Урук-хай, или Путешествие Туда… - Байбородин Александр Владимирович. Страница 34

Сколько же раз мне попало по голове со времени памятной дружеской попойки на берегу Брендивина? То мне по ней били, то я сам обо что-нибудь ударялся. Хорошо ещё, что у хоббитов крепкие головы.

Когда я пришёл в себя, то обнаружил, что нахожусь в футах пятнадцати над полом. Существо, которое пыталось меня прихлопнуть, держало свободный конец цепи на весу таким образом, чтобы я болтался у него перед глазами. К счастью, петля из цепи была сделана незатягивающейся, но дышать всё равно было трудновато, потому что когда Вы подвешены за шею на такой высоте, петля всё равно давит.

Существо было футов семнадцати ростом и более всего походило на оживший ясень. Вот тогда я и догадался, что это всё же не тролль, а энт, до этого мне как-то не удавалось его подробно рассмотреть. Энт задумчиво смотрел на меня и, казалось, размышлял: то ли раскрутить меня на цепи посильнее да трапнуть о ближайший камень, то ли просто ухватить покрепче за ноги и дёрнуть, и тогда уж, верно, что-нибудь да оторвётся. Или ноги, или голова. Глаза у энта были уже не злобные, а, скорее, удивлённые.

Мне не хотелось ни трапаться, – я, в конце концов, не бельё на стирке, – ни разделяться на части, я себе больше нравлюсь целиком. Ухватившись обеими руками за цепь, я подтянулся, чтобы ослабить нажим петли, вдохнул поглубже и заверещал, что было сил: «Фангорн, Галадриэль, Элберет, Гинтониель, Леголас, Элронд, Гиль Гэлад, Элессар», – и ещё десяток эльфийских слов, которые я читал в Алой книге или слышал от дедушки Сэма. Глаза у энта сделались ещё более удивлёнными, а потом в них мелькнула заинтересованность. Он помедлил слегка и произнёс длинную мелодичную фразу. Мне, последнее время слышавшему, в основном, хрипло лающую речь орков, она показалась настоящей музыкой. Это был явно какой-то вопрос на языке эльфов.

– Не понимаю, Ваша милость, – сказал я и помотал отрицательно головой для пущей убедительности. Насколько можно было помотать в моём висячем положении. – Совсем ничегошеньки не понимаю.

– Не понимаешь, – после некоторого раздумья сказал энт на Всеобщем, – тогда зачем ты произносишь слова Перворождённых, если не понимаешь их смысла?

– Чтобы показать Вашей милости, что я не орк, – ответил я ему. – Вы ж меня за орка принимаете. А я вовсе даже и не орк.

– Откуда ты знаешь, что я о тебе думаю? – немного обиженно произнёс энт, мне показалось, что он даже губы надул. – Я тебе не говорил.

– Как же, Ваша милость, Вы же сами кричали «буррарум». Это же «орки», по-вашему.

– Хм-хм, – энт нахмурился, – ты знаешь речь Древнего леса? Откуда? Ты был здесь раньше? Когда? И у кого ты мог научиться?

Мне всегда казалось, что энты – существа несколько медлительные, а этот задавал вопросы очень быстро. Впрочем, отвечать на вопросы, это лучше, чем быть расплющенным или разорванным ни за что.

– Нет, Ваша милость, я здесь не бывал раньше и языка вашего не знаю. Только некоторые слова, потому что кое-кто из моих родственников здесь был. Правда, давно. Они здесь разговаривали с Фангорном, Древобородом то бишь. Вы, наверное, и есть Древобород?

– Хм-хм, – опять озадаченно похмыкал энт, – Древобород. Нет. Я не Древобород, и тебе лучше не встречаться нынче с Древобородом. Меня на Всеобщем языке прозывают Скородумом, а настоящего своего имени я тебе не скажу. Опасное это дело – говорить первому встречному своё настоящее имя. Пусть даже ты и не орк. Слишком короткое название для этих «буррарум», – энт поморщился. – И кто же ты тогда?

– Я хоббит, к услугам Вашей милости, – вежливо ответил я, разговор наладился, трапанье и разрывание откладывались. – Хоббит, из рода Туков. Дедушка мой, Перегрин Тук, бывал в вашем лесу. Вместе со своим троюродным братом Мериадоком Брендибэком, что из Бэкланда за рекой.

– Постой, постой, – промолвил энт, – не всё сразу, – и задумался чуть ли не на пять минут. Время от времени он что-то бурчал про себя.

Для меня, по-прежнему висящему в воздухе, эти минуты показались пыткой.

– «Хоббиты малые в норках уютных живут», – произнёс вдруг энт. – Я помню. Я и сам встречал хоббитов. Недавно. Когда мы ходили ломать логово этих проклятых буррарум. Изенгард. Тоже двоих. Только имена у них были другие, такие короткие, смешные.

– Пиппин и Мерри, Ваша милость, – произнёс я и подумал про себя: «Ничего себе – недавно». – Их в молодые годы звали Пиппин и Мерри, это и были мой дедушка с Мериадоком Великолепным. Только, Ваша милость, с тех прошло сто лет.

– Сто лет, – энт даже не удивился. – Так я и говорю – недавно. Что для этого леса сто лет. Он стоит со дня творения мира. Он помнит явление Перворождённых. Сто лет. Это – недавно. Да. Я помню тех хоббитов, и эти их смешные имена тоже помню. Ты, значит, им родня. И как же ты попал сюда? Почему на тебе цепь? И почему ты одет, как орк?

– Вы, Ваша милость, поставьте меня на пол, – попросил я, – и я Вам всё в подробностях расскажу. Неудобно мне рассказывать, когда я так болтаюсь. Дышать тяжело, и руки уже устали.

Энт опять задумался, покачал меня немного, словно примериваясь, так что меня даже холодный пот прошиб, и, наконец, сказал: «Ладно, я тебя опущу, только не на пол, а на стол, и цепь буду держать. Вдруг ты меня обманываешь, вдруг ты не хоббит, а всё-таки орк? Нас, энтов, часто обманывают. Вот люди Рохана клялись нам в вечной дружбе, когда хотели, чтобы мы помогли им в войне с „буррарум“, а теперь сами рубят наш лес. Ещё хуже, чем это делали изенгардские орки. Я своими руками сажал Сторожевой лес у Изены. И где он теперь? Там даже пеньков нет. Всё вырвали с корнем и распахали землю. А ведь там были совсем молодые деревья, юные, никто из них не дожил даже до совершеннолетия. Так что я не буду отпускать цепь. Потом отпущу. Если пойму, что ты меня не обманываешь. Понятно?»

– Понятно, Ваша милость, – кивнул я, насколько мне удалось. – Я Вас не обманываю.

И энт поставил меня на стол. Если Вы никогда не висели в петле, то Вам и не понять, какое это блаженство – стоять на собственных ногах. Ноги, правда, подгибались, не знаю уж, от страха или ещё от чего.

– Можно, я присяду, Ваша милость? – спросил я энта. – Ноги меня с перепугу что-то плохо держат.

– Садись, – небрежно разрешил энт и намотнул цепь на кулак, так что она легка натянулась. – Орк ты или не орк, а разговор у нас будет долгий. В нашем лесу так скучно. Редко что-нибудь происходит, а в последнее время и поговорить не с кем. Старые энты всё больше предпочитают стоять себе тихо где-нибудь на берегу ручья или реки и, разве что, пару раз за лето перейдут с места на место. А уж разговаривать и вовсе не желают. Считают, что всё важное уже давно случилось, и говорить не о чем. Некоторые совсем уж охъёрнились. Или как это сказать по-вашему? Хъёрнами становятся под старость… Деревенеют! Я для них слишком быстро говорю и думаю. Даже Древобород нынче не тот. Иногда на него нападает чёрная тоска, и в такое время к нему лучше не подходить, если хочешь остаться в живых. Самое печальное, что это с каждым годом становится всё чаще и всё надольше. Что будет с Древним лесом, если он окончательно сойдёт с ума? – Энт пригорюнился. – А теперь рассказывай. Так ты говоришь, что ты хоббит?

– Да, Ваша милость, – кивнул я и откашлялся. Цепь уже не сдавливала горло и голос перестал хрипеть, – хоббит. Да Вы сами внимательно посмотрите. Раз уж Вы видели моего дедушку, то, наверное, сами сможете отличить хоббита от орка.

– Хм-хм, – хмыканье, похоже, излюбленный звук у энтов, – речь твоя учтива, чего от орка ожидать трудно, и ты, действительно, похож на тех двоих малышей со смешными именами. У них были такие же мохнатые ножки. Только они были поупитанней. Но одет ты как орк, одежда тех двух была не такая.

– Это потому, Ваша милость, что они были одеты, как подобает одеваться хоббитам. Мою же одежду орки отобрали, когда взяли меня в плен, а мне дали эти обноски. Вот потому я так и одет.

– В плен, – энт опять замолчал на несколько минут. Что-то он про себя думал, и, казалось, что от мыслительного напряжения шевелится на лбу похожая на молодую кору кожа. – В плен. Сейчас война?