«Пятая колонна» Гитлера. От Кутепова до Власова - Смыслов Олег Сергеевич. Страница 30

Бульба выступил против этой борьбы, называя ее братоубийственной, и предложил бандеровцам прекратить между собой «борьбу и объединиться для совместной борьбы с немцами и советскими войсками за «самостийну» Украину.

Для руководства вооруженными силами Бульба предлагал создать военный политический совет, в состав которого должны были войти представители от Бульбы и бандеровского провода. Бандеровцы согласились вести переговоры. Летом 1943 г. в с. Даничевка Межирического района переговоры состоялись.

В первый день соглашения были достигнуты, но на второй день, когда должно было быть принято и подписано окончательное решение, бандеровцы на конференцию не явились. Борьба продолжалась.

В связи с разгромом немецких армий летом 1943 г. и успешным продвижением Красной армии на запад Бульба 5 октября 1943 г. издал приказ № 105, в котором говорилось: «1. Везде, где возможны стычки с преобладающими силами красных или фашистско-бандеровских партизанских отрядов, отделы УНРА расформировать и перейти в подполье..» В связи с приближением фронта к западным областям Украины Бульба в конце декабря 1943 г. выехал через Варшаву в Женеву, а на освобожденной территории практически сразу же появилась тенденция к объединению бульбовцев с бандеровцами. Немцы ушли, а «российский враг» так и остался!

11. Выводы

В одном из вариантов доклада Чрезвычайной государственной комиссии о злодеяниях немецких захватчиков указывалось, что за время войны было разрушено 1710 городов и поселков городского типа, сожжено более 70 тыс. сел и деревень, взорваны и приведены в негодность 32 тыс. промышленных предприятий, 65 тыс. километров железнодорожных путей, опустошено около 100 тыс. колхозов и совхозов, тысячи МТС. 25 млн человек не имели крова, ютились в землянках, сараях, подвалах. Десятки миллионов голов скота было угнано или уничтожено. Прямой ущерб, нанесенный фашистской Германией, составляет 700 млрд рублей в довоенных ценах. Страна потеряла 30% национального богатства. И это было еще не все. Пройдут десятилетия, и наш народ узнает истинные или почти истинные цифры потерь.

Общие прямые людские потери страны за все годы войны оцениваются почти в 27 млн человек.

Более 70 млн человек проживало на оккупированной территории. А ведь по данным переписи 1940 г. численность населения СССР достигала 194, 1 млн человек, в народном хозяйстве было занято 33, 9 млн человек рабочих и служащих и 29 млн колхозников.

С временно оккупированной территории было насильно угнано на работы в Германию около 5 млн человек, более 4 млн солдат и офицеров Красной армии находились в немецком плену.

Тем не менее тяжелейшая изнурительная война, неимоверные испытания, миллионы жертв и еще миллионы изломанных человеческих судеб не сломали наш народ, не отняли у него надежду и веру в победу. Он нашел в себе силы подняться и уничтожить заклятого врага.

Еще весной 1941 г. Гитлер провозглашал: «Немецкая империя и ее союзники представляют такую силу, которую не могут превзойти любые коалиции мира. Немецкие вооруженные силы постоянно бу дут вмешиваться в ход событий тогда и там, когда и где это будет необходимо».

Он же уверял: «Для немецкого солдата нет ничего невозможного!», и его самоуверенность дорого обошлась советскому народу. Горькие поражения лета 1941 г., отчаяние и безнадежность первых месяцев войны лишь закалили волю к победе. Для этого в ход шло все: и массовый террор, и опора на мощь народного патриотизма, на церковь, на национальное самосознание и на великих людей нашей истории: Невского, Донского, Минина, Пожарского, Суворова, Кутузова.

Все это было. Но было и сотрудничество граждан Советского Союза с оккупантами: экономическое, социальное и военно-политическое, масштабы которого и по сей день мало изучены и неизвестны. При этом снова можно говорить о некой «пятой колонне» на оккупированной территории.

О «пятой колонне» из трусов, предателей, уголовников и людей случайных, которые, находясь между жизнью и смертью, между голодом и элементарной сытостью, выбирали самое спасительное для себя в той ситуации, в которой они оказались волею судьбы.

Единственным исключением здесь можно считать украинских и прибалтийских националистов, которых было немного и с которыми пришлось воевать и после окончания войны.

Таким образом, если до начала войны на Востоке основной средой вербовки для военных организаций абвера были русские белоэмигранты и участники антисоветских и националистических формирований, то с ее началом для разведывательных команд и групп на Восточном фронте вербовка производилась, как правило, из военнопленных. При этом предпочтение отдавалось репрессированным, антисоветски настроенным лицам, перебежчикам, имевшим родственников на оккупированной территории, и военнослужащим, добровольно давшим ценные показания на допросах.

Незначительный процент составляли антисоветски настроенные граждане, оставшиеся на оккупированной территории.

Ставка на бывших военнопленных делалась не случайно. В абвере полагали, что из них легче подготовить агентуру и внедрить ее в советские части. Например, вот что сообщалось в ориентировке управления НКВД по Свердловской области о заброске на территорию ряда областей Урала немецкой агентуры:

«Агентура вербуется немцами из числа пленных красноармейцев, лиц, оказавшихся на территории временно занятой немцами, перебежчиков, бывших заключенных и т. д.

Лица, побывавшие в плену у немцев и освобожденные из плена, поголовно вербуются ими: одни под угрозой расстрела и издевательств, другие с использованием их враждебного отношения к советскому строю (кулаки), бывшие заключенные, дети репрессированных органами НКВ Д и др.».

То же самое касается и лиц сугубо гражданских. При вербовке в полицию и вспомогательные подразделения в первый период войны немцы отдавали предпочтение лицам, пострадавшим от репрессий, антисоветскому элементу, уголовникам. Впоследствии чаще использовались военнопленные и молодежь, не желающая выезжать в Германию.

Из задержанных немцами партизан, разоблаченных агентов парашютистов также вербовалась агентура – для уничтожения советских партизанских отрядов и подполья.

Следовательно, категория бывших военнопленных была одной из самых многочисленных категорий, привлекаемых и используемых оккупантами в целях так называемого сотрудничества.

В служебных указаниях рейхсминистра по делам оккупированных восточных областей А. Розенберга для инспекционной комиссии по делам военнопленных 23.09.41 г. говорилось:

С 25 июля по 13 ноября 1941 г. немцы освободили 318 770 человек (в том числе 277 760 украинцев). В 1942 – 1944 гг. из плена было освобождено 823 230 лиц, вступивших в добровольные охранные и другие формирования, в полицию.

По советским источникам на службу в строевые части вооруженных сил Германии поступило около 250 тыс. советских граждан, считая уроженцев Прибалтики и Западной Украины. Около 150 тыс. из них были советскими военнопленными, остальные – жителями оккупированной территории СССР.

Так или иначе, но сотни тысяч советских людей сотрудничали с немцами. Однако большая часть из них была ненадежной для Германии. Их сводили в роты и батальоны, им не доверяли, их использовали на второстепенных ролях, и при этом их эффективность была низкой.

Но самое главное, что так называемая «пятая колонна» на оккупированной территории была малочисленной.

Во-первых, даже если допустить, что на стороне Германии оказалось в общей сложности около 1 млн советских граждан, то нельзя не учитывать, что этот миллион невозможно реально противопоставить более 1 млн партизан (в годы войны в тылу врага насчитывалось более 6 тыс. партизанских отрядов), почти 34, 5 млн всех надевавших в течение войны армейские шинели соотечественникам.