Неотразимая герцогиня - Смолл Бертрис. Страница 79

Глава 18

Поспешно выйдя из экипажа, Аллегра взбежала на крыльцо Морган-Корта и нетерпеливо распахнула дверь.

— Папа! Папа! — громко позвала она.

В вестибюле не было ни души. Как странно! Обычно тут толкутся слуги!

Но в этот момент откуда-то показалась молодая горничная с двумя котелками дымящейся воды в сопровождении лакея с охапкой белья.

— Постойте! — велела Аллегра, и те, растерявшись, замерли. — Где мой отец?

— Ваш отец? — недоуменно переспросил лакей, но горничная негодующе прошипела:

— Болван, это дочь его милости! Миледи, лорд Морган наверху, со своей женой. Ее милость рожает.

Аллегра протиснулась мимо них и помчалась наверх, в покои мачехи. Она ворвалась в спальню, где лежала бледная, покрытая потом Олимпия. При виде Аллегры ее лицо осветилось облегчением.

— Дорогая, пожалуйста, уведи своего отца, чтобы я спокойно могла произвести на свет ребенка. Он не желает с места сдвинуться.

— Я приехала извиниться, тетя-мама, — начала Аллегра.

— Все хорошо, милая. Поговорим потом, когда все будет кончено. А теперь, пожалуйста, успокой отца.

— Я не покину тебя, — твердо объявил белый как полотно лорд Морган, выглядевший так, словно несколько ночей не спал. Он где-то оставил сюртук и галстук и был в одной полузастегнутой рубашке. — Я не могу тебя оставить, — повторил он, рассеянно проводя рукой по редеющим волосам. — Аллегра, прошу, объясни своей мачехе, что я не уйду. Что я ее люблю и должен быть рядом.

— Но, папа, она не хочет, чтобы ты это видел, — спокойно возразила Аллегра. — Кроме того, чем ты можешь ей помочь? Скорее уж отвлечь и помешать.

— Весьма разумно, — раздался мужской голос. Вперед выступил мужчина средних лет в сорочке с закатанными рукавами. — Доктор Хорас Причард, ваша светлость. По-моему, вашему отцу следует посидеть в обществе дочери и графинчика хорошего виски для утешения.

— Пойдем, папа, — велела Аллегра, потянув отца за руку.

— Но я ей нужен, — умоляюще пролепетал он, отстраняясь.

— Септимиус! Я уже родила четверых, и без всякой помощи мужа! — весело объявила Олимпия Морган. — Я люблю тебя, но во имя Господа, уходи и дай мне спокойно родить пятого. Когда ты понадобишься, мы за тобой пошлем.

— Ну же, папа, — мягко улещала отца Аллегра. — У меня столько новостей! Кому же рассказать, как не тебе, ведь я только что вернулась из Лондона!

— Аллегра! — окликнула роженица. — Спасибо тебе! Я очень люблю вас обоих!

Аллегра обернулась и послала мачехе умиротворяющую улыбку, потом вывела отца из комнаты и потащила в библиотеку.

— Что предпочитаешь, папа, вино или виски?

Тот небрежно отмахнулся.

— Что под рукой, дочка, того и налей. Черт возьми, я хочу бытье Олимпией!

— Папа, она рожает, а ты смущаешь ее своим присутствием. Ты должен смириться с решением тети-мамы и тем самым облегчить ее бремя. — Она налила немного виски в хрустальный бокал и поднесла отцу:

— Возьми, папа. Это наверняка успокоит твои нервы.

Лорд Морган залпом проглотил половину содержимого, пролившегося в его желудок расплавленным свинцом. Сразу же ему стало теплее и легче на душе. Только сейчас слова дочери дошли до него. Он взглянул на Аллегру, сидевшую на;, против с крохотной рюмочкой хереса в руке.

— Лондон?! Что ты делала в Лондоне, Аллегра?

— Скрывалась! — выпалила она. — Узнав, что вы с тетей мамой ждете ребенка, я была потрясена… да что там, пришла в отчаяние! Ты выдал меня замуж за Куинтона Хантера, пообещав ему неслыханные богатства. Теперь же я оказалась ни с чем и к тому же посчитала, что не способна зачать ребенка.

У Сирены родился мальчик, Кэролайн с Юнис успели забеременеть… Я почувствовала себя полным ничтожеством. Состояния у меня теперь нет, и я даже не могу дать мужу наследника!

Пойми, папа, я думала, что Куинтон чувствует себя обманутым, поэтому и сбежала в Лондон.

— А Куинтон в самом деле почувствовал себя обманутым? — осведомился лорд Морган.

— Утверждает, что нет. И если ты не дашь нам больше ни одного пенни, того, что мы уже получили, хватит нашим детям и внукам. Мы и вправду почти не касались твоих денег, папа. Но я не могла смириться с тем, что он не получит полагавшегося ему по праву. Куинтон обменял свою голубую кровь на золото, которого больше у меня нет. Боюсь, я вела себя очень глупо, папа.

— Так что же заставило тебя опомниться?

— Не что, а кто. Леди Беллингем. Когда я рыдала у нее на плече, леди Кларис хорошенько выбранила меня за то, что я усомнилась в Куинтоне, которого она знает с детства. Сказала, что только дурочка не способна увидеть, как Он меня любит. И вдруг объявила, что беременные женщины подвержены всяким капризам и фантазиям. Я была так потрясена, что… — Аллегра осеклась и покраснела. — Короче говоря, назавтра она прислала своего доктора и, представляешь, оказалась права! У меня будет ребенок! Именно тогда я поняла, какой глупышкой была, и решила, что по пути обязательно заеду к вам сообщить радостные вести и попросить прощения за свою ужасную выходку. Куинтон прав, папа. Нам больше не нужны твои деньги. Хантерз-Лейр преобразился. Все наши деньги лежат в целости и сохранности в банке и приносят доход. Муж любит меня, а я — его. Большего дара мне не нужно.

И она счастливо всхлипнула на глазах у развеселившегося отца, которому всего лишь несколько месяцев назад приходилось выносить подобные приступы у своей дражайшей супруги.

— Тебе лучше переночевать у нас, — решил лорд Морган. — Я пошлю лакея в Хантерз-Лейр сообщить, что ты жива и здорова.

— Да, папа, — шмыгнула носом Аллегра.

Через четыре дня к дому тестя подъехал герцог Седжуик.

Узнав от лакея новости, он долго не мог прийти в себя.

— Едем, Хокинс, — приказал он наконец. — Похоже, наши дамы явились из Лондона раньше, чем я предсказывал.

Жена выбежала встречать его с таким видом, словно между ними не было размолвки.

— Куинтон! О, Куинтон, у меня такие чудесные новости![ — воскликнула она, бросаясь ему на шею и горячо целуя.

Он хотел быть строгим. Честно, хотел. Муж не должен позволять жене вести себя так, как Аллегра. Но стоило ему ощутить прикосновение ее губ, как он растаял и ответил на ее поцелуй.

— Я глупец, — признался он, глядя ей в глаза — Ты творишь бог знает что, и мне стоило бы хорошенько тебя наказать.

— О да, милый, стоило, — согласилась она.

— Ты в самом деле была в Лондоне? — вдруг спросил он, заподозрив неладное. Уж очень она покорна и мила!

— Разумеется. Ездила в игорный дом с мистером Браммелом, потом побывала в Воксхолле. Изумительное зрелище, Куинтон! Жаль, что мы туда так и не добрались прошлой зимой! Но все это не главное. Самые волнующие новости еще впереди.

Его серые глаза внезапно похолодели.

— И сколько же ты проиграла, Аллегра? — процедил он.

— Ах, Куинтон, — рассмеялась она, — я не такая безмозглая, как ты считаешь! Взяла с собой тысячу фунтов и решила остановиться, как только все спущу. Ты ведь знаешь, я не азартна. Но самое забавное, что я просто не смогла проиграть! За что бы ни садилась: вист, кости, чет-нечет, — все оборачивалось выигрышем. Кончилось тем, что я стала богаче на четырнадцать тысяч! Думаю, владелец заведения был страшно рад моему уходу.

— И что же ты сделала с деньгами, Аллегра? — продолжал допрашивать жену герцог, хотя его голос и взгляд смягчились.

— Отдала Чарлзу Тренту и попросила вложить в выгодное предприятие. Став совершеннолетним, наш сын получит половину, а другая пойдет на первый выезд в свет и приданое для нашей старшей дочери. Думаю, сын-первенец и первая дочь всегда дороже остальных детей. Кстати, о детях! Два дня назад у меня появился брат! Чудесный малыш! Его назвали Уильямом Септимиусом Джеймсом! Копия папы… ведь ты не видел Джеймса Люсиана… тот был похож на маму.

Слова лились из нее, словно вода из фонтана. Куинтон ощутил, как его гнев и подозрения исчезают, рассеиваются, сменяясь знакомой нежностью.