Нежная осада - Смолл Бертрис. Страница 33
— Маме следовало бы позволить нам пожениться немедленно, — пожаловалась Фортейн, — Вот и не было бы причин для сплетен.
— Твоя мама — мудрая женщина. Почему бы не подождать, если вы в самом деле любите друг друга? Что тут плохого?
Фортейн странно знакомым движением вскинула голову.
— Как бы от долгого ожидания у меня не начал расти живот!
Она выскочила из конюшни и побежала к крыльцу. Кайрен беспомощно поднял руки.
— Я не совращу ее, — пообещал он.
— Ты-то нет, зато она сделает все возможное, чтобы соблазнить тебя, — вздохнул Магуайр. — Моя младшая сестра Аойф так же своевольна, как леди Фортейн, так что знаю я их повадки. Тебе лучше держать ухо востро, Кайрен Девере, иначе окажешься на спине под этой неукротимой ведьмой. Пусть она и невинна, а все же просто безобразница.
Мужчины расстались, Кайрен последовал за Фортейн, а Рори направился в маленький домик привратника. Правда, он не жил там до самого приезда хозяев, но все же обставил комнаты фамильной мебелью и украсил дорогими его сердцу безделушками. Брайд Даффи присматривала за порядком и проветривала скромное жилище.
Переступив порог, он на мгновение остановился, обуреваемый тоской по былому, но тут же взял себя в руки и поднялся на чердак. Там в сундуке лежала квадратная шкатулка из ясеня с окованными серебром уголками. Рори вынул шкатулку и принес в большую комнату на первом этаже. В камине уже горел огонь, зажженный слугой. Поставив ее на столик у огня, Рори налил себе пахнущего дымком виски, задумчиво пригубил, прежде чем отставить оловянную чашу и поднять крышку. Давно он не открывал шкатулку!
Внутри лежали портреты его родных. Глядя на знакомые лица, Рори изнемогал от смутной печали. Он еще помнил времена, когда его семья владела Магуайр-Фордом и Эрн-Роком.
Когда свыше двадцати лет назад глава рода Коннор Магуайр покинул Ирландию вместе с другими предводителями восстания, отец, мать, младший брат и три сестры Рори вместе с семьями последовали за ним. Остался только Рори, поняв, что не в силах покинуть своих людей на милость англичан. И непонятно, было ли это благословением Господним или насмешкой дьявола, но новой хозяйкой Магуайр-Форда оказалась Жасмин Линдли, маркиза Уэстли, назначившая Рори управляющим своим новым поместьем.
Так он сумел остаться в родном доме, хотя пришлось забыть о гордости и склониться перед завоевателями. Однако Рори верил, что поступил правильно. Его родители были похоронены на чужбине, во Франции. Один Господь знал, что случилось с сестрами и их семьями. Младший брат Конан отправился в Россию и стал офицером царской гвардии. Последний раз Рори получил от него весточку десять лет назад. Кто ведает, может, его уже убили в одном из сражений. Эти миниатюры — все, что осталось от семьи. Всего их было семь, каждая — в овальной, обтянутой бархатом рамке. Рори улыбнулся, всматриваясь в лицо отца. Подумать только, с годами он стал точной копией своего родителя, хотя раньше не подозревал, как сильно на него похож. Лицо мамы, с патрицианским длинным носом и голубыми глазами… Он сам в восемнадцать лет и Конан в четырнадцать… Сестры… старшая. Мирна, в двадцать один, средняя, шестнадцатилетняя Аойф, и двенадцатилетняя Фионула. Какие были счастливые времена!
Он уже хотел закрыть крышку, но в глаза снова бросился портрет Аойф. Художник нарисовал ее в привычной позе, с нетерпеливо вскинутой головой. Жест, которого он не видел целую вечность… до сегодняшнего дня.
Рори поднес к глазам миниатюру, стер тонкий слой пыли и неверяще уставился на тонкие черты. Все было так давно, что он совсем забыл, как выглядит Аойф.
Но с портрета на него смотрела Фортейн Линдли!
Словно две капли воды… Близнецы! Совершенно одинаковые!
Рори сжал в кулаке чашу и одним глотком опрокинул содержимое в рот. Голова раскалывалась так, словно он получил сокрушительный удар в челюсть. Как это может быть? Откуда такое необыкновенное сходство? Та же привычка вздергивать подбородок? Те же пылающие волосы, которые по всей семье были только у него и Аойф?
«Дурак! — услышал он внутренний голос. — Дурак! Ты знаешь ответ. Разве ты не провел ночь с Жасмин Линдли двадцать лет назад? Фортейн — твоя дочь».
Рори застонал, как раненый зверь. Память вновь вернула его в прошлое, в тот день, когда маркиз Уэстли был убит, а с его женой случился странный припадок. Бедняжка в беспамятстве звала мужа, умоляя любить ее в последний раз. Адали и священник уверяли, что она умирает, и уговорили его овладеть бредившей женщиной в надежде, что смерть отступит. И хотя Рори полюбил ее с первого взгляда, он знал, что она никогда не ответит на его чувства.
Боже, как он был потрясен столь невероятным предложением еще и потому, что священник торопил его не меньше Адали! Но что с того взять, он чужестранец, а вот отец Каллен… Как он мог!
Все же Рори не сумел устоять перед соблазном. Им не пришлось слишком усердно убеждать его. Если она выживет, он будет втайне радоваться, зная, что спас ее. Если же умрет, он последует за ней в могилу.
Поэтому он исполнил их просьбу, а потом выскользнул из спальни, вернувшись в свое унылое одиночество. Зато Жасмин выжила, очнулась на следующее утро и несколько недель спустя обнаружила, что беременна. Окружающие радовались вместе с ней, уверенные, что Рован Линдли оставил ей посмертный драгоценный подарок.
Но Фортейн не дочь Линдли! Ее отец — Рори Магуайр!
Кто еще знает? Жасмин? Нет! Она понятия не имеет о том, что случилось в ту ночь. А вот Адали… от его проницательного взгляда ничто не ускользнет. И отец Батлер, вероятно, тоже все понял. Все эти годы они ухитрились утаивать от него правду. Не загорись он желанием вновь увидеть сегодня родные лица, так ни о чем и не догадался бы.
Рори сунул портрет Аойф в карман, закрыл шкатулку и, отставив в сторону, растерянно взъерошил волосы. Что теперь делать?
В комнату вошла служанка с накрытым подносом:
— Мастер Адали послал вам ужин, господин, видя, что вы не пришли в зал, и спрашивает, здоровы ли вы.
Она поставила поднос на маленький столик и подняла лоскут чистого полотна.
— Передай Адали, что я занемог и хочу поговорить с ним перед тем, как он отойдет ко сну, — объявил Рори Магуайр. — И пусть отец Каллен тоже придет. — При виде испуганного личика девушки он рассмеялся: