Колдунья моя - Смолл Бертрис. Страница 98

— Знаете ли, по-моему, этот человек окончательно спятил и говорит ужасные вещи, но вы не должны верить ему.

— А вы поверили бы, будь Мэйрин вашей женой? — спросил Жосслен.

— Если бы Мэйрин была моей женой, я верил бы каждому ее слову. Вы — счастливый человек, милорд де Комбур.

— Мы сейчас говорим не обо мне, а о моей жене и о том, что она, возможно, родит сына. Будет ли он моим наследником? Или нет? — резко перебил его Жосслен. Энгус Лесли медленно кивнул.

— Да, это тяжело, — согласился он. — Но вы должны помириться с нею, чтобы не случилось беды. В конце концов всегда остается шанс, что родится девочка.

— Вы влюблены в мою жену, Энгус Лесли?

Лэрд ухмыльнулся. — Я мог бы влюбиться в нее, но она этого не допустила. Она направила мою душу и сердце к самой очаровательной девушке из всех, на чью благосклонность я смел бы рассчитывать, — к младшей сестре королевы. Мы собираемся пожениться, и я надеюсь, что вы с Мэйрин к тому времени все еще будете здесь и разделите с нами эту радость.

Затем Энгус Лесли подвел Жосслена к королю. Малькольм Кенн Мор тепло приветствовал гостя. Увидев пергамент, на котором запись о браке между Жоссленом де Комбуром и Мэйрин из Эльфлиа была скреплена печатями короля Вильгельма и епископа Одо, шотландский король распорядился, чтобы Мэйрин из Эльфлиа вернули ее законному супругу.

— Как вы поступите с Эриком, милорд? — спросил он Жосслена.

— Я хочу вызвать его на поединок, — ответил он.

— До смертельного исхода?

— Да, ваше величество. Никаких сдач на милость победителя.

— Я понимаю, милорд де Комбур, вы должны защитить свою честь, но что, если вы проиграете? Ваша жена останется беспомощной перед этим негодяем, а ваши дети останутся сиротами. Я хочу наказать этого человека за его преступление. Ведь он — мой вассал, и я имею право судить его.

Жосслен покачал головой.

— Это право принадлежит мне, ваше величество. Я не успокоюсь, пока не отомщу этому человеку за себя и замою невинную жену. Я не проиграю в этом поединке. Господь на моей стороне.

Король кивнул, понимая состояние Жосслена. Окажись он на месте этого рыцаря, Малькольм Кенн Мор поступил бы точно так же.

— Я велю посадить Эрика в темницу до того дня, когда вы сможете встретиться с ним на поле битвы, милорд де Комбур. Однако ваш поединок придется отсрочить на некоторое время. Сегодня я стал отцом, и мне не хотелось бы ничем омрачать торжества в честь новорожденного. Сестра моей жены вскоре выходит замуж, и свадьбу тоже не хочется портить. А вот уже после свадьбы Кристины мы устроим турнир, на котором вы сможете встретиться в бою с Эриком. Вы согласны подождать, милорд де Комбур?

Жосслен кивнул.

— Прекрасно! — воскликнул Малькольм Кенн Mop. — До тех пор вы с вашей женой-красавицей останетесь моими гостями. Добро пожаловать в Шотландию, милорд де Комбур! Добро пожаловать в Шотландию!

Глава 16

В королевском замке, высившемся над Эдинбургской скалой, воссоединенным супругам подыскали две небольшие спальни. Энгус Лесли проводил туда Жосслена после его беседы с королем. Когда проводник удалился, Жосслен еще несколько минут стоял в раздумье перед дверью. Затем, отбросив сомнения, он резким движением повернул дверную ручку, распахнул дверь и, войдя в комнату, обнаружил, что она пуста.

Он в удивлении огляделся по сторонам. За дверью оказалась маленькая комнатушка с прямоугольным дубовым столом и двумя стульями. Жосслен прошел через комнату, открыл дверь в дальней стене и попал во внутреннее помещение, где было одно окно, угловой камин и большая кровать, занимавшая почти все свободное место. Здесь Жосслен и нашел свою жену, стоявшую у открытого окна и глядевшую на город.

— Пока что нам придется остаться в Эдинбурге, — неуклюже проговорил он вместо приветствия.

— Почему? — раздраженно спросила она, так и не повернувшись к нему лицом. — Я хочу вернуться в Эльфлиа, пока еще в состоянии путешествовать. Я соскучилась по матери, а Мод не видела меня вот уже почти полгода.

— Эрик Длинный Меч должен понести наказание за свой поступок. Орудием казни стану я.

— Разве король Малькольм не может сам позаботиться об этом? — холодно спросила Мэйрин.

— Мог бы, если бы я ему позволил. Но я не позволил. Эрик Длинный Меч поставил под сомнение мою честь, и я имею право встретиться с ним в поединке.

— А как насчет моей чести? — спросила Мэйрин.

— Я сражусь с ним за нашу общую честь, Мэйрин.

— Нет, я так не думаю, милорд. Ты будешь сражаться с Эриком и убьешь его, но не ради твоей любви ко мне и не потому, что ты возмущен теми страданиями, что причинил мне этот человек. Ты будешь сражаться с ним и убьешь его потому, что думаешь, будто он изнасиловал меня и сделал мне ребенка. Ребенка, которого тебе придется признать своим. Сына, который станет твоим наследником. Ты будешь сражаться не за меня, Жосслен. Ты будешь сражаться потому, что чувствуешь себя оскорбленным. Но я должна раз и навсегда сказать тебе, что ты не прав. — Мэйрин наконец повернулась к нему, и Жосслен увидел, что глаза ее сверкают от гнева, который она отчаянно пытается подавить.

Гнев?! Почему же она сердится на него? Разве не он пострадал больше всех в этом происшествии?

— Вот уже второй раз ты клянешься мне, что отец этого ребенка не Эрик Длинный Меч, Мэйрин. Я люблю тебя, моя колдунья, и очень хочу поверить тебе, но как это сделать?! — с отчаянием в голосе спросил Жосслен.

— Почему ты веришь ему больше, чем мне, Жосслен? Просто потому, что он — мужчина, а значит, больше заслуживает доверия? Я — твоя жена. Разве я когда-нибудь лгала тебе? Эрик Длинный Меч бил меня, но, кроме своих рук и рта, ничем больше не касался моего тела. Мне кажется, он не способен совокупиться с женщиной. Он не изнасиловал меня. Если хочешь, я скажу тебе более прямо, Жосслен. Он ни разу не проник в меня своим мужским органом, он ни разу не пролил в меня своего семени. Разве я говорю недостаточно ясно, Жосслен? Ребенок, которого я ношу под сердцем, был зачат в Йорке, с тобой. Если родится сын, в чем я уверена, а ты откажешься признать его, то я потребую справедливости и обращусь к церкви и королю. Все! Больше я не скажу об этом ни слова.

Жосслен был потрясен ее холодностью и гневом. Первый его порыв был разгневаться в ответ, но голос благоразумия подсказал, что если он позволит себе это, то между ним и Мэйрин все будет кончено. Жосслен этого не хотел и надеялся, что Мэйрин тоже не хочет. Он вспомнил, как Дагда предостерегал его от опрометчивых поступков. И внезапно понял, что за пять месяцев их разлуки он ни разу не подвергался ни угрозе смерти, ни вообще какой-либо серьезной опасности. А Мэйрин стояла на краю гибели. И боялась она не только за себя, но и за этого еще нерожденного ребенка. Кто-то должен уступить, и Жосслен видел, что это придется сделать ему. Он, конечно, тоже мог заупрямиться, чем лишь усугубил бы и без того трудное положение. Жосслен понял, что если хочет вернуть свою жену, то должен сделать первый шаг. Именно ему придется переступить через свою гордость, ибо Мэйрин не менее горда и дошла сейчас до последней черты перед окончательным разрывом.

— Помоги мне, Мэйрин, — тихо проговорил он. — Мне тоже тяжело.

— Я не могу заставить тебя поверить мне, Жосслен, — ответила она, но голос ее чуть-чуть смягчился.

— Я просто не могу понять, как тебе удалось избежать насилия.

— Сперва, — сказала Мэйрин, — я очень испугалась. Он ясно дал мне понять, что намерен сделать. Когда мы ехали сквозь снежную бурю в тот первый день, он держал поводья одной рукой, а второй все время щупал мою грудь. Мне было так стыдно! Но я не хотела умирать. Я так хотела жить, чтобы вернуться в Эльфлиа, к тебе и к малышке Мод! Я была уверена, что ты найдешь меня до наступления темноты, но этого не случилось.

— Я не знал, где искать, — ответил он. — Следы занес снег, но даже если бы снега не было, все равно я не отличил бы ваши следы от других.