Любовь, соблазны и грехи - Сойер Мерил. Страница 61

Лорен и так была растеряна, а теперь ей стало страшно. Она понимала, что спорить с матерью бесполезно: ее научила этому баталия с косичками. Как она ни умоляла, чтобы ее не заставляли заплетать косы, которые делали ее похожей на дурочку, мать была неумолима… К тому же рядом не было Пола, и Лорен мучило одиночество. Никому не хотелось с ней поболтать, никто не ждал ее после уроков, чтобы проводить домой, никто не занимал ей место в лекционном зале. В школу она шла со страхом, на уроках и переменах старалась лишний раз не поднимать глаз.

Как-то раз она обедала в одиночестве в школьной столовой, когда за соседний столик уселась Анжелика. Отец всегда твердил Лорен, чтобы она не увлекалась красавчиками – с ними не оберешься бед. Теперь она понимала, что красивые девчонки тоже бессердечны: достаточно вспомнить, как хохотала Анжелика над собственной проделкой на уроке алгебры… Сейчас Лорен наблюдала сквозь опущенные ресницы, как Анжелика заигрывает со своим соседом.

Соседа звали Тодд Хейли. Это был заносчивый американец на год старше Лорен, отлично болтавший по-французски. Вечно он над всеми подтрунивал, вечно корчил рожи, как клоун, однако пользовался при этом огромной популярностью. Всех покоряли его насмешливые голубые глаза и золотистые волосы. Лорен, разумеется, при виде Тодда робко опускала взгляд. Проходя мимо него, она всегда вспоминала свои нелепые косички и корявый французский и сгорала от стыда.

За соседним столом покатывались со смеху. Лорен решила, что Тодд, как всегда, веселит компанию своими шуточками. Потом она услышала собственное имя – и едва не подавилась сандвичем. Смеялась вся столовая, кроме нее одной.

– Лорен! – позвал Тодд и добавил что-то по-французски. Она поняла единственное слово – cheveux, волосы. Смех стал еще громче, некоторые мальчишки уже лупили от восторга кулаками по столам. Анжелика развеселилась до слез.

Лорен почувствовала, что заливается краской, в горле пересохло. Конечно, они потешаются над ее косичками! Собравшись с духом, она поднялась, гордо вскинула голову и направилась к двери, но Тодд преградил ей путь. Схватив ее за руку, он что-то сказал по-французски, и хохот тут же сменился гробовой тишиной. Лорен смотрела себе под ноги. Поднимать глаза не было необходимости: она и так знала, что все взгляды обращены на нее.

– Ты что, не можешь сказать по-английски?

Тодд усмехнулся:

– Тебя перевели к грудным детишкам, и мы решили, что ты круглая дура. Но, оказывается, английский ты знаешь…

Она из последних сил сдерживала слезы. Только бы не унизиться, не разрыдаться перед ним!

– Всех интересует, ты, действительно блондинка или красишься. – Он приподнял двумя пальцами одну ее косичку, что было встречено одобрительным гоготом. Лорен дернула головой. – Есть только один способ, чтобы в этом убедиться: посмотреть еще кое-где. Ребята выбрали меня.

Пока он повторял свою сальность по-французски, чтобы было понятно остальным, до Лорен наконец дошло, о чем речь. Зажмурив глаза, чтобы не дать пролиться слезам, она отвесила Тодду звонкую пощечину. Весельчаки стихли. Она пулей вылетела из столовой, пробежала по коридору, ворвалась в женский туалет и заперлась в кабинке.

Когда прозвенел звонок, Лорен не пошла в класс. Подождав немного, она выглянула в коридор, чтобы удостовериться, что он пуст, и обнаружила, что Тодд Хейли караулит ее. Лорен метнулась обратно, испугавшись, что он сейчас спустит с нее трусики, чтобы получить ответ на волнующий всех вопрос. Тодд догнал ее у самой кабинки и схватил за руку. Отвернувшись от него, она прошипела:

– Только притронься! Я так заору, что сюда сразу кто-нибудь прибежит!

Он молчал, а Лорен слушала его прерывистое дыхание и мысленно молила о помощи своего отца: она всегда обращалась к нему, если ей было страшно.

– Прости. Я вел себя как полный кретин, – неожиданно сказал Тодд с акцентом персонажа американских вестернов – любимого телевизионного жанра ее бабушки.

Его голос дрогнул, и это окончательно смутило Лорен. Из-под опущенных век полились наконец слезы. Он просто дразнит ее! Тем временем Тодд прикоснулся теплыми пальцами к ее затылку – там, где расходились косички. У нее похолодело в животе, и она приготовилась сопротивляться.

– Прости. Я плохо поступил. – Он повернул ее лицо к себе и удивленно сказал: – Ты плачешь? Тебе так важно, что думают другие?

– Конечно, важно! У меня ведь совсем нет друзей.

– Ну хочешь, я буду твоим другом? Пожалуйста, прости меня.

– Если я тебя прощу, ты меня выпустишь отсюда? Я хочу домой.

– Только если ты разрешишь тебя проводить.

Пройдя с Лорен один квартал, Тодд взял ее за руку и заставил остановиться.

– Послушай, мне действительно стыдно. Я думал, ты зазнайка, как твоя мамаша. Она разговаривает только с богатыми – так, по крайней мере, все считают. Мне было обидно, что ты не обращаешь на меня никакого внимания. Я старался, как мог, а ты всегда от меня отворачивалась, как от насекомого. Вот я и нашел способ тебя зацепить. Глупый, конечно…

На ресницах Лорен еще дрожали слезинки, но ее вдруг разобрала злость.

– Не смей говорить плохо о моей матери! Она красавица! Красивее ее нет! Хотелось бы мне быть похожей на нее…

– Прости. Опять я сказал глупость, да? – Его лицо выражало искреннее отчаяние.

– А я вовсе не зазнайка. Просто я никому не нравлюсь. Что же мне остается делать?

– Что ты несешь?! – искренне возмутился Тодд. – Ты самая симпатичная девушка из всех, которых я видал. Даже с косичками, как у восьмилетней…

Она симпатичная? Не может быть! Лорен зашагала дальше, не осмеливаясь на него оглядываться и проклиная свои дурацкие косички. Понадобилось же матери на них настоять! Такое впечатление, что ей хочется, чтобы дочь выглядела моложе, а вела себя как взрослая. Каролина не обращала на Лорен никакого внимания, полагая, очевидно, что она сама о себе позаботится. Близости с матерью, о которой Лорен мечтала после отъезда Пола, так и не возникло. Теперь она сомневалась, что это вообще возможно…

Тодд догнал Лорен и заставил остановиться в тени акации. Неожиданно он нагнул голову и поцеловал ее в губы. Она прижимала к груди учебники, он крепко ее обнимал. Никогда в жизни Лорен не испытывала ничего подобного. Ее захлестнула горячая волна, хотелось никогда не покидать его объятий. Но она вдруг вспомнила, как он ее унизил, и отстранилась.

– Мне пора, – сказала она, надеясь, что Тодд не заметит, как у нее дрожит голос. – Надо еще сделать домашнее задание…

– Ты совсем не говоришь по-французски?

Лорен покачала головой, думая только о том, что он наверняка ежедневно целуется с девушками. И почему ее сердце никак не перестанет трепетать?..

– Пусть родители наймут тебе преподавателя. Например, мадам Мюрад.

– Они считают, что это ни к чему.

Немного подумав, Тодд сказал:

– Есть идея. Мой отец постоянно разъезжает; с тех пор, как я начал учиться, мы уже сменили шесть стран. Мать всегда покупает кассеты, чтобы выучить язык. Можешь воспользоваться ее французскими кассетами. – Он улыбнулся своей обезоруживающей улыбкой. – Какой предмет для тебя самый трудный?

«Все», – хотела ответить Лорен, но это прозвучало бы слишком глупо.

– Алгебра.

– Я в математике ас. Я тебе помогу.

Прошло несколько недель, и у Лорен заметно улучшились оценки. Дело было не только в пленках и в помощи Тодда, но и в том, что она упорно занималась: ей не хотелось разочаровывать Тодда. Однажды в воскресенье он пригласил ее на утренний сеанс в кино, и она пришла к родителям просить разрешения.

Руперт пристально на нее посмотрел и нахмурился.

– С Тоддом Хейли? Ни в коем случае! Никаких свиданий до семнадцати лет.

– До семнадцати? Девочки из моего класса давно уже ходят на свидания…

– Замолчи! – прикрикнула на нее мать. – Как ты смеешь противоречить Руперту?! Ступай к себе.

До семнадцати Лорен оставалось ждать еще полтора года. Тодд наверняка махнет на нее рукой и снова вспомнит Анжелику! Недаром она его постоянно преследует, а на нее смотрит ненавидящим взглядом…