Новая любовь Розамунды - Смолл Бертрис. Страница 11

— И, тем не менее, я бы не хотел, чтобы наша идиллия превратилась в семейное путешествие к морю, — заключил Патрик.

— А в Гленкирке сумеют обойтись без тебя? Ты уже известил своего сына?

— Адам давно взрослый. Он даже чуть-чуть старше тебя, моя маленькая возлюбленная. У него есть голова на плечах. Рано или поздно он все равно станет хозяином Гленкирка, вот пусть и привыкает справляться сам. — Патрик крепко прижал Розамунду к себе и чмокнул в макушку.

— Он женат? — спросила она.

— Да, хотя я до сих пор не могу взять в толк, как его угораздило жениться на Анне Макдональд. Они познакомились летом, на сельской ярмарке. Она знала, что он наследник графа, а он не устоял перед ее кокетством. Адам очень похож на свою мать, хотя никогда не знал мою милую Агнес. Он добрый и уступчивый. Его спасает только то, что он унаследовал от Лесли здравый смысл. Тем не менее, мы с ним очень разные. Он совсем не имел опыта общения с девушками, и Анна без труда покорила его невинное сердце. Она родом из хорошей семьи. И у меня не было повода запретить им жениться. Только после свадьбы стало понятно, что мой сын женился на настоящей стерве. Однако она боится меня, и благодаря этому жизнь их остается сносной. Как это ни странно, иногда мне даже жаль Анну, и Господь свидетель — она честно исполнила свой долг. У меня есть два крепких внука и совсем крошечная внучка. Она родилась этой весной, и ее окрестили в честь матери Адама, милой Агнес. Малышка совсем не похожа на свою мать. А Анне нет до нее дела: она вполне довольна тем, что за девочкой присматривает няня. Думаю, что моя невестка чрезвычайно довольна, получив возможность хозяйничать в замке в мое отсутствие, — заключил граф с грустной усмешкой.

— Значит, никому из нас не надо беспокоиться о своих землях в то время, пока мы будем в Сан-Лоренцо, — сказала Розамунда.

— Мы заслужили провести это время вдвоем, милая. — Патрик снова заключил ее в объятия. — А теперь давай спать. Отложим планы до завтра. С собой можно будет взять совсем мало вещей. Как только мы доберемся до Франции, нам придется путешествовать верхом. Карета и все, что с этим связано, наверняка привлечет ненужное внимание тех, кто привык добывать деньги в обмен на информацию, тогда как небольшая кавалькада могла бы проскочить незамеченной. Тебя не слишком пугает долгий путь в седле?

— Нисколько. Я даже подумала, что будет лучше, если я переоденусь юношей, да и Энни тоже. Ехать в мужском платье намного проще, да и внимания мы привлечем гораздо меньше, — заметила Розамунда.

— Да, милая, это верно, — согласился граф. — Ты умеешь ездить в мужском седле?

— И еще как! Даже в юбках, милорд! Как ты думаешь, из меня получится достаточно симпатичный мальчик в лосинах и дублете? [2] — смеясь, спросила леди Фрайарсгейт.

— О да! — усмехнулся Патрик. — Пожалуй, даже слишком симпатичный! Ну а теперь спи, Розамунда! До утра осталось совсем немного, а тебе еще придется слушать мессу с королевой.

Розамунда положила голову графу на грудь, прижавшись ухом к тому месту, где сильнее всего было слышно, как бьется его сердце, и не заметила, как уснула. Когда же она проснулась, Патрика в постели уже не было, а Энни суетилась рядом. За окном все еще было темно, значит, месса еще не началась.

— Доброе утро, Энни, — сладко потянувшись, проговорила Розамунда.

— Утро доброе, миледи, — отвечала Энни. — Граф уже ушел и велел передать, что увидится с вами позднее. А еще он сказал, что вы о чем-то хотели со мной поговорить. Ох, миледи, только не говорите мне, что я снова не угодила ему или вам! — Энни не могла скрыть, как ее пугает хозяйская немилость.

— Нет, дело не в том, что ты кому-то не угодила. — Розамунда села в кровати. — Энни, подкинь в камин дров и принеси мне тазик, чтобы умыться. — Она осторожно спустила ноги с кровати и зябко поежилась — голый каменный пол казался ледяным после теплой постели.

Розамунда вымылась, насколько это было возможно, имея в своем распоряжении тазик с водой и кусок фланели. Ей ужасно не хватало ежедневных ванн, но слуги в Стерлинге едва способны были обеспечить ей ванну раз в неделю, да и то постоянно ворчали и жаловались, таская по лестницам тяжелые бадьи с водой. Однако не смели отказаться, поскольку знали, что эта избалованная англичанка — близкая подруга детства их королевы.

— Что вам угодно надеть к мессе, миледи? — спросила Энни.

— Приготовь темно-рыжее платье из бархата, — приказала Розамунда. — Тому оно всегда нравилось, хотя мне кажется, что на нем слишком много золотого шитья.

— Оно очень красивое, миледи. Я выну его из сундука и расправлю, чтобы разгладились все морщинки. — Энни полезла в сундук, а Розамунда юркнула обратно в кровать.

— Я хочу, чтобы о нашем разговоре никто не знал, Энни, — начала она издалека. — Я никогда не получала удовольствия от жизни, в которой все решали за меня другие люди, и потому решила посоветоваться с тобой, чтобы дать тебе возможность самой сделать выбор. Энни, я собираюсь отправиться в путешествие с лордом Лесли. И я бы хотела, чтобы ты поехала с нами. Но об этом никто не должен знать. Все должны думать, будто мы, граф и я, разъехались по домам. Если ты не захочешь сопровождать меня, то я позабочусь о том, чтобы лорд Кембридж доставил тебя целой и невредимой во Фрайарсгейт. И я не буду на тебя в обиде. Но каково бы ни было твое решение, ты не должна рассказывать кому бы то ни было о том, что сейчас узнала от меня. Ты понимаешь, Энни? Никому!

Энни несколько минут недоуменно смотрела на свою госпожу, а затем глубоко вздохнула, набираясь храбрости, и спросила:

— А мы когда-нибудь вернемся во Фрайарсгейт, миледи? — Казалось, что тяжелое бархатное платье вот-вот выпадет из ее ослабевших рук.

Розамунда негромко рассмеялась и с легкой укоризной воскликнула:

— Энни, неужели ты подумала, будто я могу бросить своих девочек? Да еще к тому же в то время, когда дядя Генри так и рыщет в округе? Если я их брошу, то все трое и охнуть не успеют, как окажутся замужем за его никчемными сыновьями! Я не говорю уже о том, что станет с самим Фрайарсгейтом. Я слишком его люблю! Из него я черпаю свои силы, а потому, где бы ни оказалась, рано или поздно непременно вернусь домой!

Энни медленно кивнула.

— И когда же мы вернемся? — осторожно спросила она.

— Я пока не знаю, но скорее всего через несколько месяцев. Не больше, — ответила Розамунда. — Мы просто хотим побыть вдвоем какое-то время, перед тем как расстаться.

— Почему бы вам просто не выйти замуж за графа? — простодушно спросила Энни. — Вы уж простите, госпожа! Я вовсе не хочу быть дерзкой, но я никак этого не пойму!

— Граф Гленкирк точно так же не может расстаться со своим домом, как я не могу отказаться от Фрайарсгейта, Энни. Если бы девочки были уже взрослыми, я бы, может, и подумала о свадьбе, но не могу оставить таких малышек.

Энни снова кивнула, понимая и в то же время не понимая доводы госпожи.

— А куда мы поедем? — вновь спросила она, старательно расправляя складки на платье, которое вытащила из сундука.

— Через море, — коротко ответила Розамунда.

— Через море?! Но я даже на лодке ни разу не плавала, миледи! — испуганно воскликнула Энни.

— И я тоже, — усмехнулась Розамунда. — Пожалуй, для нас обеих это будет настоящим приключением!

— И долго мы будем плыть через это море? — бросив насупленный взгляд, спросила Энни.

— Самое большее — несколько дней, — ответила Розамунда.

— А после того как вы получите все эти ваши приключения, миледи, — мы вернемся домой? — никак не желала успокаиваться Энни. — Вы клянетесь мне именем Пресвятой Девы?

— Клянусь, — совершенно серьезно произнесла Розамунда. — Я рассчитываю, что мы будем дома самое позднее к осени, Энни! А может, еще раньше.

Энни вздохнула:

— Я-то поеду, миледи. Но что на это скажут госпожа Мейбл и мистер Эдмунд? И кто им все объяснит?

— Им все объяснит лорд Кембридж, Энни, — ответила служанке Розамунда, чувствуя, что начинает терять терпение.