Снова любить - Смолл Бертрис. Страница 59

Кейлин отправилась в город в комфортабельном паланкине, а Аспар ехал рядом с ней на большом белом жеребце. По дороге их приветствовало множество людей. Кейлин, наблюдавшая за всем этим из своего безопасного местечка, чувствовала, что ее сердце переполняется любовью к этому знаменитому и доброму человеку. Было видно, что простые граждане уважали Флавия Аспара, а не просто боялись его могущества и богатства.

Они вступили в город через Золотые Ворота. Это были официальные триумфальные ворота в Константинополе. Сделанные из древнего белого мрамора и установленные Феодосием, ворота получили свое название благодаря огромным блестящим медным дверям. Элегантная строгость архитектуры и прекрасные пропорции сделали эти ворота объектом восхищения всей империи. Пройдя сквозь них, Кейлин и Аспар медленно двинулись в толпе вниз вдоль Мизы к ипподрому.

У Золотых Ворот их встретил отряд кавалерии, который прибыл, чтобы сопровождать Аспара и его спутников по главной улице города. Когда они окружили паланкин Кейлин, она предусмотрительно задвинула шелковые шторки. Кейлин хорошо понимала, что являлась объектом любопытства у солдат, но она не могла допустить, чтобы они нагло рассматривали ее как какую-то проститутку.

Ипподром вмещал около сорока тысяч человек и походил на большой римский цирк. Однако здесь никогда не проводились такие жестокие состязания, как в Риме, и не допускались жертвоприношения невинных младенцев. Ипподром начинал строить римский император Септимий Сиберий, но затем его реконструировал великий византийский император Константин I. На его арене давались различные представления: от травли животных, театральных развлечений и боев гладиаторов до гонок колесниц, религиозных процессий, государственных церемоний и публичных пыток известных преступников. Вход на ипподром осуществлялся по специальному пропуску, и перед состязаниями пропуска распространялись среди публики, которая размещалась независимо от класса на белоснежных мраморных рядах сидений. В центре ипподрома установили ряд монументов, образующих то, что называется «спина». Спина обозначала разделение между нижними и верхними беговыми дорожками. Среди монументов возвышалась Змеиная колонна, которую Константин I привез в Константинополь из храма Аполлона. Античную колонну, сделанную из переплетенных бронзовых змей, преподнесли храму около тридцати греческих городов в 479 году до новой эры. Ее установили в храме в честь победы греков над персами в знак благодарности богам. Другой монумент – египетский обелиск – Феодосии I поместил на пьедестал. На нем со всех четырех сторон были изображены сцены из императорской жизни, включая ту, где сам Феодосии сидел в императорской ложе со своей семьей и ближайшими друзьями, наблюдая за состязаниями.

Паланкин Кейлин опустили у особого входа на арену с восточной стороны. Аспар спешился и гордо помог Кейлин сойти с носилок. Он знал, что каждый мужчина из отряда кавалерии с нетерпением хотел увидеть женщину, которая, как говорили, завоевала его сердце. Сначала показалась изящная ножка. Глаза присутствующих расширились. Солдаты обменялись понимающими завистливыми взглядами, и, когда первый патриций империи провожал свою красивую молодую любовницу на ипподром, за их спинами послышался тихий удивленный свист восхищения.

Аспар торжественно улыбался, как маленький мальчик с новой, вызывающей восхищение игрушкой, но Кейлин тихо бранила его:

– Стыдись, мой господин! Все эти грубые молодые солдаты удивляются твоей силе, здоровью и опыту в любви, благодаря которым ты завоевал молодую хорошенькую любовницу. Нечего гордиться! – закончила она с негодованием. – Порядочной женщине должно быть стыдно.

– Но тебя не считают порядочной женщиной, – съязвил он. – Эти грубые молодые солдаты, как ты назвала их, стали бы завидовать мне еще больше, если бы знали, каким страстным, ужасно распутным созданием ты недавно стала. Моя спина покрыта отметинами, свидетельствующими о твоей восхитительной, вновь обретенной страсти, моя любовь. Ах да, ты должна покраснеть! – Он засмеялся. – Но я доволен, что ты у меня такая бесстыдница.

Кейлин покраснела, но не могла удержаться от смеха. Он так радовался, что сумел растопить холод ее души. Эта радость наполняла ее душу счастьем.

– Это ты потерял стыд, мой господин, – сказала она. – Ты распустил перья, как павлин, и радуешься, выставляя меня напоказ этим молодым людям. – Она засмеялась. – Они выглядели такими удивленными, когда увидели меня. Неужели у тебя репутация человека, который не способен увлечь хорошенькую женщину? Им бы следовало знать тебя.

– Если бы они знали меня, как ты, любовь моя, меня называли бы по-другому и мне пришлось бы взять в любовники Иоанна, – пошутил он.

– Мой господин! – Кейлин едва поборола новый приступ смеха.

Он повел ее по лестничному пролету, поясняя, что это проход к двум особым ложам, которые существуют на ипподроме, кроме императорской ложи.

– Ложа патриарха – по правую руку от императорской, а слева – ложа первого патриция империи. Я пришел пораньше, чтобы не вызывать волнений у входа. Мне не хотелось, чтобы толпы приветствовали меня до появления императора. Мы потихоньку проскользнем в ложу и там поздороваемся с нашими гостями. Император не придет до самого начала состязаний. Сегодня утром состоятся четыре заезда, и после полудня четыре. Между ними мы увидим другие представления. Зиновий придет со слугами: они принесут нам завтрак.

– Я никогда не видела состязания колесниц, – сказала Кейлин. – Кто будет соревноваться сегодня? В Кориниуме была арена для состязаний, но отец никогда не брал нас с собой. Он говорил, что это очень жестокое зрелище.

– Некоторые виды, – согласился Аспар. – Но мне сказали, сегодня не будет гладиаторов. Выступят актеры, борцы, которые заполнят время между состязаниями. У нас в Константинополе четыре команды: Красные, Белые, Голубые и Зеленые. Страсти, которые эти состязания вызывают у зрителей, иногда бывают ужасными. Делаются ставки, и порой возникают драки между болельщиками соперничающих команд.

Но здесь ты в безопасности.

– Какую команду ты предпочитаешь, мой господин? – спросила она.

– Зеленых, – ответил он. – Они лучше всех. За ними идут Голубые. Красные и Белые слабы, хотя и пытаются выйти вперед.

Они добрались до небольшой площадки, где лестница делилась на две секции, и, поднявшись по левой стороне на три ступеньки, вошли в ложу Аспара. Кейлин увидела удобные мраморные сиденья с шелковыми подушками, вокруг располагались скамьи, и отовсюду хорошо просматривалась арена. Трибуны начинали заполняться публикой, но никто не замечал их, и Кейлин быстрым взглядом отметила, что свита императора и важные духовные особы еще не появились в своих ложах.

– В ложу императора не ведут ступеньки, – обратилась она к Аспару. – Как же он войдет?

– По лестнице, которая ведет прямо в ложу из туннеля под стенами дворца, – объяснил он. – Она позволяет императору быстро уйти, если в этом появляется необходимость. Я всегда считал, что это прекрасное место для засады, и никто ничего не сможет сделать, если это произойдет.

– Кейлин!

Позади них в ложу вошла молодая женщина. Кейлин повернулась и узнала Касию, которая сияла в алых и золотистых шелках. Кейлин протянула руки, приветствуя ее. Она не удивилась своим чувствам, вновь увидев Касию, поскольку молодая женщина всегда была добра к ней.

– Мне говорили, фортуна улыбнулась тебе, – сказала она, приветствуя Касию. – Я рада, что ты смогла прийти.

– Госпожа Касия, – произнес Аспар с улыбкой, и Кейлин почувствовала, как в ней просыпается ревность. В его глазах было слишком много знакомого тепла.

– Мой господин, рада видеть вас снова. Я должна благодарить вас за то, что вы представили меня принцу. До прошлого года я не собиралась выкупать себя, но когда принц предложил мне свое покровительство, я удивила своих хозяев и выкупила себя, так что принцу не пришлось тратиться. – Касия тепло улыбнулась им обоим и удобно расположилась рядом с Кейлин.