Снова любить - Смолл Бертрис. Страница 33

Он кивнул:

– Я не прошу больше двух дней, Кейлин, и благодарю тебя за твою доброту к моей дочке. Она не всегда была добра к тебе, я знаю, но ты, конечно, ее лучшая подруга.

На следующее утро магистр Порций отбыл в Кориниум. Увидев, что он уехал, Антония почувствовала облегчение. Трудно было бы выполнить план, если бы он остался. О да, боги были, конечно, на ее стороне в этом деле, и она рада, что они одобряют ее месть. В данном случае она должна быть их орудием возмездия против Кейлин и ее мужа.

Вскоре Кейлин стало грустно. Даже когда ее родители были живы и она жила на такой же прекрасной вилле, она никогда не была так ленива, как эта женщина. Антония, по-видимому, быстро пришла в себя после тяжелых родов. Ома проводила время, хлопоча вокруг Квинта-младшего и прихорашиваясь. Болтливые, глупые девчонки, окружавшие ее, ничего не делали.

Кейлин знала из разговоров с Антонием Порцием, что его дочь опустошена и озлоблена после смерти своего мужа. Однако недавно овдовевшая, перенесшая смерть новорожденного, Антония вела себя так, как будто ничего не случилось в ее маленьком мирке. Кроме того, она проявляла благосклонность к той, чей муж казнил ее мужа. Кейлин чувствовала, что ей становится все более тревожно. Почему, именем всех богов, она согласилась составить компанию этой женщине даже на два дня? Что еще хуже, она не могла избавиться от Антонии, которая, казалось, была везде, куда бы она ни пошла, и все время болтала, болтала, болтала ни о чем. Чем дольше Кейлин оставалась в этом доме, тем больше ее внутренний голос не давал ей покоя, особенно когда хозяйка сообщила ей, что утром отправила посыльного передать Вульфу Айронфисту, чтобы он приезжал за женой через три дня.

– Как хорошо, что ты позаботилась об этом, – ответила Кейлин, удивляясь, что сама не додумалась до этого.

Наверное, за то время, которое она находится здесь, она совсем потеряла голову. Ну по крайней мере этот день уже почти прошел.

Ужин стал испытанием. Антония всегда любила хорошее вино и еду. Она уминала блюдо за блюдом: жирный соус, дичь, яйца, сыр и хлеб. И очень интересовалась, почему Кейлин мало ест.

– Ты обижаешь моего повара, – настаивала она.

– Я совсем не голодна, – ответила Кейлин, взяв фрукты и кусочек хлеба с сыром. У нее были проблемы с желудком.

– А как ты себя чувствуешь? – озабоченно спросила Антония.

– Немного слабит, – неохотно призналась Кейлин.» Ребенок начал двигаться! У нее начались роды, но она не понимает этого, – ликуя, подумала Антония. – Конечно, не понимает. Она раньше никогда не рожала. Но мне-то это известно «.

– В твоем состоянии от расстройства хорошо помогает вино, – посоветовала она и наполнила Кейлин большой бокал. – Это мое любимое кипрское виноградное вино. Ты почувствуешь себя намного лучше, выпей. Возьми кусочек хлеба на закуску, – поучала она, и, когда Кейлин таким образом отвлеклась, Антония щелкнула замочком на большом кольце с» кошачьим глазом»и высыпала из потайного отделения щепотку порошка в вино, где он мгновенно растворился. Она протянула бокал девушке. – Выпей, Кейлин, и сразу почувствуешь себя лучше.

Кейлин не спеша потягивала вино, наблюдая, как почти нетронутые блюда с едой уносили назад на кухню. «Никто, – подумала она, – не может это съесть. Какая расточительность, когда столько людей голодает!» Вдруг она задохнулась от резкой боли, пронзившей тело.

– У тебя родовые схватки, – спокойно сказала Антония. Конечно же, у нее начинались роды. Выпитое вино ускорило продвижение ребенка.

– Пошли за моим мужем, – попросила Кейлин, пытаясь скрыть страх. – Я хочу, чтобы Вульф был здесь при рождении ребенка! – О боги! Зачем она осталась здесь!

– Конечно, ты хочешь, чтобы Вульф был рядом с тобой, – ворковала Антония. – Я помню, когда я рожала моего сыночка, как много значило для меня, чтобы Квинт был со мной. Я пошлю за Вульфом. Не бойся, Кейлин. Я хорошо позабочусь о тебе. – Она помогла Кейлин добраться до спальни.

Оставив служанок с Кейлин, Антония вызвала молодого раба, которого наметила себе в любовники. «Конечно, жаль, – подумала она, – но его придется убить за участие в этом деле, даже не насладившись им ночью».

– Отправляйся к Симону, торговцу рабами в Кориниуме. Он ежемесячно отправляет товар в Лондиниум и вскоре должен послать очередной караван. Скажи, у меня есть рабыня, от которой я хочу избавиться. Пусть пришлет кого-нибудь завтра за ней. Она очень беспокойная и к тому же врунья. Ее надо держать в сонном состоянии, пока она не окажется в Галлии. Я хочу, чтобы ее увезли как можно дальше от Британии. Ты понял, мой прекрасный Аттикус? – Антония улыбнулась юноше, многообещающе поглаживая его пониже спины.

– Да, госпожа, – ответил он, тоже улыбаясь. Он был новым человеком в доме, но слышал, что она страстная женщина. Она, конечно, не будет возмущаться, если уже оправилась после родов и готова завести любовника.

– Скажи Писо, чтобы он дал тебе самую резвую лошадь из конюшни, – наставляла она. – Я хочу, чтобы ты вернулся до рассвета. Если не вернешься, я прикажу выпороть тебя. – Она погладила рукой его напрягшийся член. – Ты хорошо сложен, – заметила она. – Это я купила тебя, Аттикус? Не помню.

– Ваш отец покупал меня, госпожа, – ответил он с большей самоуверенностью, чем чувствовал на самом деле. Его член стал твердым как сталь под ее горячей рукой.

– Скоро мы найдем тебе подходящую должность, – заметила Антония, решив не убивать его сразу. К тому же он не понимает, что она собирается сделать. – Теперь иди! – Она повернулась и поспешила к Кейлин.

Всю ночь Кейлин промучилась в схватках, тело стало влажным от пота. По указанию Антонии она тужилась, чтобы вытолкнуть ребенка.

– Где Вульф? – снова и снова повторяла Кейлин. – Почему он не едет?

– Сейчас темно, – отвечала Антония. – Луна не светит. Мой посыльный, должно быть, еле движется через поля, чтобы добраться до вашего дома. Он не может скакать галопом, Кейлин. Он вынужден осторожно выбирать дорогу. Да и обратный путь займет много времени. – Она обняла Кейлин за плечи. – Выпей еще немного кипрского вина. Тебе будет лучше. Я всегда так делаю.

– Не хочу вина! – закричала Кейлин, отталкивая руку Антонии.

– Не будь глупой гусыней, – сказала Антония. – Я положила в него немного лекарственной травки, чтобы тебе стало легче. Я сама принимала ее, когда испытывала сильную боль, рожая ребенка. Зачем страдать?

Кейлин протянула руку и, взяв у Антонии бокал, медленно выпила его. Ей сразу стало легче, но у нее закружилась голова. Ее снова пронзила боль, и она закричала. Антония опустилась на колени, чтобы посмотреть, как идут дела. Она улыбалась и что-то напевала про себя.

– Ты видишь головку ребенка? – спросила Кейлин. – О, я хочу, чтобы здесь со мной были Сира и Маеве. Мне так не хватает их!

– Я все сделаю не хуже их! – резко ответила Антония, но затем ее тон немного смягчился:

– Я уже вижу головку ребенка. Мужайся, Кейлин Друзас, еще несколько минут – и твой ребенок родится.

– О боги! – стонала Кейлин. – Где же Вульф? Антония, у меня очень кружится голова. Что ты положила в вино? – Ее тело снова содрогнулось от боли.

Антония не обращала внимания на вопросы Кейлин.

– Тужься! – скомандовала она. – Сильнее тужься. Сильнее. Между ног Кейлин появились головка и плечи младенца. Антония довольно улыбалась. Кейлин не понимала этого, но роды шли легко. Ребенок вот-вот должен был родиться.

Она с трудом держала глаза открытыми. Голова сильно кружилась, и ей казалось, что она куда-то проваливается. Новая ужасная боль разорвала тело. Она слышала, как будто издалека, голос Антонии, приказывающей тужиться. Кейлин изо всех сил старалась слушаться. Она не могла позволить себе потерять сознание. Собрав все силы, она напряглась что было мочи. В награду ей раздался неожиданный крик новорожденного, и сердце ее учащенно забилось от волнения и радости. Затем вдруг она погрузилась в темноту. Она пыталась слабо сопротивляться, но безуспешно. Последнее, что она услышала, был голос Антонии: «Она так прелестна! Я всегда хотела иметь маленькую девочку», – и больше Кейлин ничего не помнила.