [30] , — заворковала она и отошла. Голос стал хриплым от беспокойства и страдания. Глядя на лицо этой феи с огромными темными кельтскими глазами, Майкл подумал, а не заостренные ли у нее уши, но они скрывались под темной копной волос, растрепанных ветром и закрученных в густые упругие локоны. Кельтская кровь придавала коже оттенок цвета старой слоновой кости, а брови были слишком широкими и такими же темными, как и ее волосы.

Девушка заговорила снова, но он ничего не смог с собой поделать и опять взглянул на интригующую маленькую тень под шелком. Когда она увидела, куда обращен его взгляд, ее щеки запылали темно-розовым румянцем. Подхватив свою грязную юбку, она обмотала ее вокруг талии, а Майкл испытал от смущения из-за своей оплошности еще большую боль, чем от ожогов.

Рев «сопвича» Эндрю над головой дал им обоим временную передышку, и они благодарно поглядели вверх на самолет, делавший круг над полем. С трудом, шатаясь, Майкл поднялся на ноги, пока девушка поправляла юбку, и помахал Эндрю. Он увидел, как тот поднял руку и облегченно поприветствовал его, затем зеленый «сопвич» завершил круг и вышел на прямую, летя на высоте не более пятидесяти футов над их головами. Зеленый шарф, в один конец которого было что-то завязано узлом, развеваясь, полетел вниз и плюхнулся в грязь в нескольких ярдах от них.

Девушка подбежала к шарфу и принесла его Майклу. Он развязал узел и, криво ухмыльнувшись, вынул серебряную флягу, открутил пробку и поднял флягу к небу. Белые зубы Эндрю сверкнули в открытой кабине, и он поднял руку в летной перчатке, а затем развернулся в сторону аэродрома.

Майкл поднес флягу к губам и сделал два глотка. Глаза затуманились слезами, и он задохнулся, когда божественная жидкость, обжигая, потекла в горло. Когда опустил флягу, девушка продолжала наблюдать за ним, и он предложил флягу ей.

Но та замотала головой и серьезно спросила:

— Anglais? [31]

— Qui… Non — Sud Africain. [32] — Голос его задрожал.

— Ah, vous parlez anais! [33] — Она впервые улыбнулась, и это было почти такое же ошеломляющее открытие, как жемчужного цвета маленькие ягодицы.

— A peine [34] , — быстро отказался Майкл, чтобы избежать потока хорошей французской речи, который, как он знал по собственному опыту, утвердительный ответ вызывал бы на его голову.