Русские идут - Соболев Сергей Викторович. Страница 29

На нем сейчас был не новый, но надежный и исправный «полусухой» гидрокостюм, изготовленный из «неопрена» – микропористой ячеистой резины (они с Ромой одного роста и схожей комплекции, так что даже подгонять особо не пришлось). Максимальной толщины, как раз для таких условий – «десятимиллиметровка». На запястьях, щиколотках и по лицу костюм имеет специальную обтюрацию, препятствующую проникновению воды внутрь, к телу. Оборудование стандартное: ласты, маска с загубником, регулятор дыхательной смеси «Атомик Т1», старый, но функционирующий компьютер. Двенадцатилитровый баллон закачан смесью под завязку; в наличии также два подводных фонаря – один укреплен на голове, другой, помощнее, прикреплен к поясу.

Что касается воды, то на поверхности, до первого термоклина, она даже на пару градусов выше, нежели температура воздуха. Поскольку холодов еще не было, море не успело остыть – условия для дайва вполне терпимые.

«Кажется, чуть подтекает левая манжета, – подумал Коваль, проанализировав работу оборудования, а заодно и прислушавшись к собственным ощущениям. – Самую малость… но подтекает. Ладно, это не страшно. В конце концов, я не собираюсь нырять на мало-мальски серьезные глубины: не для того все это было задумано.

Он на какие-то мгновения высунулся из воды и показал наблюдавшему за ним с борта суденышка шкиперу большой палец. Затем вновь поднырнул, и, не уходя глубже двух-трех метров, «встал на ласты», держа курс в нужном ему направлении.

До цели ему нужно было гребстись под водой немногим более полутора кабельтовых, или, выражаясь по-сухопутному, почти три сотни метров. Останки «дорнье», которые якобы и являются целью его нынешнего «дайва», находятся в аккурат посередине. Фюзеляж фрицевского самолета, обросший ракушками, но неплохо сохранившийся – приезжие дайверы еще не успели раскурочить и растащить на сувениры – лежит на глубине всего двенадцати-четырнадцати метров. Сохранившийся элемент правого крыла самолета нашли в полусотне метров ближе к берегу. От левого же ничего не осталось, скорее всего, оно отломилось в воздухе и упало в другом месте.

Почему именно такая идея пришла ему в голову – попытаться проникнуть на территорию «базы» с моря и попытаться понять, что же там происходит? Ну, на этот вопрос и сам Коваль, спроси кто его из знакомых, затруднился бы дать точный ответ… Он потратил еще один день, обьехав всех, кто мог знать что-то о Задорожном. Но ничего этим не добился, потому что Рома, надо сказать, по натуре своей отнюдь не болтун. А если что-то кому и расскажет, так это еще на двое надо делить… кто не без греха? Сейчас многое поменялось и люди не очень-то охотно расказывают о том, как они зарабатывают себе деньги. Задорожный тоже из таких: он знал, что и кому можно сказать, а о чем следует вообще промолчать.

Днем Коваль еще раз наведался в окрестности «базы». Оставил машину метрах в трехстах от поворота, за которым начинается охраняемая территория (новые хозяева успели обнести свои владения «колючкой» – серьезный, однако, народ). Он попытался пройти к причалам старого яхтклуба, но там тоже все было загорожено столбами с колючкой. Увидел двух мужиков, один из которых, по-видимому, служит в здешней охране: он прикинут в камуфлированный бушлат, на поясе рация и ремень с кобурой. Прежде, чем его обнаружили – наверняка возникли бы вопросы, что за мужик околачивается возле обьекта и что ему тут нужно – Коваль тихо ретировался. Толком ничего рассмотреть ему не удалось, потому что обзору мешает «запретка» и местный рельеф. Можно было, конечно, попытаться сунуться прямо к ихнему КПП. Но что дальше? Спросить, не знает ли кто такого Рому Задорожного? Да еще фото показать?.. Внутренний голос подсказывал, что, действуя в лоб, столь неосмотрительным образом, он не только не выяснит истину, но и, вполне вероятно, сам опасно засветится в этом приобретающем все более тревожные очертания деле.

Женщинам он не стал говорить всю правду. Во вском случае, про эту странную «базу» и про синий микроавтобус не обмолвился ни словом. Лена, хотя сильно встревожена, склонна придерживаться полуфантастических версий. То она говорит, что Задорожный укатил в Турцию, то он у нее плавает на яхте богатого олигарха где-то по Средиземке. А то вдруг она – а вслед и Натали – начинает чисто по-бабски подозревать Романа в том, что он нашел себе другую женщину, а все эти странные звонки и письма с турецкими марками лишь отмазка, попытка сокрыть от жены сей прискорбный факт…

Коваль отключил фонарь-«наголовник». По его расчетам, он уже приближается к цели. Осторожно высунулся из воды. Да, так и есть – берег темнеет совсем невдалеке, осталось проплыть где-то с полста метров.

Он взял немного левее, смещаясь к торчащим из воды деревянным сваям, которые смахивают на редкие гнилые зубы – это все, что осталось от причала старого яхтклуба. Свая, к которой он подплыл, сплошь покрыта слизью и еще чем-то, похожим на мох. Зацепился рукой, выплюнул загубник. Поднял на лоб маску, отдышался, стал осматриваться…

Ветхие строения яхтклуба, огороженные сразу за пустыми коробками ангаров колючкой, казались вымершими – а ни единого огонька. Он вышел по пояс из воды, прижался к последней и ближней к берегу свае. Затаился на какое-то время, прислушиваясь к ночным звукам. Если здесь и имеется ночной сторож, то собаки у него нет – «полкан» наверняка бы уже среагировал на появление из воды «морского чудища».

А вот на территории «базы», там, где находится двухэтажное кирпичное строение и деревянные домики, в разных местах горят электрические огни. И это еще не все: в ночной тишине до него доносились то приглушенный рокот автомобильного движка, то обрывки мужских голосов.

Коваль, поколебавшись несколько секунд, все ж выбрался на берег. Стараясь не шуметь, он снял с себя все лишнее, оставшись в одном лишь гидрокостюме. Аккуратно сложив свои подводные причандалы у ближнего к берегу огрызка стены яхтклуба, он вновь зашел в воду – но уже без снаряжения.

Он нашел место, где «колючка» доходила до береговой черты – последний с краю бетонный столб, на котором она была закреплена, выступал лишь немного, всего метров на шесть, в сторону бухты. Здесь шла неширокая полоса мелководья, переходящая в засыпанный галькой участок берега, ограниченный с дальней, правой стороны, скалистым выступом. Сразу за которым начинается обрывистый, так что хрен вскарабкаешься, берег с множеством разнообразных дыр, гротов и мелких заводей.

Коваль обогнул в воде столб с колючкой и, сливаясь с мелкой волной, лениво облизывающей галечный берег, вновь на какое-то время затаился, прислушиваясь и присматриваясь ко всему, что творится вокруг него.

Единственный причал, к которому могут швартоваться катера и прочие не слишком крупные плавсредства, метров на двадцать выступающий от берега к бухте, был пуст. Но это – подумал он – еще ни о чем не говорит. Если кто-то из местной публики занимается дайвингом, их плавсредство может на ночь уходить в Балаклаву или же в одну из ближних севастопольских бухт.

К счастью, хозяева не озаботились поставить светильники в этой части своих владений, не говоря уже о том, чтобы освещать берег прожектором.

Им, наверное, даже в голову не могло прийти, что кто-то сторонний способен пожаловать к ним со стороны водной акватории.

Ну что ж, это обстоятельство Ковалю только на руку.

Он сторожко выбрался из воды. Согнувшись в три погибели, ощущая под обтянутыми лишь неопреном с пропиткой подошвами каждый встречный камушек, Коваль перебрался к небольшой круглой беседке, которая была поставлена здесь еще в те времена, когда эту базу открыли и благоустроили для летнего отдыха севастопольских детишек… Далее – по тропинке через голый кустарник. Затем он прокрался к тому деревянному сборному домику, который был ближе всего к узкой полоске галечного пляжа. Еще глядя с берега, – а на этот крайний коттедж ложится отблеск одного из светильников – Коваль сделал вывод, что домик этот – нежилой. Да, так и есть: его пальцы нашарили заколоченное крест накрест пустое, без стекол, окно. Со стороны двухэтажного здания, в некоторых окнах которого несмотря на столь поздний час горят электрические огни, вновь послышался рокот движка, а затем отчетливо донеслись звуки мужских голосов…