Девон: Сладострастные сновидения - Байерс Кордия. Страница 32

Хантер лишь однажды зашел к ней в каюту, но на этот раз она твердо держала себя в руках. Она не позволила ему преодолеть те барьеры, которые она против него воздвигла. Как ей хотелось вновь очутиться в его объятиях — но нет; она сумела скрыть свои чувства. Он был рассержен ее холодностью, но не пытался ничего добиться силой. Хлопнув дверью, он ушел и больше не приходил — только вот вчера вечером заглянул сказать, что они сегодня прибудут в порт назначения и что до этого, ранним утром, у них будет встреча с патриотами. Дэвон понимала, что он пооткровенничал с ней потому, что хотел дать ей почувствовать, как она ему близка; просто у него не было другого выбора. Он должен был ее предупредить: ведь достаточно было громкого звука или полоски света из ее каюты — и их бы наверняка обнаружили британские суда, патрулировавшие в прибрежных водах, охотясь на контрабандистов, доставлявших в Америку оружие.

Взгляд Дэвон вновь остановился на красно-мундирниках. За свою информацию она могла бы купить себе свободу. Достаточно сообщить властям о миссии Хантера. Несколько раз на протяжении последних недель, когда Хантер и его поведение доводили ее до бешенства, она подумывала об этом. Но каждый раз отгоняла от себя эти мысли. Как бы он с ней ни поступил, как больно он бы ей ни сделал, она слишком любила его, чтобы желать его смерти. Пусть уж она будет где-то на обочине его жизни, без него она вообще не сможет жить. Кто-то дотронулся ей до локтя и вывел ее из ее сомнамбулических мыслей. Это был Хантер, он ей улыбался:

— Дэвон, время! Давай на высадку! С грузом уже все, нас ждут Сесилия и Элсбет.

Она молча кивнула: в горле стоял комок. Вот еще несколько секунд и несколько футов — и она полностью уйдет в тень. Тень за пределами того круга света, в центре которого был Хантер. Ну, ничего не поделаешь. Она покорно пошла за ним — по палубе, по сходням — туда, где стояли две женщины.

Острая боль пронизала сердце Дэвон: Хантер сразу же забыл о ее существовании под градом приветствий сестры и невесты. Все трое обнимались, говорили что-то, над чем-то смеялись — все сразу. Дэвон тихо стояла в сторонке; зрелище их радостной встречи было для нее невыносимым. Она оглядывалась вокруг, отчаянно пытаясь зацепиться за что-нибудь взглядом, чтобы отвлечься от созерцания Хантера и его семьи. А вот какая-то мощная фигура у самых сходней — это Мордекай Брэдли. Он, не замечая ее взгляда, наблюдал сцену внизу, и на его загорелом лице ярко отразились чувства, которые он обычно предпочитал скрывать.

Дэвон прикинула, на кого же он так смотрит. Ах, так вот оно что: его предмет — это Элсбет Уитмен. Бедняга! Влюблен в женщину, на которой женится его лучший друг. Вот он ее может понять и посочувствовать — и она его понимает и сочувствует.

— Элсбет, это Дэвон Макинси, моя новая невольница, — сказал Хантер, и Дэвон забыла о Мордекае.

— Рада познакомиться, мисс Макинси, надеюсь, вы найдете свое счастье в Баркли-Гроув, — сказала. Элсбет, подавая Дэвон руку. О ней говорили, что она могла бы очаровать самого дьявола; вот и сейчас круглое лицо Элсбет осветилось улыбкой, перед которой мало кто мог бы устоять.

На лице Дэвон отразилась сложная гамма чувств: смущение от теплоты жеста этой женщины, удивление от того, что этот жест вообще последовал. В Англии женщина в положении Элсбет вряд ли вообще бы заговорила с ней, простой служанкой, и уж тем более не протянула бы ей руку. Помимо воли, она пожала руку невесте Хантера и даже сумела придать этому пожатию какую-то искренность.

— А вот эта неисправимая хулиганка — моя сестра Сесилия, — сказал Хантер, любовно обнимая за плечи девочку-подростка.

Дэвон протянула ей руку — как Элсбет.

— Рада познакомиться, Сесилия. Сесилия взглянула на нее сверху вниз и фыркнула:

— Для вас я леди Сесилия. Прошу в будущем это не забывать.

— Да, миледи, — Дэвон выразила покорное согласие и поспешно убрала руку.

Не обращая на нее больше никакого внимания, Сесилия взглянула на брата.

— Что ты мне привез, Хантер? Достал шелка, который я просила?

Хантер бросил на Дэвон извиняющийся взгляд, сунул руку в карман и достал маленькую бархатную коробочку. Положил ее Сесилии на ладонь.

— Может быть, сойдет для начала? Вопль восторга, исторгнутый Сесилией, чуть не оглушил всех вокруг Это была пара бриллиантовых сережек!

— Ой, Хантер, какие красивые! У Мэри в следующем месяце первый бал, и я их как раз надену — пусть все обзавидуются! У них всех только жемчужные бусы — их мамаши говорят, им слишком рано носить бриллианты.

— Тогда я, пожалуй, заберу их назад. Не хочу чтобы обо мне начали говорить, что я тебя порчу. — Хантер протянул руку за коробкой.

Сесилия поспешно спрятала руки за спиной Ее кудри запрыгали — так энергично она замотала головой.

— О нет, братец! Ты их мне подарил, и обратно я не отдам. И всем их покажу на следующей неделе. Мэри и Сара месяц со мной разговаривать не будут. — Сесилия засмеялась, предвкушая, как она привлечет к себе всеобщее внимание на балу у Мэри Макдугал.

— Ну, ладно. Оставлю их тебе — если будешь себя вести прилично. Теперь, может быть, пойдем к экипажу? А то остальные подарки прибудут в Баркли-Гроув раньше нас.

— А что, еще есть? — лицо Сесилии все осветилось — она схватила брата за руку.

— Да, дорогая. Есть и еще. Ну пошли же, — сказал Хантер, притворяясь рассерженным.

Он еще раз улыбнулся Элсбет и предложил ей руку. Через плечо глянул на Дэвон. — Вы можете ехать с нами, мисс. Мордекай привезет вещи.

Чувствовала она себя ужасно, эмоции ее выражались смесью гнева, обиды и боли. Посмотрела ему в спину. Случись сейчас рядом британский солдат, она бы с наслаждением рассказала ему все про то, как Хантер доставляет оружие патриотам. И с удовольствием поглядела бы, как его вместе с сестричкой вздернут на виселице!

Дэвон оглянулась на человека, который так и остался стоять там, наверху, у сходней. Лучше бы поехать с Мордекаем, чем с этой компанией. У нее с Мордекаем теперь общее: их боль. Оба они глупо позволили себе влюбиться в тех, кто никогда не ответит им взаимностью.

Хантер помог Элсбет и Сесилии занять место в экипаже, потом предложил руку Дэвон. Она подчеркнуто игнорировала этот жест и с трудом влезла туда сама. Плотно притиснутая в угол сиденья, она пыталась разглядывать ландшафт за окном, в то время как Хантер развлекал Элсбет и Сесилию последними лондонскими сплетнями. Показались ворота Баркли-Гроув, и в этот момент Дэвон почувствовала, что ее вот-вот вырвет. Видимо, это так на нее подействовали хантеровские истории и ухабы на дороге — эта комбинация вполне заменяла бурное волнение океана. Дэвон бросила на Хантера несчастный взгляд и промямлила:

— Пожалуйста, остановитесь! Меня тошнит. Хантеру не надо было это повторять дважды: последствия промедления было легко себе представить. Он постучал по крыше, дав знак кучеру остановиться. Не дожидаясь, пока экипаж остановится, Дэвон зажала рот рукой и рванулась наружу. К счастью, успела.

Сильная рука обхватила ее за талию, холодная ладонь придерживала ее за голову, пока ее желудок судорожно сокращался, извергая из себя содержимое. Когда, наконец, ничего не осталось, Хантер вытер пот у нее со лба и нежно взял ее на руки. Внес ее обратно в экипаж, присел рядом. Экипаж снова тронулся. Дэвон откинула голову и прикрыла глаза. Ей вовсе не хотелось видеть лица свидетелей ее унижения.

Элсбет заговорила первой.

— Могу ли я чем-нибудь помочь мисс Макинси? Дэвон покачала головой.

— Сейчас все будет в порядке. Это морская болезнь дает себя знать.

— Вы уже не на море, мисс, — раздраженно вмешалась Сесилия. — Вы уверены, что вы не прихватили какую-нибудь жуткую болезнь? Не хотелось бы иметь у нас, в Баркли-Гроув, всяких заразных.

— Ну хватит, Сесилия, — мягко сказал Хантер. — Мисс Макинси все объяснила. Давайте поговорим о чем-нибудь другом. Привыкнет к земле, и все будет в порядке.

— Я просто хотела убедиться, Хантер. Никогда не знаешь, какую болезнь принесет с собой служанка, если не знаешь, откуда она и где была. Она могла подхватить что-нибудь до того, как ты купил ее бумаги.