Обрести любимого - Смолл Бертрис. Страница 37

Вскоре они услышали суматоху, вызванную приездом еще одного гостя, и через минуту на постоялый двор вошел граф Кемп. Он вежливо поклонился лорду Блиссу, его сыновьям и поцеловал руку дамам.

— Разве я не говорил вам, божественная, что увижу вас скорее, чем вы того ожидаете? Я поставил вашего отца в известность о своих благородных намерениях заранее, поэтому вы не можете возражать, чтобы я сопровождал вас домой, в Перрок-Ройял. — Он плутовски ухмыльнулся.

— С какой целью вы преследуете меня, милорд? — потребовала ответа Валентина.

— Вы больше не можете прикрываться трауром, божественная. Лорда Бэрроуза нет в живых уже пятнадцать месяцев. С какой целью я преследую вас? Ну, я приехал добиваться вашего расположения, моя дорогая. Я приехал именно за этим.

— Я не желаю, чтобы вы добивались моего расположения, — сказала она подчеркнуто.

— Тогда я так или иначе должен убедить вас. А как я могу добиться этого, если мы не будем вместе?

— Спокойной ночи, милорд, — сказала Валентина и повернулась, чтобы подняться по лестнице.

— С ней нелегко иметь дело, — заметил Том Эшберн, удрученно покачивая головой.

— Да, — согласился лорд Блисс, — она такая, но, если вы завоюете ее, милорд, она будет стоить затраченных усилий.

— Вы не возражаете против моих намерений, граф?

— Я не возражаю, милорд, но поймите, что последнее решение останется за Валентиной. Я никогда не понуждал своих дочерей силой идти к алтарю и сейчас не сделаю этого.

— Вы великодушны с вашими отпрысками, — заметил граф.

— Как отец семерых, могу сказать, что верю в то, что дети расцветают под твердой, но ласковой рукой. Валентина моя дочь, но не моя собственность, сэр.

За час до рассвета они спустились вниз и узнали, что ночью приехал лорд Бурк. Жена хозяина постоялого двора постелила ему около камина соломенный тюфяк.

Увидев графа Кемпа, лорд Бурк сказал:

— Неужели вы хотели обогнать меня. Том? — Глаза его весело смеялись.

— Конечно, хотел, Патрик. Но теперь понимаю, что недооценил вас.

— Вы, Том, как и всегда, снова позволили собственному эгоизму взять верх над здравым смыслом, — ответил лорд Бурк.

— Мир, приятель! — Граф захохотал.

— Доброе утро. Вал, — обратился лорд Бурк к своей кузине.

— Доброе утро, Патрик. Как я вижу, вы такой же дурень, как и Том, — резко сказала Валентина.

Она плохо спала, отвыкнув за последнее время спать подолгу. Вчера она получила большое удовольствие, оказавшись в кругу семьи, несмотря на печальную причину их возвращения. Назойливость Тома Эшберна и лорда Бурка ей не нравилась. Они вели себя не как взрослые люди, а скорее как двое мальчишек, поссорившихся из-за последнего куска желейного торта.

Как бы прочитав ее мысли, лорд Бурк сказал:

— Приношу извинения, Вал, за это посягательство на твое уединение и печаль, но ты же понимаешь, любя тебя, я должен разделить с тобой эту печаль.

— О, Патрик, — сказала она с раскаянием, — Это мне надо приносить извинения за то, что я так резко приветствовала вас. Я так огорчена близкой кончиной Мег.

Пока всеобщее внимание было приковано к завтраку, лорд Блисс наблюдал за разговором дочери и племянника, за двумя сблизившимися темноволосыми головами. Значит, малышка Мегги не преувеличивала. Возможно, один из этих мужчин сделает ее счастливой. Лорд Блисс уже понимал, что она не была счастлива в своем первом браке. Они все подталкивали ее к алтарю, чтобы Анна и Бевин могли скорее выйти за своих милых, но на этот раз он не позволит, чтобы ее торопили. На этот раз он должен видеть, что Валентина счастлива так же, как были счастливы он и Эйден.

Проехав несколько дней под серым небом, они добрались до Перрок-Ройяла. Эйден Сен-Мишель торопливо шла навстречу здороваться с мужем и детьми. Ее радость от встречи с ними омрачалась, когда она вспоминала о причине их приезда.

Она привыкла, что дом был полон детьми, но, когда Анна и Бевин вышли замуж, а остальные уехали ко двору, с ней остался лишь самый младший, Джемми, которому сейчас было семь лет. До этой минуты она не признавалась себе, как ей было одиноко.

Обняв сыновей и младшую дочь, она повернулась с протянутыми руками к своей старшей дочери. Валентина попала в объятья матери, поцеловала ее в мягкую щеку и с любовью смотрела в милые серые глаза.

— Дорогое дитя! — Эйден вздохнула, крепко обнимая Валентину.

— Мама! Как хорошо оказаться дома! Мать с дочерью вместе вошли в дом. Эйден не сразу обратила внимание на гостей, так она была занята дочерью.

— Ты счастлива при дворе? Добра ли к тебе королева? Пришелся ли тебе по душе кто-нибудь из джентльменов?

— Я счастлива при дворе, мама. Я искренне люблю королеву, а как себя чувствует Мег? — таков был ответ Валентины.

— Последние два дня не очень хорошо, но сейчас, когда вы все дома, — сказала леди Блисс, оглянувшись, — думаю, что она взбодрится. Патрик! Я не заметила тебя сразу, а кто этот джентльмен рядом с тобой?

— Они оба поклонники Валентины, мама! — выпалила Мегги. — Патрик и лорд Эшберн хотят жениться на ней!

Правда, это замечательно?

Все засмеялись, и Конн сказал жене:

— Моя дорогая, разреши представить тебе Томаса, лорда Эшберна, графа Кемпа. И он, и Патрик героически пытаются обратить на себя внимание нашей старшей дочери, и боюсь, что пока без пользы, хотя подозреваю, что в конце концов она не устоит перед одним из них.

— Вы так думаете? — ехидно спросила Валентина. Они оба сделали вид, что не обратили на нее внимания, а граф поднес руку Эйден к губам и поцеловал ее.

— Надеюсь, вы простите мое вторжение, мадам, в такое печальное время, но я просто не мог позволить, чтобы Патрик получил преимущество передо мной. В конце концов, он знает Вал всю жизнь. Я, к своему великому сожалению, нет.

— Добро пожаловать в Перрок-Ройял, милорд, — последовал любезный ответ.

— Можно мне увидеть Мег, мама? — спросила Валентина, вспоминая причину их приезда домой.

— Конечно, моя дорогая, ступай наверх прямо сейчас. Я должна устроить этих двух джентльменов, если они собираются остаться у нас на некоторое время, — ответила мать.

Валентина торопливо пошла в спальню Мег, которая была расположена на том же этаже, что и спальни членов семьи. Старушка прожила с семьей Сен-Мишелей почти пятьдесят лет и считалась членом семьи. Сейчас ей уже перевалило за восемьдесят. До приезда в Англию она была нянькой, а потом камеристкой матери леди Блисс, Бевин Фитцджеральд. У многих она вызывала добрые чувства.

Валентина открыла дверь в комнату Мег и проскользнула внутрь. Мейда, молодая горничная, сидела около кровати, где дремала старушка. Она встала и поклонилась при появлении леди Бэрроуз.

— Она была не очень беспокойной последние часы, миледи, и будет очень рада, что вы дома, — прошептала девушка.

— Я посижу с ней, Мейда, — шепнула в ответ Валентина. — Иди и что-нибудь поешь.

— Спасибо, миледи. — Дверь за Мейдой тихо закрылась. Валентина наклонилась и поцеловала лоб Мег. Старушка открыла глаза. Узнав, кто перед ней, она улыбнулась.

— Бог да благословит тебя, дитя, за то, что ты приехала из Лондона повидать меня на смертном одре. Теперь уж недолго. Клуни ждет меня, ты же знаешь. Никак не дождется, старый дурень!

Клуни был слугой лорда Блисса и приехал с ним из Ирландии. Он и Мег были самыми близкими друзьями и самыми страшными врагами; семья всегда удивлялась, почему они не женятся. Клуни умер два года назад, и Мег молчаливо скорбела по нему.

— Со мной вернулись Колли, и Пей, и Мегги, Мег, — улыбаясь, сказала Валентина.

— Твоя сестра Анна приехала и привезла своего младенца, — сказала Мег. — Он тоже красивый мальчик. Похож на своего отца, и господин Роберт очень гордится им. Родила она через шесть с половиной месяцев после свадьбы, тем не менее он здоров, хоть и недоношен. , Старушка завозилась, пытаясь сесть.

— Подоткни подушки мне под спину, дитя, чтобы я могла лучше рассмотреть тебя. — Когда Валентина выполнила просьбу, она спросила не церемонясь: