Радуга завтрашнего дня - Смолл Бертрис. Страница 56

— Ты по-прежнему злишься на меня? — спросил он.

— Да, — спокойно кивнула Фланна.

— И все же велела приготовить прекрасный обед.

— Не хотела морить тебя голодом и, кроме того, намереваюсь кое о чем попросить, — дерзко заявила она.

Патрик вопросительно поднял черную бровь.

— Ты обещал помочь мне обновить Брей, — начала она. — Я хочу сделать это до рождения ребенка. Мне никогда еще не приходилось так долго сдерживать гнев, и, чтобы он остыл, я должна расстаться с тобой, Патрик. Не хотелось бы подражать твоей бабушке, но мне нужно некоторое время побыть одной. Можешь ты это понять?

— Моя ма никогда не покидала отца, — пожаловался Патрик.

— Я не твоя мать, — вспылила Фланна, — и, насколько помню, твоя мать сбежала во Францию, только чтобы не выходить за твоего папашу! Забыл историю своей семьи? А я помню! В вашем роду не было слабых женщин! Все были храбры и отважны. И ни одна бы не потерпела того оскорбления, которое вы бросили мне в лицо, милорд!

— Так и быть, — покаянно пробормотал он, — если желаешь ехать в Брей, я согласен.

— Спасибо. Я возьму с собой Эгги и Йена Мора. Энгус считает, что без них мне не обойтись. Дети останутся здесь, чтобы тебе не было так одиноко. К тому же не стоит в который раз разрушать их жизнь, не говоря уже об учебе.

— Когда ты едешь? — спросил Патрик, в глубине души страшась разлуки. Он не хотел расставаться с ней. Только последний глупец мог обвинить ее в измене, но он разозлился, что она утаила от него новости. Слова сорвались с языка прежде, чем он смог сдержаться. Правда, он тут же пожалел о сказанном, потому что причин подозревать ее не было.

— Через день-другой, — спокойно ответила она. Черт бы его побрал! Почему он не может извиниться? Неужели позволит своей гордости разрушить их брак? А как же ребенок, который должен появиться на свет?

Но еще есть время, сказала она себе. Если они с Уной правильно подсчитали, малыш родится в августе.

— Тебе понадобятся рабочие, — заметил герцог.

— Верно. Энгус подтвердил, что крыша нуждается в ремонте. Кроме того, конюшни совсем развалились. Везде ужасная грязь, но Брей не так обширен, как Гленкирк. Как только мужчины выполнят всю тяжелую работу, мы с Эгги примемся наводить чистоту.

— Зачем? Я думал, ты всего лишь хотела отремонтировать его, чтобы не разрушился окончательно, — удивился Патрик.

— Брей предназначен для нашего второго сына, если он у нас появится. Если же нет — тогда для дочери. Я всегда хотела там жить, но, как только родится ребенок, перееду обратно. Наследник Гленкирков должен расти в Гленкирке. Поэтому, с твоего разрешения, я отремонтирую дом моей матери и проведу там оставшееся до родов время, — с улыбкой докончила Фланна.

— Но мне совсем не нравится жить вдали от тебя, — проворчал он.

— Ты сам разлучил нас, когда обвинил меня в измене, — резко вскинулась Фланна. — Я должна немного остыть. Желчь вредна для ребенка.

Патрик нерешительно кивнул.

— Ладно, — пробормотал он, перебирая ее огненные локоны.

Кровь Христова, как она прекрасна!

Он хотел ее сейчас, хотел, как никогда раньше, но отчетливо сознавал, что сам превратил страсть в ярость. Недаром ее прозвали Пламенной Фланной!

Патрик неохотно отпустил шелковистую прядь.

Фланна величественно поднялась из-за стола.

— Я устала. Доброй ночи, милорд. Желаю крепкого сна.

Она вежливо присела, прежде чем повернуться к двери.

Патрик одним махом осушил кубок. Простит ли она его когда-нибудь?

Султан вспрыгнул ему на колени, свернулся клубочком и довольно замурлыкал.

— Пришел утешить меня, дружище? — пробормотал Патрик оранжевому коту. Султан вонзил острые когти в его бедро и принялся неистово месить лапами, мурлыча все громче.

Патрик Лесли тихо рассмеялся. Других ласк ему сегодня не дождаться.

Он ласково погладил огромного кота.

— Что же, справлялись мы до нее и, думаю, обойдемся еще немного, хотя мне это не нравится. Конечно, раньше или позже все равно придется извиняться, хотя это она первая сбежала от меня и отказалась слушаться. Пусть я совершил глупость, но разве и она не виновна в дурном поведении и неповиновении мужу?

Султан глянул на него, словно хотел сказать: «Не будь дурнем, милорд. Лучше проси прощения».

Взгляд был столь красноречивым, что Патрик мог бы поклясться, что слышит нетерпеливо брошенные слова. Но кот снова положил ему голову на колени и заснул. Патрик тихо хмыкнул, продолжая гладить Султана. Неплохая компания — этот старый разбойник.

Он обвел глазами парадный зал, находя утешение в знакомой обстановке. Его отец покинул Гленкирк давным-давно, после трагической гибели первой семьи. Он уехал в Англию, где верно служил королю Якову. И хотя по-прежнему любил свой дом, все же не испытывал к нему такого пристрастия, как старший сын.

Патрик с новой силой осознал, что не хотел бы жить нигде, кроме Гленкирка. И какова бы ни была судьба короля, никогда не отправится ко двору. Младшая сестра Отем считала, что он уже родился стариком. Ей всегда хотелось путешествовать, повидать иные места, знакомиться с новыми людьми, А Чарли? Их взгляды так схожи. Чарли тоже был доволен своей жизнью, пока обстоятельства не заставили его оставить Королевский Молверн и присоединиться к изгнанному королю. Сделал бы Патрик на его месте то же самое?

Вряд ли.

Он подумал об управителе Магуайр-Форда — Рори Магуайре. Мать часто и с симпатией говорила об этом ирландце, сыне бывшего владельца имения. Его семья предпочла отправиться во Францию, чтобы не покориться англичанам, но Рори остался. Он любил свою страну и сознавал долг по отношению к соотечественникам. И Патрик то же самое сделает для Гленкирка!

— Еще вина, милорд? — осведомился подошедший Энгус.

— Пожалуй. Возьми кубок и садись рядом, — велел герцог.

Энгус налил вина в кубки и, вручив один Патрику, устроился в соседнем кресле.

— За наследника! — провозгласил он, поднимая свой кубок.

— За моего наследника! — вторил герцог и, сделав глоток рубинового напитка, грустно признался:

— Она оставляет меня, Энгус.

— Ненадолго, чтобы немного остыть, милорд.

Вы больно ранили ее своими словами.

Герцог виновато вспыхнул:

— Значит, она сказала тебе?

— Да, милорд. Вы знаете, что мы с Фланной не чужие.

Я старший брат ее матери, но, милорд, я и ваш родственник. Дед, в честь которого вас назвали, Патрик Лесли, четвертый граф Гленкирк, был мужем Катрионы Хей, имел дочь Джесси от девушки по имени Брайд Форбс. Она и стала моей матерью. И в двадцать лет умерла, рожая меня. Как сами видите, я ростом велик, да и ребенком был крупным.

Моим отцом был Эндрю Гордон, граф Брей. Я родился еще до того, как он пошел под венец с Энн Кит, матерью моей сестры Мегги. Поэтому, милорд, у нас один дед, Патрик Лесли, и, следовательно, мы кузены. Я из тех людей, для которых превыше всего семья. И хотя люблю племянницу, но и вы мне небезразличны, милорд. Если последуете примеру Фланны и доверитесь мне, я стану всеми силами защищать ваши интересы.

— Я не успел узнать своего деда, — признался герцог, не слишком удивленный откровениями Энгуса. — Ты видел его портрет в галерее? У вас одно лицо, и теперь, когда мне стало понятно твое происхождение, понимаю, почему ты с самого начала казался чертовски знакомым. Сколько тебе лет?

— Первого августа исполнится пятьдесят три.

Герцог кивнул:

— Ты хороший человек, Энгус Гордон, и я действительно тебе доверяю. Но скажи, что мне теперь делать?

— Вы сами знаете, милорд, — весело ответил Энгус, — но еще не готовы. Значит, следует подождать.

— Я должен извиниться, — смиренно пробормотал Патрик.

— Именно, — подтвердил Энгус.

— Но ведь это она сбежала от меня! — пожаловался герцог, рассеянно проводя рукой по волосам.

— И это верно, — согласился Энгус, пригубив вина.

— Значит, ей первой и извиняться, — заключил Патрик.

— На это она не пойдет. Вы сами понимаете, насколько Фланна независима и горда. После смерти ее матери о ней некому было заботиться, кроме Уны Броуди. Но у бедняжки было полно хлопот с собственными детьми и хозяйством, ибо старик Броуди требовал немыслимой чистоты и порядка. Никто из невесток не желал ей помогать, зная, что Олей — наследник старика и, следовательно, Уна — следующая хозяйка дома. Поэтому у нее с трудом находилась минутка для себя, не говоря уже о дикарке, не желавшей никого слушать. Я делал для Фланны все, что мог, но нянька из меня никудышная. Моя племянница всегда поступала так, как взбредет в голову. И замужество вовсе не превратило ее в образец послушания и примерного поведения. Вот мать ее — дело другое. Умная была женщина. Уж она знала, как добиться своего и одновременно убедить мужа, будто поступает точно по его желанию! — хмыкнул Энгус. — К сожалению, она умерла до того, как успела обучить этому дочь. Но девочка не глупа Рано или поздно она до всего дойдет своим умом и сумеет управлять мужчинами этого дома железной ручкой в бархатной перчатке. Ну а пока приходится терпеть, потому что мы ее любим.