Сама невинность - Смолл Бертрис. Страница 50

Вскоре настал и День святого Иоанна, который по обычаю широко праздновался в стране. Хозяин отменил все работы, и обитатели Эшлина встали рано, чтобы встретить рассвет. Зрелище было изумительным. Небо светлело медленно, синева ночи уступала место голубизне, на горизонте протянулись полосы сначала лимонного, потом золотого, пурпурного и оранжевого цветов. Зачирикали, запели птицы, приветствуя огромный красный шар солнца. День обещал быть чудесным.

Из лекарни доносился запах хлебцев Святого Иоанна, испеченных из сладких рожков, перемолотых в муку. Такое лакомство подавалось только в этот день, на пиру, устраиваемом господином и госпожой Эшлина. Овцы, выбранные для заклания, стояли у двух ям, вырытых на лугу, где их и зажарят. Мясо крепостным редко доводилось есть, но сегодня Эльф собиралась подать поросят, фаршированных сыром, хлебом, орехами и специями, а также жареную оленину, эн-трайяль, овечий желудок, набитый яйцами, овощи, печеную свинину, блюдо из цыплят, риса, миндаля и сахара. Повар обещал также приготовить угрей, треску в сливках и лососину, а на десерт – яблочный пудинг с пряностями, сахаром и молоком. Стоило ли упоминать о сыре, масле и печенье в виде птичек, животных, домиков, кораблей и домашней утвари! И все это предстояло запивать медовым напитком, сдобренным мятой, и имбирным элем с добавкой базилика и аниса.

Накануне в дом явились бродячие музыканты и попросили ночлега. Сегодня они пообещали развлечь жителей Эшлина. Оказалось, что они играют на всех мыслимых инструментах: ребеке, барабанах, свирелях, рожках, тростниковой дудочке, колокольчиках и тамбурине. Танцоры весело подпрыгивали под задорные мелодии. На другом конце поля установили мишени для состязаний в стрельбе из лука. Наиболее резвые соревновались в беге. Девушки гадали на зверобое, стараясь определить по количеству желтых цветов, встретят ли они свою любовь, и разразились громким смехом, когда Вилла оторвала последний бутон со словом» любит «. Немало многозначительных взглядов было брошено в сторону молодого оруженосца Пэкса, а Вилла залилась краской до самых корней волос. Устроили настоящую охоту за цветущим папоротником, обладающим, по слухам, способностью делать человека невидимым, но, увы, так ничего и не нашли.

– Идите загадывать желания! – позвал Артур, когда настал вечер.

Обитатели поместья отправились к реке, где уже были приготовлены деревянные лодочки с вырезанными на бортах пожеланиями. В них осторожно поместили зажженные свечки и пустили по воде. Мельничное колесо вращалось, вызывая рябь и легкие волны на ее поверхности. Крохотные суденышки беспомощно болтались на воде. Некоторые, слишком близко подплывшие к колесу, тонули, на других ветерком гасило огонь. Но те, которые благополучно достигли другого берега, были верным знаком, что желание владельца исполнится.

– Обе наши лодочки целы, – улыбнулась Эльф. – Ты что загадал?

– Поскорее вернуться к тебе. А ты, малышка?

– Чтобы ты побыстрее приехал, – прошептала она, потянувшись к нему.

– Костры зажигают! – закричал, кто-то, и супруги рука об руку вернулись на луг. Вокруг и в самом деле загорались огни, и они снова уселись за стол.

Долгий день заканчивался. Остатки еды исчезли вместе с элем и медовым напитком. Закатные лучи радугой расцветили вечернее небо. Музыканты снова заиграли, и по знаку Седрика господа встали и сцепили пальцы. Свободную руку Эльф протянула Вилле, та, в свою очередь, подозвала Пэкса. Постепенно образовалась длинная линия, она, извиваясь, медленно ползла между кострами в древнем танце, который так и назывался —» Продень нитку в иглу «.

Солнце кануло за горизонт. Небо потемнело. Музыка стала еще громче, ритм – бешеным, диким, первобытным, и вдруг все стихло. Людей окружило глубокое молчание, не нарушаемое ни единым звуком. Потом костры поспешно потушили, и жители Эшлина растворились во мраке. Ранульф тоже повел жену домой. Праздник завершился. Впереди трудовой день.

– Вилла убежала, – неодобрительно пробурчала Аида. – Я сама поухаживаю за тобой, дитя мое.

– Нет, няня, иди лучше спать, – спокойно возразил Ранульф. – Я не хуже тебя помогу своей жене раздеться.

– Верно, господин. Все лишняя забава, не так ли? – закудахтала Аида.

Ранульф ухмыльнулся и последовал за женой в хозяйские покои, оставив весь мир за дверью.

Эльф поспешно обернулась и, обняв мужа, взглянула ему в глаза.

– Скоро ты покинешь меня, – едва слышно выговорила она. – Не знаю, сколько времени тебя не будет, но уже тоскую. Пусть я дерзка и чересчур смела, Ранульф, но прошу, возьми меня. Люби. Хоть всю ночь. Как давно наши тела не сливались в страстных объятиях!

Ее бездонные глаза сияли неприкрытым желанием.

– Я не причиню тебе боли, – тихо пообещал Ранульф. Эльф невольно рассмеялась.

– Клянусь, господин мой, ты самый добрый человек из всех, кого я встречала, хотя, честно говоря, до сих пор жила я довольно уединенно. Не знай я тебя лучше, предположила бы, что у тебя есть любовница среди крепостных. Но ты не из таких, – поспешно поправилась она, видя растерянное лицо мужа. – Ранульф, мой господин, мой славный муж, я с самого начала наслаждалась радостью, которую приносит мне наше соитие. Но мы так давно не были вместе, а ведь через неделю нам предстоит бесконечно долгая разлука. Хотя бы до твоего отъезда мы будем неразлучны! Благодаря своим травам и отварам я быстро исцелилась.

Она торжествующе улыбнулась и погладила мужа по щеке.

– Ты хочешь любить меня? Возможно, мужчине приходится труднее, чем женщине, и хотя я должна по обету чести оставаться целомудренной все то время, что тебя не будет, ты – дело другое, и когда доберешься до двора герцога Генриха, станешь гасить свои желания с прекрасными и утонченными женщинами? – Глаза ее неожиданно сверкнули, и Эльф сердито топнула ножкой. – Клянусь Богом, я этого не допущу! – И она принялась барабанить по его груди стиснутыми кулачками.

Ранульф оглушительно расхохотался. Невероятно! Из неотразимо прелестной и соблазнительной кошечки она мгновенно превратилась в разъяренную ведьму! Неужели он ей небезразличен?

Сердце Ранульфа забилось быстрее, и он осторожно, но крепко сжал ее запястья.

– Малышка, – поклялся он, – я никогда не предам тебя, как бы ни был велик голод, ибо превыше всего ставлю и желаю лишь единственную женщину во всем мире: тебя, моя Элинор.

Прижав ее к своей широкой груди, он спрятал лицо в густых волосах.

– Ты, малышка, моя жена. Другой мне не нужно. Их уста слились.

Немного утихомирившись, она тоже поцеловала его, лихорадочно стараясь распутать узел на его поясе.

– Ну и бесстыдница ты, малышка, – поддел он. – И во что бы то ни стало хочешь заманить меня в постель.

Он помог ей стащить с него тунику и, в свою очередь, ослабил ее пояс и принялся раздевать. Ее юбка вслед за туникой тут же оказалась на полу. Эльф расшнуровала его камизу, и длинная рубаха соскользнула с плеч. Ранульф ответил тем же и привлек ее к себе, так что ее полные груди прижались к его обнаженному торсу, а венерин холмик – к горящему копью. Эльф громко охнула, когда он, встав на колени, скатал и снял чулки с ее ножек и поцеловал пухлые коленки. Потом он поднялся, и Эльф, подражая мужу, сняла с него шоссы и отпрянула, пораженная мощью освобожденной мужской плоти. До сих пор она не видела ее так близко и теперь не могла отвести зачарованного взгляда от источника своего наслаждения. Огромное орудие привлекало ее своими необыкновенными размерами, а какой восторг испытывала Эльф, когда оно наполняло ее!

Когда Эльф встала, муж вопросительно взглянул на нее.

Он снова притянул ее к себе, жадно вдыхая аромат тела.

– Теперь, когда мы лучше узнали друг друга, я могу многому научить тебя, малышка, – признался он.

– Можно, мне поцеловать его?

– Да, – коротко ответил он.

– А что еще?

– Можешь сосать его, как я – твои груди, – прошептал он. Господи, он сейчас взорвется. Она так возбуждает его своими наивными вопросами. Мысль о том, что сейчас эти губки возьмут его плоть, была почти непереносима.