Обрести любимого - Смолл Бертрис. Страница 49

Герцог страстно поцеловал ее белую тонкую руку; ей показалось, что этот поцелуй был даже чересчур страстным. Он не сводил с нее своих янтарных глаз.

— Мадонна, вы оказали честь моему маленькому королевству. Оно неожиданно стало в тысячу раз красивей! — откровенно пылко сказал он тихим голосом опытного обольстителя.

— Я не понимаю, ка «; это может быть, ваше высочество, — ответила Валентина, чувствуя, как зарделись ее щеки от его сумасбродного комплимента. — Сан-Лоренцо, по моему мнению, само совершенство.

— Тогда это только справедливо, что такая совершенная красавица проведет сегодняшний вечер в моем дворце, вы не согласны, мадонна? — пробормотал герцог, восхищенно разглядывая низкий вырез ее платья.

— Если вы сможете хоть на мгновение оторвать свой взгляд от груди Валентины, Себастьян, — смеясь, сказал Мурроу, — я представлю вам своего младшего брата Патрика, лорда Бурка, у нашего друга, Томаса Эшберна, графа Кемпа, который путешествует с нами.

Мурроу О'Флахерти предупреждающе подмигнул двум молодым людям, которые бросали сердитые взгляды в сторону красивого герцога. Мурроу с трудом сохранял спокойствие, потому что очень уж забавной была ситуация. Его мать сумела бы оценить ее по достоинству.

Герцог повернулся и приветствовал своих гостей теплыми искренними словами. Несмотря ни на что, обоим джентльменам герцог нравился, хотя он снова повернулся к Валентине, необыкновенно изящно подал ей руку и повел ее во дворец.

Они обедали на открытом воздухе, на большой, широкой мраморной террасе, которая, казалось, висела над морем. На полу, выложенном белыми и черными плитками, в огромных желтых фарфоровых чашах благоухали кусты белых роз. На небольшом возвышении четверо музыкантов играли на спинетах и арфах. Высокие напольные светильники освещали террасу золотистым светом.

Еда была изысканной и обильной, разительно отличающейся от простой корабельной пиши. Им предложили только что выловленную средиземноморскую кефаль, приправленную белым вином и эстрагоном. На другом блюде лежали деликатесные овсянки, небольшие дикие птички, поджаренные до золотистого цвета (каждая была начинена половинкой абрикоса, внутри которого была миндалина) и уложенные на рисотто 35, расцвеченное зеленым луком. На столе был целый ягненок, приправленный розмарином и чесноком, молочный поросенок с темной поджаренной шкуркой, гусь с подливой из слив и индейка, начиненная устрицами и каштанами. Артишоки плавали в нежном оливковом масле и красном винном соусе.

Когда наконец покончили с основными блюдами, каждому сидящему за столом слуги поднесли серебряную чашу с ароматизированной водой и полотенце, чтобы гости смыли все свидетельства своего обжорства. Потом был подан десерт, и сладкоежку Валентину соблазняли абрикосовые торты, пропитанные сладким вином, сладкие кремы с вишневым сиропом, марципановые сладости в меду, засахаренные лепестки дудника, фиалок и роз и тонкие сахарные вафли.

Во время обеда ливрейный лакей, приставленный к каждому из сидящих за столом, наполнял серебряный кубок гостя бледно-золотистым вином, вкуснее которого Валентина никогда не пила. Герцог сказал ей, что это вино с его собственных виноградников и что Сан-Лоренцо знаменито именно этими винами.

— Сводный брат моего дяди — владелец шато Ачшамбо на Луаре, и мы всегда получаем наши вина от него, — сказала Валентина. — Когда я опять обрету собственный дом, ваше высочество, я хотела бы иметь ваши прекрасные вина в своем погребе.

— Ваш собственный дом, мадонна? Я не понимаю, — ответил герцог.

— Я вдова, ваше высочество. Моя семья не сочла уместным мое одинокое пребывание в доме покойного мужа. Мы были женаты недолго, и детей у нас не было, — сказала ему Валентина.

— Вдова? Любопытно, мадонна. Я тоже вдовец. Но я счастлив, что моя жена оставила мне двух замечательных сыновей. Близнецов! Джиорджи, названного так в честь моего отца, и Никола, по отцу Маделены, герцога Бомонт де Жаспра.

— Никола Сен-Адриан? — воскликнул Патрик Бурк.

— Ну да, — сказал герцог. — Вы знаете его?

— Моя мать когда-то была герцогиней Бомонт де Жаспра, — сказал Патрик. — Она была замужем за герцогом Фаброном. Когда он умер и Никола унаследовал герцогство, он хотел жениться на моей матери, но вместо этого она вышла замуж за старого друга, — закончил Патрик.

Он не считал необходимым рассказывать о стамбульских событиях, связанных с бурным романом его матери и герцога Никола: внезапное возвращение его отца, отчаянная попытка его матери спасти его, ее неудача, и, в конце концов, ее брак с Адамом де Мариско. Это слишком сложно. Патрик отвернулся от кузины и герцога, чтобы положить себе с блюда, поданного слугой, небольших перепелок.

— Никола Сен-Адриан был женат на Маделене де Монако, — объяснил Себастьян де Сан-Лоре! що. — Его сын Никола родился в 1571 году, но прошло еще двенадцать лет, прежде чем жена принесла ему дочерей-близнецов, Луизу и Маделену. Жена умерла при родах. Мой тесть никогда больше не женился. Луиза вышла замуж за человека из семьи венецианских герцогов, их старшая дочь Джиованна сейчас вышла замуж за моего свояка Никола-младшего. Моя дорогая Маделена умерла при родах наших сыновей. Как грустно, что у вас нет детей, мадонна, — закончил Себастьян, снова переключая внимание на Валентину.

— Эдвард и я были женаты меньше месяца, когда его сбросила лошадь, — ответила Валентина.

— Вы были еще новобрачной, мадонна, — вскричал герцог. — Значит, у вас не было времени узнать, что такое любовь, не так ли? Как я завидую вашему мужу даже из-за тех нескольких уроков, которые он успел преподать вам.

Валентина почувствовала, как кровь снова прилила к ее щекам.

— Ваше высочество! Вы слишком дерзки и заставляете меня краснеть!

— Вы прелестны, когда краснеете, мадонна!

— Вы порочны, — ответила она. — Мои кузены и граф услышат.

— Разве вам никогда не хотелось стать чуть-чуть порочной, мадонна? — лукаво спросил он.

— Прошу вас, монсеньор, — предупредила Валентина. Он тихо засмеялся.

— Они слишком увлечены разговором с моим иезуитом, чтобы слышать, о чем мы говорим.

Валентина на секунду посмотрела в сторону остальных и увидела, что герцог говорит правду. Мурроу, Патрик, Том и личный духовник герцога, который присоединился к ним за ужином, горячо обсуждали пятидесятилетний разрыв Англии с Римом. Они нисколько не интересовались ею.

Герцог взял ее руку, помог встать из-за стола и увлек в тень балюстрады.

— Вы прекрасны, мадонна, но я, конечно, не первый мужчина, который говорит вам это, — сказал он и прижался к ее мягкой щеке. — Мы только встретились, но меня необъяснимо тянет к вам. Я жажду похитить вас отсюда и любить вас.

Валентина ахнула. Ей никогда не приходилось встречать таких дерзких мужчин.

— Вы застенчивы, — сказал герцог. Потом довольно улыбнулся. — Вы ведь были девственницей, выходя замуж, не так ли?

— Монсеиьор! За кого вы меня принимаете? — спросила оскорбленная Валентина.

Вместо ответа он обнял ее и стал целовать. Первым ее порывом было оттолкнуть его, но после первого потрясения Валентина вдруг поняла, что ей не хочется сопротивляться теплым губам герцога. Он целовал ее очень умело, хотя ноги ее не подгибались так, как от поцелуев Патрика.

Она закрыла глаза, наслаждаясь объятиями, позволив его языку раскрыть ее губы и играть с ее языком.

— О, мадонна, — бормотал он ей на ухо. — Теперь я понимаю, как хочу вас, — и, откинув ее немного назад, стал осыпать горячими поцелуями ее шею и грудь.

Валентина слишком поздно поняла, что намерения герцога самые серьезные. Она не могла сопротивляться, потому что он крепко держал ее руки. Испуганная, она крикнула, задыхаясь:

— Монсеиьор! Прошу вас, нет! Не нужно!

Себастьян де Сан-Лоренцо был опытным любовником. Он легко распознавал, когда женщина жеманничала, а когда говорила правду. Валентина испугалась по-настоящему. Он сразу же прекратил свой любовный натиск.