Царица Пальмиры - Смолл Бертрис. Страница 68

— Другими словами, мама, они уже перехитрили тебя, — спокойно сказал он.

— Да, Ваба, перехитрили. И мне не стыдно признаться в этом. Я — такой же человек, как и они, и я учусь на своих ошибках.

— Если воевать против римлян — это ошибка, мама, тогда всей Пальмире следует поучиться, — ответил он.

— Риму нечего делать здесь, на Востоке. Так думал твой отец, и так думаю я.

— Этой войны не случилось бы, если бы Марк вернулся к тебе, — обвинял он. — Я просил богов, чтобы он вернулся. Тогда ты вышла бы за него замуж, и я стал бы править по праву!

— Ах ты, неблагодарный щенок! — зашипела она. — Ты стал бы править этим городом?! Что за шутка, Ваба, сын мой! Что за остроумная шутка! Когда твоего отца убили, я взяла власть в этом городе ради тебя! Шесть лет я правила им ради тебя! И чему же ты научился у меня, сын мой? Ты ничему не научился. Единственное, что ты знаешь о царской власти — это поклоны и раболепство твоих придворных. Римлянам нельзя доверять! Твой дедушка был верноподданным Рима, и каков же результат? Его жену, мою милую маму, изнасиловали и убили римляне! Я любила Марка Александра так, как никогда не любила ни одного мужчину. Да, я любила его даже сильнее, чем твоего отца( Но он предал меня, чтобы жениться на племяннице императора. Не стану отрицать, что чувствую злобу, но я начала войну с римлянами вовсе не из-за того, что он отверг меня. В течение многих лет мы с твоим отцом строили планы объединения Восточной империи, чтобы править ею самостоятельно. Именно это я и делаю теперь. Чтобы покончить с этим, мне осталось совсем немного — победить Рим раз и навсегда. И я сделаю это, Ваба! Клянусь памятью твоего отца, я сделаю это! И когда это произойдет и в регионе снова воцарится стабильность, ты сможешь править один, чтобы твое сердце радовалось. Я дам тебе время научиться искусству царской власти, как всегда и на все давала тебе время, Ваба. Не будь нетерпеливым ни со мной, ни с самим собой! Когда-нибудь ты станешь хорошим царем!

— Ты любила Марка сильнее, чем моего отца?

Его лицо выражало недоверие, потрясение и обиду.

Она вздохнула, думая о том, слышал ли он все остальное.

— Твой отец был единственным мужчиной, которого я знала, и так было до самой его смерти. Одената выбрали мне в мужья. Он был хороший человек. Я любила его за доброту ко мне, и он тоже отвечал мне любовью. Но с Марком все сложилось по-другому.

— Не знаю, смогу ли я когда-нибудь понять тебя! — тихо сказал он, встал из-за стола и направился к двери. При выходе он обернулся.

— Спокойной ночи, мама, — произнес он. Она посидела в одиночестве еще несколько минут, однако не позволяла себе отвлечься. Ей необходимо мыслить трезво.

— Мама!

Вздрогнув, Зенобия подняла глаза и увидела свою дочь, стоявшую в проеме двери. Ее сердце сжалось при виде девочки, ведь она так похожа на своего отца! Мавия была высокой для пяти с половиной лет, с личиком в форме сердечка и такими же, как у Марка, удивительными голубыми глазами и длинными каштановыми локонами. Кожа у нее была светлее, чем у Зенобии, но все же сохранила золотистый оттенок.

— В чем дело, Мавия? Разве тебе не следует быть уже в постели? — спросила она ребенка.

— Мама, это правда, что римляне едят маленьких детей? Зенобия почувствовала, как гнев забил в ней ключом. Кто же это напугал ребенка?

— Нет, Мавия, римляне не едят детей. Кто сказал тебе такую глупость?

— Тит говорит, что римляне едят маленьких детей.

Девочка беспокойно теребила подол своего голубого платья.

— Тит — сын Делиции?

— Да.

Широко открытые глаза Мавии были полны страха.

— Иди ко мне, Мавия! — приказала ей мать, и ребенок вскарабкался к ней на колени. Зенобия крепко прижала ее к груди и почувствовала, как сильно девочка дрожит.

— Тит — глупый маленький мальчик, Мавия. Мальчики в его возрасте любят дразнить младших. Ты испугалась, а он обрадовался. Если он снова попытается испугать тебя такой чепухой, скажи ему, что римляне особенно любят девятилетних мальчиков.

Мавия захихикала.

— Я люблю тебя, мама! — воскликнула она.

— И я люблю тебя, моя дорогая. Я люблю тебя больше всех на свете! — Зенобия встала, держа дочь на руках. — Я отнесу тебя в кроватку, мой цыпленок.

Она вышла из зала совета и понесла дочь по коридорам дворца в ее комнаты.

— Ты не должна бояться, Мавия, — убеждала она по пути. — Звук сражения очень громкий, и иногда он может напугать. Но римляне не смогут войти в Пальмиру, и они не обидят тебя, обещаю.

Мавия кивнула и прошептала:

— Да, мама.

Дойдя до комнат Мавии, царица передала ее, уже сонную, в руки няне. Поцеловав Мавию в щечку, она сказала няне:

— Вы останетесь во дворце до дальнейших распоряжений, Чармиан. Мавии можно играть только во внутреннем саду.

— Да, ваше величество, — ответила рабыня.

Зенобия поспешила в свои апартаменты, где ее ждала Баб.

— Я распустила твоих бабочек, — объявила старуха.

— Как же хорошо ты меня знаешь, моя старая подруга! Я действительно хочу побыть одна в эту ночь, — сказала Зенобия.

— Что принести тебе поесть, дитя мое?

— Что-нибудь попроще, и еще выпить.

— Вина? — лукаво осведомилась старуха.

— Нет, больше никогда! — пылко воскликнула Зенобия. — Фруктовый сок вполне подойдет, и спасибо тебе. Баб.

Баб вышла и через несколько минут вернулась с тяжело нагруженным подносом, который она поставила на низенький столик из черного дерева.

— Да даруют тебе боги сладкий сон и ясный ум сказала она, выходя из комнаты.

Царица сбросила с плеч свой каласирис, пересекла комнату и вышла в сад. Ее манил к себе бассейн, нагретый солнцем. Погрузившись в него, она поплавала несколько минут, пока ее тело не расслабилось. Выбравшись из бассейна, она взяла большое полотенце и начала вытираться, критически рассматривая свое тело. Она не обнаружила никаких недостатков. Большие груди, упругие, как у девушки. Живот плоский, несмотря на рождение троих детей, ягодицы — округлые, но не чрезмерно большие. Почему же он бросил ее?

— О боги! — громко застонала она.

Какую глубокую боль он причинил ей! Возможно, он просто вернулся в свой мир и, увидев вокруг себя настоящих римлянок, наконец пожелал себе подобную. Он хотел жениться, но так как нельзя было публично признать Мавию, ему страстно захотелось иметь своих собственных детей.

Сидя возле бассейна, она снова гадала, почему он не написал ей. Потом печально засмеялась. Как же мог он объяснить ей свои действия на сухом пергаменте после всего того, что было между ними? Но узнать обо всем вот так, как она узнала, — это жестоко с его стороны, а ведь она не считала его жестоким человеком.

Милый Лонгин! Именно он первым узнал о предательстве Марка из письма своего бывшего ученика Порфиия, который теперь учился в Риме у Плотина 11. Лонгин не стал ждать, пока сплетни достигнут ее ушей, а быстро присоединился к ней в Александрии, оставив царевича Деметрия в умелых руках Мария Гракха. Лонгин, ее дорогой добрый друг, ее верный советник, знал, как опустошительно это подействует на нее. Лонгин, который держал ее в объятиях, пока она рыдала от первой боли! Что бы она делала без Лонгина? Зенобия поняла, что ей никогда не придется сомневаться в нем — Лонгин единственный человек, за исключением ее отца и братьев, на которого она могла положиться.

День в пустыне перешел в сумерки, а потом быстро настала ночь. Темное небо сверкало тысячами ярких звезд, изливающих свой свет на Пальмиру точно так же, как многие века от сотворения мира. Она любила смотреть на них, постоянных и неизменных. Но разве отношения между влюбленными не должны быть столь же постоянными? Или она просто идеализирует любовь?

Она встала, отбросила полотенце н вернулась в свою комнату. Там она надела простое длинное и мягкое хлопковое платье и принялась изучать содержимое подноса, оставленного для нее Баб. На нем лежали тонкие ломтики грудки цыпленка и молочного ягненка вперемешку с гранатом. В круглой плетеной корзине с горячим камнем на дне благоухали маленькие плоские булочки. В плошках лежал салат-латук, крошечные зеленые горошинки в оливковом масле и приправленном зеленью уксусе, серебряный кубок на ножке с небольшой гроздью крупного зеленого винограда и полдюжины крупных абрикосов. Высокий серебряный кувшин, под стать кубку, был наполнен прохладным соком. Аппетит у Зенобии всегда был хороший»и она с жадностью набросилась на еду.