Розамунда, любовница короля - Смолл Бертрис. Страница 48

Он снова стиснул ее грудь.

От волнения Розамунда едва дышала, вздрагивая всем телом. Он легонько подтолкнул ее к столу и, когда ее бедра коснулись столешницы, приказал:

– А теперь, любимая, наклонись вперед и обопрись о стол обеими руками. Видишь, ты совсем как милая молоденькая овечка на лугу. Похотливый баран накроет тебя своим телом, оседлает и вонзится в твой горячий влажный любовный грот.., вот так!

Он одним толчком вошел в нее, заполнив до отказа.

Розамунда от неожиданности ахнула. Он так велик, и она могла поклясться, что его любовное копье подрагивает в ней.

– О-о-х, Оуэн! – вскричала она, когда он стал двигаться, резкими короткими ударами пронзая ее. – О да!

Под его весом ее груди расплющились. Его пальцы крепко держали ее. Она снова ахнула от удовольствия, когда он глубоко погрузился в нее, а потом медленно вышел, лаская ее тело чувственными поглаживаниями своей плоти.

– Пожалуйста, – взмолилась она, чувствуя, как волнение копится в ней, выгибая спину, чтобы вобрать его в себя. – О, пожалуйста, не останавливайся!

Она пронзительно вскрикнула, когда пик наслаждения накрыл ее, и обмякла, разочарованная, что все кончилось так быстро. Его хмельное вино любви бурлило в ее жадном лоне. Он хотел, чтобы их слияние продлилось немного дольше, но не смог ей противиться. И теперь он понял. Мужчина любит жену, как всякую другую женщину: со страстью, со всем искусством и, конечно, с любовью.

Оуэн поцеловал ее ушко и шутливо проблеял:

– Бэ-э-э…

Розамунда невольно хихикнула. Муж только что взял ее совершенно необычным и волнующим способом, и она великолепно себя чувствовала.

– Отпустите меня, милорд. Боюсь, теперь нам обоим придется мыться.

Он отстранился, и она, ощутив, как тяжесть, придавившая ее к столу, исчезла, выпрямилась.

– Пойдем. Вода остывает. Ты первый, и я тебя вымою., Розамунда взяла его за руку и повела к лохани. Оуэн ступил в воду и, хотя едва уместился в лохани, с надеждой пробормотал:

– Думаю, здесь хватит места для двоих.

– Только не в этой лохани, хотя я слышала, бывают ванны и побольше. Может, приказать бондарю сделать такую для нас?

Она встала на колени и стала намыливать его фланелевой тряпочкой.

– Да, мадам, обязательно. Огромную, где мы могли бы устроиться вдвоем. Честно говоря, мне эта мысль очень нравится.

Розамунда продолжала мыть мужа, чувствуя, как при взгляде на него тает сердце. Неужели возможно такое, чтобы она полюбила этого человека? Он ей с самого начала пришелся по душе, да и в постели с ним она испытала неземное блаженство. Правда, ей не с кем сравнивать, но все это что-то да значит!

– Ноги вымоешь сам, потому что, боюсь… – она покраснела, – дело кончится тем, что мы прольем всю воду, спеша соединиться друг с другом.

Она вручила ему фланельку.

– Согласен, – кивнул он, беря тряпочку.

Она терпеливо ждала, пока муж закончит мыться. Когда он встал, она завернула его в нагретое полотенце.

– Вытритесь, милорд, а я поскорее сяду в ванну, пока вода не остыла.

Она принялась быстро намыливаться, поскольку вода в самом деле была едва теплой. Оуэн, в свою очередь, накинул на нее полотенце, согретое у огня. Розамунда зевнула.

– Давай немного поспим, – предложил он. – Мы не пробыли дома и недели. А ты не привыкла к таким длинным путешествиям, любимая.

Он поднял ее, уложил в постель и сам лег рядом.

– Да, милорд, я устала, – призналась она, кладя голову ему на плечо и закрывая глаза.

Когда они проснулись, солнце уже садилось. Послышался тихий стук. В дверь просунулась голова Мейбл.

– А-а, вы уже не спите! – обрадовалась она, очевидно, ничуть не удивленная тем, что застала хозяина с женой в постели. – Спуститесь в зал, или принести ужин сюда?

– Я спущусь, – решил Оуэн, – но госпожа должна остаться в постели и отдохнуть. Подайте ей ужин сюда.

– Немедленно пошлю девушку, – кивнула Мейбл, – и парней, чтобы опорожнили лохань.

– Но я уже отдохнула, – запротестовала Розамунда.

– Нет, любимая, пока что нет.

Он открыл сундук в изножье кровати и вынул тонкую льняную камизу.

– Надень это, Розамунда. Не стоит оставаться голой, хотя бы и под покрывалом, когда придут слуги. – Говоря это, он поспешно одевался.

Розамунда беспрекословно подчинилась, поняв, что он уже заботится о ней, как подобает мужу. От сознания этого почему-то становилось теплее на душе.

– Дай мне щетку, – попросила она и, расчесав волосы, заплела длинную косу, которую перевязала голубой лентой, найденной в кармане камизы. – Я достаточно пристойно выгляжу, чтобы принять слуг? – пошутила она.

– Если не считать особенного, довольного взгляда и припухших губ. Пожалуй, останусь-ка я, пока парни не уйдут!

– Значит, ревнуете, милорд? – кокетливо усмехнулась Розамунда.

– Я ревную к каждой минуте твоей жизни, которую не делю с тобой, милая.

У Розамунды не нашлось слов. Он был так романтичен!

Этого она никак от него не ожидала, особенно когда встретила впервые.

– Значит, ты разочарована? – допрашивал он.

– О нет! Ты само совершенство, Оуэн Мередит.

– Никогда не думал, что буду способен совершить столько глупостей из-за женщины, – признался Оуэн. – Но там, где речь идет о тебе, боюсь, просто рассудок теряю.

Я бессовестно влюблен и жажду завоевать твою любовь.

– Завоюешь, – пообещала она. – Думаю, я уже к тебе неравнодушна. Да и как не любить человека, который был так нежен и добр со мной? Человека, уважающего мое невысокое положение хозяйки Фрайарсгейта? Ты настолько отличаешься от других мужчин и так похож на Хью Кэбота, что я чувствую себя самой счастливой на свете.

– Высокая похвала, – улыбнулся Оуэн. – Я знаю, как ты относилась к сэру Хью, как почитала его. Ты не оскорбишься, если я скажу, что дух его все еще витает в этом доме и, думаю, одобряет меня?

– Нет, я ощущаю то же самое. Он и в самом деле тебя одобряет.

Розамунда словно очутилась в новом мире. Отныне она замужняя женщина!

Дни перетекали в недели, недели в месяцы. Урожай собрали. Зерно обмолотили и засыпали в каменные амбары.

Яблоки и груши сорвали и перенесли в подвалы. Жители Фрайарсгейта были немало удивлены, видя, что сэр Оуэн забирается на верхушки деревьев, чтобы стрясти оттуда плоды. Раньше их оставляли гнить или становиться добычей птиц.

– Нехорошо, когда зря пропадает добрая еда, – пояснил он.

Скот и овец отобрали. Некоторых зарезали на мясо, но большую часть продали на рынке, а на вырученные деньги были закуплены товары, которые не производились в поместье: соль, вино, пряности и нитки. Оставшиеся деньги были положены в кожаный кисет и спрятаны за камнем в камине хозяйской спальни.

В День святого Мартина Розамунда уверилась, что ждет ребенка. Мейбл и местная повитуха подтвердили ее предположение. Обе согласились, что ребенок родится в середине весны, возможно, в мае.

– Я бы хотела назвать мальчика Хью, – объявила Розамунда довольному мужу.

Тот кивнул:

– Согласен. Хорошее имя. Но что, если у нас будет девочка?

– Ты так думаешь? – удивилась Розамунда, даже не предполагавшая подобной возможности. Мужчины обычно хотят сыновей и не стесняются об этом сказать. Дочь , да, но лучше позже. Первенец должен быть сыном.

– Всякое бывает, любимая, – заверил Оуэн. – Мне все равно, лишь бы ребенок родился здоровым и жена вынесла тяготы родов.

Розамунда рассмеялась:

– Роды для женщины – вещь естественная, Оуэн. И я старше, чем была Достопочтенная Маргарет, когда родила нашего доброго короля Генриха. Женщины в моей семье не умирают от родов.

– А если Господь наградит нас дочерью, как мы ее назовем? – снова спросил он.

– Не знаю. Каждую девочку, родившуюся в Англии в последние месяцы, назовут Маргарет в честь королевы Шотландии. Пусть Маргарет будет одним из имен нашей дочки, но первое должно быть другим.

– Еще есть время подумать, – вмешалась Мейбл. – Дитя не появится на свет раньше весны, а сейчас только начало зимы. У вас может быть и сын.