Чертовка - Смолл Бертрис. Страница 72

– Вы получите от меня все, что пожелаете, – пообещала Белли, игриво взмахнув темными ресницами. – Жду ваших распоряжений.

– Ты становишься слишком хитрой, – упрекнул ее Гай, но остался весьма доволен. Ему еще никогда не попадалась такая женщина, как Белли.

На следующий день он принес ей целый сундук изысканных нарядов. Она отправилась навестить свою птицу. Посадив Купе на руку, она приласкала его, накормила и утешила. Кречет немедленно оживился, услышав голос хозяйки, и приветствовал Белли веселым клекотом. Белли чуть не расплакалась: поглощенная тем, как спасти Хью, она почти забыла о своем верном друге Купе.

Прогуливаясь у соколиных клеток со своим кречетом, она беседовала с Линдом; Алан был сердит на нее из-за того, что она не хотела бросить Хью и вернуться в Англию.

– Как часто лорд Хью приходит к птицам? – спросила она.

– Почти каждый день, – сказал Линд.

– Он приходит в какое-то определенное время?

– Обычно рано утром, – ответил Линд.

Изабелла глубоко вздохнула. В это время суток выбраться из покоев Гая будет очень трудно, почти невозможно. Обычно Гай просыпался с первыми лучами солнца и занимался с ней любовью, прежде чем приступить к дневным делам. Возможности ускользнуть от него не будет, кроме, пожалуй, тех нескольких дней, когда у Белли начнутся месячные; к этому проявлению природы Гай относился с почтением. Правда, дожидаться этого придется еще несколько недель, но другого выбора не было.

– Линд, – произнесла она, – он тебя совсем не узнает?

Линд покачал головой:

– Нет, госпожа. Он не узнает и Алана, но Алан сразу сказал ему, что он – его слуга. Лорд Хью ничего не помнит, кроме того, что всегда любил птиц. Нам пришлось заново обучать его всему, что касается соколов. Порой то я, то Алан упоминали его деда и птиц Мерлинсонов. Он ненадолго задумывался, потом тряс головой и говорил, что это не важно; однако мы видели, что он огорчен тем, что не может вспомнить. Похоже, когда он пытается что-то припомнить, у него начинает болеть голова. – Линд нахмурился. – Я начинаю склоняться к мысли, что Алан прав, миледи. Возможно, нам следует бежать отсюда.

Белли покачала головой:

– Давай подождем хотя бы до весны, Линд. Возможно, я все-таки сумею узнать, какого рода магия привязывает меня и моего мужа к этим колдунам. Кроме того, сейчас мы не сможем переплыть море. Ты только взгляни на воду! И потом, где мы найдем корабль? Если мы поедем по суше, они легко догонят нас и вернут. Нет.

Если мы решим бежать, то не должны оставить им ни одного шанса поймать нас, Линд. Скажи это Алану и попроси его не сердиться на меня. Мы должны держаться друг друга.

Линд кивнул, соглашаясь со своей госпожой.

Белли обдумывала, стоит ли подходить к Хью так рано.

В душе она неудержимо желала броситься к нему на шею и рассказать все о себе, но понимала, что в нынешнем его состоянии это было бы неразумно. Она заставила себя ждать: было очевидно, что Хью сейчас не интересует ни одна женщина, кроме Вивианы. Он почти не говорил с Изабеллой, почти не замечал ее присутствия.

Но однажды, в середине зимы, она пришла к соколиным клеткам и, к своему удивлению, застала там Хью.

– Доброе утро, милорд, – любезно произнесла она.

Хью учтиво кивнул.

– Я слышала, что вы обыкновенно навещаете птиц в более ранний час. Если я помешала вам, то могу уйти, – сказала она.

– В этом нет нужды, – хриплым голосом ответил Хью.

Изабелла поспешно подошла к Купе и посадила кречета к себе на перчатку.

– Доброе утро, дорогой мой, – весело приветствовала она птицу. – Сегодня ты особенно красив.

Кречет встопорщил перья при звуке ее голоса.

– Он тебя слушается, – проворчал Хью.

– Я начала воспитывать его, когда он был еще птенцом, – тихо сообщила ему Изабелла. – Его подарил мне мой муж.

– Он был сокольничим? – спросил Хью.

– Да, – ответила Изабелла. – Очень хорошим сокольничим. Однажды он показал мне, как обучают белого сокола охоте на журавлей.

– Весной ты покажешь это нам, – сказал Хью. – На окрестных болотах водятся журавли. Я не прочь поохотиться на них.

С этими словами он резко развернулся и ушел. Вечером, за ужином, он рассказал своей любовнице о том, что Белли говорила ему насчет охоты на журавлей.

– Мы поедем охотиться на них все вместе, не правда ли? – сказал он.

– Для кого обучали этого белого сокола? – спросил Гай.

– Для короля. – Белли отделалась полуправдой.

– Твой покойный муж обучал сокола для короля Генриха? – На Вивиану это произвело впечатление. – Должно быть, он был превосходным сокольничим.

– Да, – тихо ответила Белли.

Позднее, оставшись наедине с Белли в своих покоях, Гай не смог сдержать свою ревность.

– Ты говорила о нем так, будто любишь его, – обвинил он Белли.

– Кого люблю? – спросила Белли, не понимая, что именно он имеет в виду.

– Твоего мужа, сокольничего. Твоего косноязычного англичанина! – Глаза его потемнели от гнева.

– Ну конечно же, я любила его. Иначе я не была бы так несчастна, когда мой брат убил его, – ответила Изабелла.

– За что он его убил? – спросил Гай.

– Мой сводный брат хотел обладать мной, – ответила Изабелла, на ходу изобретая легенду. – Он попытался изнасиловать меня, но мой муж застал нас. Он избил моего брата. А бить знатного господина не очень-то разумно. Мой брат повесил моего мужа, а потом вместе со своей сестрой выгнал меня из поместья. Вот, теперь вы знаете всю мою историю. Это исцелило вас от ревности, милорд?

– Нет, – ответил он, но в голосе его уже не было гнева.

– Что же сможет исцелить вас? – кротко спросила Белли.

– Я перестану ревновать только тогда, когда ты скажешь, что любишь меня так же, как любила своего сокольничего. Когда ты скажешь это и не солжешь! – выпалил Гай Бретонский.

– Неужели ваше колдовство не может заставить меня полюбить вас? – тихо спросила Белли. Пылкость Гая удивила ее.

– Истинная любовь не приходит насильно! Ты смеешься надо мной! – гневно воскликнул Гай.

– Нет, вовсе нет! – испуганно ответила Белли, заметив угрозу во взгляде Гая.

– Да, – медленно возразил он, – смеешься, моя малышка. И ты будешь за это наказана. Пойдем! Ты поможешь мне подготовиться к этому наказанию.

Он потащил ее из спальни в комнатку, где составлял свои волшебные зелья. Шафран зловеще покосился на них, когда Гай зажег светильники. Его покой посмели потревожить! Мягко соскочив со стола, кот удалился.

– Подай мне серебряную чашу! – велел ей Гай.

Белли трясущимися руками передала ему чашу. Внезапно ей стало очень жутко в этой комнате. Огонь в светильниках и в камине отбрасывал на каменные стены уродливые тени. Она попыталась напомнить себе, сколько приятных часов она провела здесь. Гай научил ее готовить чудесные кремы и мази, которые усиливали наслаждение и повышали чувствительность кожи. Под его внимательным присмотром она смешивала зелья, над которыми Гай бормотал свои странные заклинания, но не сообщал Белли, для чего они предназначаются. В одно из них входили самые изысканные ингредиенты: розовая вода, миртовая вода, вода из цветов апельсина, дистиллированная мускусная настойка и щепотка похожего на воск вещества, которое называлось «серая амбра». Они разлили это зелье в хрустальные флаконы с серебряной филигранью.

Гай Бретонский взял чашу из рук Изабеллы. Он расставил на столе несколько бутылок, кувшинов и ларчиков. Белли с ужасом глядела, как он наливает в чашу чистую воду, добавляет щепотку какого-то незнакомого вещества и тщательно перемешивает. Потом он протянул чашу Белли.

– Выпей это! – свирепо проговорил он.

Изабелла отпрянула.

– Вы хотите убить меня? – прошептала она. – Не надо, умоляю вас! Я сделаю все, что вы прикажете, милорд!

– Я уже говорил тебе, что не намерен убивать тебя, Белли. Но ты совершила большой проступок и будешь за это наказана. Пей!

– Что это? – дрожа, спросила она. О Боже! Гай смотрел ей прямо в глаза, и она снова почувствовала, как ее охватывает знакомая слабость.