Время умирать - Смит Уилбур. Страница 20

— Правильно, Герти, — прошептал Шон за спиной Клодии. — Зови, зови Большого Папочку, рассказывай ему, какие утехи ты ему здесь приготовила.

«Но ведь это нечестно, — возмущенно подумала Клодия. — Нечестно вот так использовать ее».

Неожиданно обе львицы разом повернулись к лесу, и старая львица мягко зарычала. Встревоженные львята прекратили свои нескончаемые игры и сгрудились позади матерей. Потом молодая львица двинулась вперед через траву, извиваясь и подрагивая всем телом в совершенно откровенно половом призыве и на ходу то и дело издавая низкие призывные стоны.

— Спокойно, Капо. — Рука Шона легла на руку Рикардо, не давая ему вскинуть ружье. — Еще не время.

И тут из леса вдруг появился лев. Он резво трусил вперед навстречу львице, и поначалу над травой им была видна лишь верхняя часть его гривы. Львица бесстыдно бросилась вперед, и наконец они сошлись на поляне.

— Капо, погоди, — прошептал Шон. Ему хотелось, чтобы девушка понаблюдала за происходящим.

Львица потерлась о самца, она гладила его своими длинными шелковистыми боками, и в ответ на ее авансы лев распушил свою гриву так, что как будто удвоился в размерах, а когда она наконец уткнулась мордой в его гриву, принялся лизать ее в нос.

Тогда она намеренно повернулась так, чтобы подставить ему зад, высоко задрав хвост и выпустив прямо ему под нос струйку розоватой, окрашенной кровью мочи. Лев взревел и в порыве страсти задрал верхнюю губу, обнажив огромные желтые клыки. Его спина медленно выгнулась, и Клодия заерзала в кресле, когда лев вытянул шею и принялся лизать самку под хвостом своим длинным загнутым розовым языком.

Львица с минуту терпела его ухаживания, затем игриво развернулась, и до них донеслось ее низкое призывное мурлыканье. Шон как бы невзначай положил ладонь на бедро Клодии. От отца его жест скрывал край кресла. Она не сделала ни малейшей попытки высвободиться.

Львица отбежала от самца и, сделав несколько легких жеманных шагов прочь, всем телом припала к земле, оглядываясь через плечо. Лев скованной походкой подошел к ней и накрыл ее тело своим, как будто оседлав ее, и когда его промежность нависла над ее задом, стал виден высунувшийся отблескивающий розовым пенис. Львица еще сильнее задрала хвост, вытянув его вдоль спины.

Шон пробежался кончиками пальцев по бедру Клодии и сквозь ткань ее брюк ощутил под рукой упругую подушечку лобковых волос. Под его рукой ее бедра слегка раздвинулись.

Лев изогнул спину в серии конвульсивных, следующих один за другим спазмов, а потом запрокинул огромную окруженную густой гривой голову и заревел, а вместе с ним заревела и львица, и тогда он опустил голову и легонько куснул ее за шею — нежный собственнический жест.

На несколько долгих моментов они замерли в таком положении, а потом лев соскочил с самки, и в тот же момент Клодия положила свою руку поверх руки Шона. Она взяла его мизинец и так яростно вывернула его, что едва не сломала. Боль пронзила руку Шона до самого плеча.

Он едва не заорал от боли, но Рикардо сидел совсем рядом, и хотя он не мог видеть нижней части тела дочери, загораживаемой холщовым креслом, вполне мог догадаться, что происходит между Шоном и Клодией. Через силу Шон удержался от крика и отдернул руку, незаметно массируя поврежденный палец. Ему было видно, что уголок рта Клодии искривлен в насмешливой улыбке.

На другом берегу львица наконец поднялась и отряхнулась. Затем она медленной удовлетворенной поступью вышла на открытый берег. Здесь она постояла и оглянулась на льва, который сидел, все еще полускрытый высокой травой.

— Приготовься, Капо. — Шон все еще массировал палец.

Было уже пять часов пополудни, и солнце находилось под оптимальным углом, освещая противоположный берег так, будто это сцена. Расстояние от мачана до дерева с приманкой было заранее замерено и составляло ровно девяносто шесть ярдов. Рикардо Монтерро был лучшим стрелком из всех тех, кого Шон когда-либо сопровождал на сафари. На таком расстоянии он запросто мог бы положить три пули в одно и то же место.

Львица снова призывно мяукнула, лев встал и вслед за ней вышел на открытое место на берегу. Он стоял позади нее, развернувшись боком к мачану по другую сторону русла, ярко освещенный золотистыми солнечными лучами.

— Это просто дар небес, Капо, — прошептал Шон и хлопнул Рикардо по плечу. — Давай!

Рикардо медленно поднял приклад ружья к плечу. Это был «уэзерби-магнум-300». Массивная гильза, по которой предстояло ударить бойку, была начинена восемьюдесятью гранами пороха и снабжена 180-грановой нозлеровской разрывной пулей. Она преодолеет расстояние до льва со скоростью более трех тысяч футов в секунду. Входя в живую плоть, она создаст впереди себя ударную волну, которая превратит внутренние органы в желе и вытянет его вслед за собой в обширное выходное отверстие, разбрызгав их фонтаном красных капель по траве вокруг.

— Возьми его! — сказал Шон, и Рикардо Монтерро прильнул к окуляру телескопического прицела. Большую часть поля зрения прицела занимало тело льва.

Увеличение было таким, что он мог различить каждый отдельный волосок в плотной вьющейся гриве и все изгибы каждой отдельной рельефной мышцы под кожей. Дюймом ниже плеча льва на гладкой коже виднелся небольшой шрам. Он был в форме подковы — счастливой подковы — и представлял собой идеальное место для прицеливания. Рикардо навел перекрестье прицела на шрам и заметил, что оно чуть подрагивает в такт биению его сердца. Он слегка надавил на спусковой крючок, на мгновение почувствовав его сопротивление под пальцем, а потом сработал спусковой рычаг и раздался выстрел.

Сидящая рядом с отцом Клодия буквально оцепенела от ужаса. Лев повернул голову и через высохшее русло, казалось, взглянул прямо на нее. Львиная свадьба необычайно тронула и взволновала ее.

«Он слишком великолепен, чтобы умереть», — решила она и почти неосознанно открыла рот и крикнула что было мочи:

— Беги, черт тебя возьми! Беги!

Результат ошеломил даже ее. Она и представить себе не могла, что живое существо способно так быстро среагировать. Трое животных, еще какое-то мгновение назад находившиеся в ленивом оцепенении, мгновенно бросились наутек. Они буквально превратились в смазанные золотистые пятна.