Пылающий берег (Горящий берег) - Смит Уилбур. Страница 51

Когда Сантен наконец чувствовала, что измучена совершенно, она обычно целовала отца и шла к себе в комнату. Но как только задувала свечу, горе приходило снова, а через несколько минут дверь мягко открывалась, и Анна входила, чтобы обнять ее и убаюкать, как маленькую.

И вот однажды, в темные утренние часы, когда вся человеческая энергия, отхлынув, находится на самой низкой отметке, граф заколотил в двери спальни.

— Что такое? — сонно ответила Анна.

— Идемте! Идемте, и вы увидите!

В поспешно наброшенных на ночные сорочки халатах женщины последовали за графом через кухню прямо на мощеный двор. Остановились и удивленно уставились на небо на востоке. Хотя луны не было, оно сияло странным колышущимся оранжевым светом, будто где-то ниже линии горизонта Вулкан [91] распахнул дверцу печи богов.

— Слушайте! — И они услышали слабый шум, доносимый ветерком, и показалось, что земля под ногами дрожит от мощи далекого огромного пожара.

— Началось, — сказал граф, и только тогда они поняли, что это была артиллерийская увертюра нового великого наступления союзников на западном фронте.

Остаток ночи просидели на кухне, подбадривая себя черным кофе и то и дело выходя вместе во двор понаблюдать за огненным представлением, словно это было какое-нибудь астрономическое чудо.

Граф торжествующе разъяснил, что именно происходит:

— Это массированная огневая подготовка, которая уничтожит заграждения из колючей проволоки и разрушит позиции противника. Боши будут истреблены. — Он показал на пылающее небо. — Кто же может выдержать такое!

Тысячи артиллерийских батарей вели огонь, каждая по фронту шириной всего в несколько сот ярдов, и в течение семи дней и ночей они не замолкали ни на минуту. Уже сама масса металла, которым забрасывали германские позиции, должна была стереть с лица земли траншеи и брустверы, вспахать и перепахать землю.

Де Тири весь горел воинственным и патриотическим жаром.

— Вы переживаете исторический момент. Вы являетесь свидетелями одной из самых великих битв всех веков…

Но для Сантен и Анны семь дней и ночей оказались слишком долгими, первое удивление вскоре перешло в апатию и отсутствие интереса. Они занимались повседневными домашними делами, больше не обращая внимания на далекую канонаду, а по ночам спали, несмотря на всю пиротехнику и призывы графа «пойти и посмотреть».

Однако на седьмое утро, сидя за завтраком, даже они уловили перемену в характере звуков и интенсивности артиллерийского огня.

Граф вскочил из-за стола и с набитым хлебом и сыром ртом и кружкой кофе в руке выбежал во двор.

— Послушайте! Вы слышите? Начался подвижной заградительный огонь!

Артиллерийские батареи переносили стрельбу в глубь обороны противника, образуя движущуюся стену огня, через которую ни одно живое существо не могло пройти.

— Храбрые союзники теперь, наверное, уже готовы для последнего штурма…

В передовых британских траншеях ждали, укрывшись за брустверами. У каждого солдата вес боевого снаряжения достигал почти шестидесяти фунтов.

Гром разрывов фугасных снарядов, перекатываясь, удалялся, оставляя их с притуплёнными чувствами и звенящими барабанными перепонками. Свистки командиров подразделений пронзительно заливались по траншеям, и люди тяжело поднялись и столпились у штурмовых лестниц. Затем, как армия леммингов цвета хаки, высыпали из своих нор на открытое пространство и стали изумленно оглядываться вокруг.

Они находились на обезображенной и разоренной земле, настолько истерзанной снарядами, что на ней не осталось ни травинки, ни прутика. Лишь обрубки деревьев торчали из мягкой кашеобразной грязи, по цвету напоминавшей фекалии. Этот жуткий пейзаж был окутан желтоватым туманом пороховой гари.

— Вперед! — прокатился по передовой крик, и снова раздались трели свистков, заставлявшие идти дальше.

Держа перед собой длинные винтовки калибра 7,69 мм системы «ли энфилд», сверкая примкнутыми штыками, солдаты утопали по щиколотку или по колено в мягкой земле. Соскальзывая в бесчисленные воронки и выбираясь из них, то выбегая из цепи, то отставая, не видя из-за клубящегося азотистого тумана дальше чем на сотню шагов, они продвигались с трудом.

Наступавшие не обнаружили даже признаков окопов противника: брустверы были снесены и сровнены с землей. Над головами ревела канонада, при этом каждые несколько секунд недолетевший снаряд собственной артиллерии падал в густые цепи.

— Сомкнуться в центре! — Образовавшиеся пустоты заполнялись другими аморфными группами людей, одетых в форму цвета хаки.

— Не разрывать цепь! Цепь не разрывать! — Приказы почти тонули в грохоте и суматохе артобстрела.

А потом в пустоте, простиравшейся впереди, сквозь дым они увидели блеск металла. Это была низкая стена из сомкнутых пластин серой стали, видом напоминавших спину крокодила.

Немецкие пулеметчики оказались в более выгодном положении, потому что их предупредили о наступлении за семь дней. Как только британская артиллерия перенесла свой огонь в тыл, пулеметы подняли по колодцам из блиндажей на поверхность и установили на треногах на развороченной грязной кромке разрушенных траншей. Каждый «максим» [92] был снабжен стальным щитком для защиты расчетов от ружейного огня, а располагались они в одну линию так близко, что края щитков заходили один за другой.

Британская пехота по открытой местности шла прямо на пулеметы. Увидев их, в передних рядах закричали и бросились бегом, чтобы поразить противника штыками. Но наткнулись на колючую проволоку.

Солдат уверяли, что она будет разнесена на кусочки артиллерийским огнем. Этого не случилось. Разрывы фугасных снарядов не дали никакого результата, только больше запутали ее и превратили в еще более труднопреодолимую преграду. Пока люди барахтались, пытаясь выпутаться, немцы открыли по ним огонь.

Станковый пулемет «максим» обладает скорострельностью до трехсот выстрелов в минуту и имеет репутацию самого надежного и удачного по конструкции из когда-либо созданных пулеметов, а в тот день к его характеристикам добавилась еще одна: он стал и самым смертоносным оружием, придуманным человеком. Тяжело шагавшая строем британская пехота, появлявшаяся из азотисто-дымного тумана и все еще предпринимавшая попытки сохранить свой твердый боевой порядок — плечом к плечу, в четыре шеренги, — представляла собой отличную мишень для «максимов».