Неотразимая герцогиня - Смолл Бертрис. Страница 8

— Мама говорит, что с ней следует считаться и все в лондонском обществе ее побаиваются, — пробормотала Сирена, глядя вслед удалявшимся женщинам.

— Она станет нам хорошим другом, и, кажется, хоть в этом нам повезло, — проницательно обронила Аллегра.

— Думаешь, она права?

— В чем?

— В том, что каждый человек находит себе пару. А если мы не найдем себе партию до конца сезона? — встревожилась Сирена.

— Вернемся в Лондон через год, — рассудительно ответила кузина. — Мне говорили, что далеко не всем удается подцепить жениха за один сезон.

— Но в декабре нам будет восемнадцать! — встревожилась Сирена.

— Зато пока еще семнадцать, — смеясь, отпарировала Аллефа. — Ах, милая кузиночка, я совсем не уверена, что так уж хочу замуж. Мы, можно сказать, только что со школьной скамьи. Я мечтаю получше узнать жизнь, повидать мир, прежде чем остепениться и свыкнуться с унылой серостью семейной жизни.

— Зато я хочу замуж! — жалобно воскликнула Сирена. — Матушка не вернется в свой вдовий дом, пока не пристроит меня, а я больше не могу жить вместе с братом! Шарлотта нас не выносит и даже не пытается это скрывать. Терпеть не может матушку и меня и за столом сидит с таким видом, словно мы каждый кусок вырываем у нее изо рта!

— Вряд ли так уж благоразумно выскакивать замуж без оглядки только для того, чтобы избавиться от невестки, — пожала плечами Аллегра. — Если мы не найдем себе мужей в этом сезоне, родная, ты проведешь лето со мной, а осенью я уговорю папу на всю зиму отправить нас за границу. На следующий сезон вернемся посвежевшими, утонченными дамами с богатым светским опытом. Вот увидишь, все джентльмены будут от нас без ума.

— О, Аллегра, ты такая умная! Хотелось бы мне больше походить на тебя, но я и в самом деле желала бы найти мужчину своих грез и иметь собственный дом.

— Поверь, я была бы счастлива, если бы все твои мечты осуществились. Но по-моему, тебе не составит труда обзавестись поклонниками. У тебя безупречное происхождение, чего не скажешь о моем. Папин титул не слишком древний, а скандал с моей матерью наверняка развяжет языки сплетникам, уверенным, что я пошла в нее.

— Зато ты так богата! — чистосердечно заметила Сирена. — Матушка говорит, что деньги твоего отца заткнут рты кумушкам и заставят забыть о чистоте крови.

— О да, только я не хочу, чтобы на мне женились ради отцовского состояния.

— Но в свете неизбежно узнают, кто ты такая, — возразила Сирена.

— Ты права, — задумчиво протянула Аллегра. — Но я надеюсь, что смогу верно судить, насколько человек чистосердечен, и тем самым избежать несчастного мезальянса. Мать вышла за папу без любви, только из-за его денег, иначе почему же она влюбилась в графа и сбежала с ним?

— Возможно, ты и права, — тихо согласилась Сирена. Мать всегда предупреждала ее, что этой темы лучше избегать. Из рассказов леди Эббот она узнала, что Пандора была самой младшей в семье. Красивая, своевольная и донельзя эгоистичная, она всегда делала то, что в голову взбредет. В разводе виновата только она, а лорд Морган — всего лишь жертва, и если Сирена не хочет, чтобы Аллегра страдала из-за поведения матери, не следует мучить ее разговорами о Пандоре и скандале, связанном с ее именем.

Но тут в сад почти вбежала леди Эббот.

— О, дорогие, вы произвели прекрасное впечатление на Кларис Беллингем! Она еще раз меня заверила, что станет вашей покровительницей на время сезона! Ее одобрение — гарантия вашего успеха, — тараторила она, обнимая девушек. — Кроме того, приехала сама мадам Поль со своими помощницами, чтобы лично проследить за вашими примерками. Я ей объяснила, что в первую очередь вам нужны платья для бала у Беллингемов и придворные наряды. Пойдемте скорее!

— Как по-твоему, мадам Поль тоже похожа на воробышка, как мадемуазель Франсин? — прошептала Аллегра кузине, пока обе бежали по главной лестнице в общую спальню.

— Не знаю, — прошептала Сирена. — Должно быть, она куда величественнее! Вспомни, как почтительно отзывалась о ней мадемуазель!

Мадам Поль оказалась высокой сухопарой женщиной с седеющими волосами, черными глазами и очень властной. Не успели девушки показаться на пороге, как она повелительно вскричала:

— Долой платья, мадемуазель! Vite! Vite! [5].

Две молоденькие помощницы мадам поспешно раздели их до сорочек. Модистка, прищелкивая языком, возилась с вроде бы бесформенными лоскутьями ткани, пока леди Эббот, усевшись на стул с высокой спинкой и гобеленовой обивкой, терпеливо выжидала.

— Мадемуазель Морган, — позвала мадам, поманив Аллегру костлявым пальцем, — сюда, пожалуйста! Бесс! Кремовый туалет!

Бесс поднесла ей платье с высокой талией, свободной юбкой, присборенным лифом и короткими узкими рукавчиками с изысканным серебряным кружевом, доходившим до локтей. Подол юбки спускался почти до пола, а поверху нежно серебрились все те же кружева. Круглый вырез был глубже, чем обычно носила Аллегра, и при виде своих юных упругих грудок, вздымавшихся при каждом вздохе, девушка покраснела и нервно подтянула вверх тонкий шелк. Но мадам, строго нахмурившись, хлопнула ее по рукам.

— Сейчас так носят, мадемуазель, — наставительно заметила она.

— Даже молодые девушки? — нерешительно вмешалась леди Эббот.

— Мадам, вы предлагаете новый товар. Неужели не желаете, чтобы его преимущества были видны с первого взгляда? В этом году носят достаточно низкие декольте. У вашей племянницы соблазнительная грудь в отличие от многих, кого я одеваю и кому нужна… определенная помощь, чтобы показать свои прелести в самом выгодном свете.

— Платье и в самом деле прелестно, — мягко заметила леди Эббот.

— Еще бы! Никто, кроме Франсин, не умеет так искусно снять мерку! Мадемуазель, подойдите к зеркалу!

Аллегра во все глаза смотрела на свое отражение. Какой взрослой она выглядит! Никогда еще у нее не было такого ослепительного наряда!

Она поворачивала голову так и этак, восхищаясь собой.

Цвет ткани идеально оттенял ее перламутровую, словно светящуюся, кожу. Волосы переливались рыжевато-красными огоньками, глаза казались двумя аметистами.

— Да… — выдохнула она, не промолвив больше ни слова.

Но мадам Поль поняла.

— У вас еще будет шаль, кремовая с серебром, тончайшая, как паутинка, кремовые лайковые перчатки до локтей, крохотный ридикюль из серебряной парчи и серебряные же лайковые туфельки. К этому наряду подходит только жемчуг, мадемуазель Морган. Это создаст общее впечатление элегантности и безграничной чистоты.

— Верно, — прошептала Аллегра, не в силах оторвать глаз от зеркала. Интересно, что подумал бы Руперт, увидев ее такой? Наконец она с вопросительной улыбкой повернулась к тетке. Леди Эббот одобрительно кивнула.

Платье осторожно стянули и отложили, чтобы окончательно дошить в мастерской. Настала очередь Сирены. Ее платье оказалось ничуть не хуже, скроенное в том же стиле из бледно-голубой шелковой парчи с узкой сапфирово-синей бархатной лентой на талии и кремовыми кружевами на рукавах.

Правда, верхняя кружевная юбка отсутствовала, зато подол на три дюйма вверх был присборен. Сирена взвизгнула от удовольствия и закружилась перед зеркалом.

— Шаль кремового кружева, перчатки до локтя, ридикюль и туфли цвета ленты, и тоже жемчуг, леди Сирена. Общий эффект деликатности и хрупкости, дополняющий облик красавицы блондинки. Вашей маме придется отгонять джентльменов хлыстом, миледи.

Девушки дружно рассмеялись, и даже леди Эббот не смогла сдержать улыбки.

— О мадам! — воскликнула Сирена. — Если все остальное так же великолепно, весь Лондон станет нам завидовать.

Модистка лукаво усмехнулась:

— Несомненно, мадемуазель. Несомненно!

— А как насчет придворных туалетов? — встревожилась леди Эббот.

— Сесиль, принеси кринолины, — распорядилась мадам. — Они такие неуклюжие! Не понимаю, почему ваш король Георг так на них настаивает. Большинство молодых девушек не умеют носить кринолины и, уж конечно, не осмеливаются в них сесть.