Пленница судьбы - Смолл Бертрис. Страница 58

— Они настоящие? — не удержавшись, спросила Аврора.

— Естественно, — хмыкнул герцог. — Не думаешь ли ты, что я стану носить поддельные драгоценности? — И, вынув из кармана бархатный футляр, протянул жене:

— Это тебе, Аврора.

Она откинула крошечный крючок. Внутри оказались серьги — огромные жемчужины, оправленные в золото, и жемчужное колье с филигранным золотым крестиком в самом центре.

— Какая прелесть! — воскликнула Аврора и, вручив футляр сияющей Марте, застегнула серьги в ушах, а потом отдала мужу колье:

— Надень, пожалуйста, Валериан.

Тот повиновался, объяснив:

— Сейф Хоксуортов полон фамильных драгоценностей, но все они по большей части старомодные и, на мой взгляд, чересчур кричащие. Это я купил специально для тебя. Ну вот, готово, повернись, чтобы я мог рассмотреть тебя получше.

Аврора послушно встала лицом к мужу и, не выдержав, спросила:

— А Калли ты когда-нибудь покупал украшения?

— Нет, — тихо ответил Валериан.

— Какая красота! — восхищенно воскликнула Марта, сглаживая мгновенно возникшую между супругами неловкость. — Да никто нынче не сможет с вами сравниться! А вы, миледи, помните о хороших манерах. Не забывайте, сегодня вы предстанете перед их величествами.

— Хорошо, Марта, — послушно ответила молодая герцогиня, и обе женщины весело засмеялись.

Бал должен был состояться во дворце Сент-Джеймс. Аллея перед дворцом уже была запружена экипажами. Аврора почувствовала, как все внутри сжалось от волнения. Она не так часто посещала балы и, уж конечно, ни разу не бывала в таком грандиозном собрании. Кроме того, она почти никого не знала. Что, если король и королева посмотрят на нее свысока и не пожелают ответить на поклон?

Валериан заметил, как побледнела жена, и осторожно сжал ее тонкие пальчики.

— Они всего-навсего люди. Молодожены, совсем как мы. Не бойся. Все будет хорошо.

— Ты когда-нибудь встречался с королем? — прошептала Аврора.

— Никогда. Мы вращаемся в разных кругах. Как тебе известно, я люблю сельскую жизнь и почти не бываю в столице. Однако говорят, что король весьма интересуется сельским хозяйством.

— А Тратерн утверждает, что королева совсем простушка, — заметила Аврора.

— Они наши монархи, и мы должны относиться к ним с почтением, подобающим верноподданным.

Наконец карета приблизилась к воротам дворца. Супруги оказались в толпе роскошно одетых леди и джентльменов, поднимавшихся по широкой лестнице, ведущей в великолепный бальный зал. Герцог что-то прошептал мажордому в ливрее. Тот, стукнув посохом, громогласно объявил:

— Его светлость герцог Фарминстер, ее светлость герцогиня Фарминстер.

Проходя в зал под руку с мужем, Аврора сильно усомнилась в том, что кто-то слышал мажордома. Шум стоял невероятный, и немудрено — здесь присутствовало несколько сотен людей. Аврору охватила мгновенная паника. Уж лучше они вообще не приезжали бы сюда! Вокруг одни чужие лица. Аврора судорожно вцепилась в рукав Валериана, надеясь, что никто не заметит ее волнения.

— Хоксуорт! Это вы?

Молодой человек приятной наружности протискивался к ним поближе.

— Могли! — обрадовался Валериан. — Дорогая, это лорд Роберт Мотли, мой школьный товарищ. Мотли, познакомьтесь с моей женой, леди Авророй Хоксуорт.

Лорд Мотли, вежливо поклонившись, поцеловал руку Авроры.

— Ваша светлость, я польщен знакомством с такой очаровательной дамой. — И прежде чем Аврора успела ответить, снова обратился к Валериану, — Что вы здесь делаете, Хоксуорт? Я думал, вы бежите Лондона и высшего света, как чумы!

— Верно, — усмехнулся Валериан, — но я не смог выразить свое почтение королю прошлой осенью во время коронационных торжеств, и вот теперь настала пора исполнить свой долг.

— Повелитель понравится вам, Хоксуорт, — весело пообещал лорд Мотли и, понизив голос, добавил:

— Мы зовем его фермер Георг, поскольку он любит все относящееся к деревенской жизни, как, впрочем, и малышка королева. Они прекрасная пара. Говорят, хотя, конечно, официального объявления не было, что ее величество ждет ребенка, но талия королевы остается такой же тонкой, как в день свадьбы, и потому, возможно, все это лишь сплетни. Кто согласился представить вас королю?

— Граф Бьют.

— Бьют? Да, Хоксуорт, у вас прекрасные связи. Ни за что не подумал бы! Но не очень-то рассчитывайте на Бьюта! Его влияние недолговечно: слишком велика ненависть вигов, да и тори едва выносят беднягу. Боюсь, сегодняшнее одолжение — единственное, что он сможет сделать для вас, — вздохнул Мотли.

— Аврора, ангел мой, как вы прекрасны, — прошептал неизвестно откуда взявшийся Чарлз Тратерн. — Здравствуйте, Мотли, как поживаете? Все еще ищете жену? Для баронета с весьма скромными доходами сегодня здесь вряд ли кто найдется. Однако бьюсь об заклад, что Аврора знает какую-нибудь милую провинциалочку благородного происхождения, которая скоро заполнит вашу детскую орущими малышами.

Лорд Мотли сухо откланялся и отошел.

— Тратерн, ваш язык подобен смазанному ядом кинжалу, — прошипела Аврора. — Вы не только наносите раны, но не оставляете несчастному никакой надежды выжить. Что, спрашивается, вы имеете против лорда Мотли?

— Ходячая добродетель! — пожал плечами Тратерн. — Скучен до невозможности. Вы, кажется, учились вместе с ним, Хоксуорт?

Герцог, усмехнувшись, кивнул. Роберт Мотли — добродушный малый, но Тратерн, к сожалению, прав. Настоящий зануда, а Чарлз не выносит дураков.

— Надеюсь, вы хорошенько позабавились, разнося по всему Лондону подробности нашего небольшого скандала? — поддел он Тратерна.

— Ну, положим, я откровенен лишь с теми, кто имеет вес в обществе, — чуть оскорбление пояснил Тратерн. — Не стоит болтать с кем попало, дорогой мой. Вам-то уж следовало бы знать это! Вы уже видели Бьюта?

— Нет, мы только что прибыли, и я не смог отыскать его в этой давке.

— Еще бы! — воскликнул Тратерн. — Он в Голубой гостиной, представляет их величествам вновь прибывших. Пойдемте, я покажу вам.

Он поспешил вперед, и супругам пришлось проследовать за ним. Аврора то и дело осматривалась. Бальный зал был великолепно отделан позолоченной резьбой. Стены покрывали живописные фрески. Лепные медальоны, обрамленные золотыми и серебряными рамками, украшали потолки с росписью, изображавшей полногрудых богинь, резвящихся с полуобнаженными богами. В хрустальных люстрах и настенных позолоченных бра горели сотни свечей. Позолоченные диванчики и стулья, обитые алым бархатом, были расставлены вдоль стен. В дальнем конце зала на специальном возвышении играли музыканты. В глазах рябило от ослепительно ярких туалетов. Как бы Калли восторгалась всем этим! А она, Аврора, хочет одного — поскорее оказаться в Хокс-Хилл. Уж слишком в Лондоне шумно и грязно!

Они миновали увешанную картинами галерею и остановились перед двойной дверью. Лакеи широко распахнули створки, предлагая гостям войти. Голубая гостиная, названная так за голубые бархатные шторы и обивку того же цвета, оказалась огромной комнатой. Высокий джентльмен с длинным аристократическим лицом выступил вперед, приветливо протягивая руку. И хотя он не улыбался, но настроен был явно дружелюбно. Аврора поняла, что перед ней граф Бьют.

— Хоксуорт, дорогой мой, рад, что вы смогли посетить нас сегодня.

— А я счастлив иметь такого покровителя, как вы, ваше сиятельство, — ответил герцог, выводя вперед Аврору. — Позвольте познакомить вас с моей женой. Аврора, это граф Бьют.

— Настоящая наследница? — лукаво осведомился граф, — Мадам, я счастлив наконец видеть вас. Надеюсь, вы скоро сможете вернуться домой, хотя двор много потеряет от вашего отсутствия.

Он поцеловал ее пальцы и галантно поклонился. Аврора учтиво присела.

— Благодарю, ваше лордство, за доброту к моему мужу и ко мне. Это большая честь. Я обязательно напишу матери о сегодняшнем вечере.

— Пойдемте, я представлю вас их величествам, — предложил граф, увлекая их вперед.

Король, красивый светловолосый молодой человек с голубыми глазами чуть навыкате, был первым монархом из Ганноверской династии, рожденным и воспитанным в Англии, чем чрезвычайно гордился. В отличие от деда, Георга Первого, и отца, Георга Второго, он говорил на английском без акцента, чем сразу же заслужил любовь своего народа. Молодая королева, хоть и не красавица, все же могла считаться хорошенькой. И действительно, сверкающие синие глаза и рыжевато-золотистые кудри придавали ей необычайно пикантный вид. Ей было всего семнадцать, а королю — двадцать три.