Поцелуй в темноте - Сойер Мерил. Страница 27

В шкафчиках оказалось больше принадлежностей, чем могло понадобиться для короткого пребывания.

– Как долго я здесь пробуду? – громко спросила она, надеясь, что звук собственного голоса прочистит ей мозги, но так и не придумала ответ. Она отвернула краны и насыпала в глубокую ванну солей. Раздевшись, запихнула платье с бисером в ящик для грязного белья, сказав себе, что с ним связаны слишком неприятные воспоминания.

На двери был крючок, на крючке – махровый халат. Она надеялась, что найдет что-нибудь подходящее в платяном шкафу. Кто-то проявил о ней трогательную заботу.

Уже в ванне, погрузившись в воду по самый подбородок, но еще не замочив волос, она вспомнила, что следовало бы запереться. Она чувствовала себя стесненной в голом виде, зная, что в метре от нее сидит Митч. Однако вскоре мозг разобрался с тем, что уже давно зафиксировало зрение: замка в двери не было, остались лишь дырочки от шурупов.

Она много чего передумала, прежде чем ее утомленный мозг набрел на очевиднейший ответ.

– Видимо, Митч считает, что я способна покончить с собой, – сказала она пузырькам, поднимающимся со дна ванны. – Потому они и хотят приставить ко мне Герт.

Она взялась за края ванны, чтобы вылезти, выйти и сказать Митчу, что ни за что не совершит подобной глупости. Однако у нее не нашлось на это сил. Энергия была использована без остатка.

Она утомленно закрыла глаза, наслаждаясь забытой роскошью – горячей ванной и тишиной. В окружной тюрьме о тишине приходилось только мечтать: там вечно кто-то трепался или вопил. Она вспомнила, что в заключении ей также не хватало темноты, и устроила ее себе, смежив ресницы. Сущий рай!

Она задремала. Ей казалось, что она снова дома, в гостиной, знакомой с раннего детства. Ее окружали бесконечно милые предметы. Какая это прелесть – родной дом!

Но почему дома так темно? Она различала лишь оттенки одного и того же – черного – цвета. Почему не включают свет? Она потянулась к выключателю, перебирая пальцами по штукатурке, но выключатель куда-то подевался.

Смутная тревога не давала ей покоя. В кромешной тьме присутствовало что-то осязаемо зловещее. Нет, не что-то – кто-то.

В одном с ней помещении находился кто-то еще. Этот кто-то тяжело дышал. Она, подобно дикому зверю, почуяла смертельную опасность и инстинктивно отреагировала на нее: метнулась к двери с одной отчаянной мыслью: «Бегство или смерть!»

Ей в глаза блеснул свет – отражение уличного освещения, просачивающегося через стекло входной двери. Нож! Лезвие отливало серебром, ловя отблеск полной луны. Нож означал неминуемую гибель.

Невзирая на ужас, она констатировала, что нож какой-то необычный. Но это ничего не дало: прежде чем она сумела броситься наутек, холодное стальное лезвие прикоснулось к ее сонной артерии. У нее оставался единственный шанс на спасение – заорать изо всех сил, чтобы привлечь внимание соседей.

От собственного визга она распахнула глаза. Крик все еще метался под потолком ванной. Значит, она не дома? Где же? Мозг отказывался отвечать. Ах да, в квартире, куда ее привез Митч. Здесь ей ничего не угрожает.

Это был сон. Она перевела дух. Слава Богу.

Так уж ничего не угрожает? Это предчувствие. Ее попытаются убить.

В ванную ворвался Митч.

– Что за черт?

Она схватилась руками за горло, где только что было лезвие ножа, не сомневаясь, что нащупает кровь. Но пальцы остались чистыми. Тем не менее она была твердо убеждена, что получила предупрежделие об опасности.

– Почему ты кричала, Ройс? Теперь соседи вызовут полицию.

Она уперлась головой в край ванны, забыв, что пузырьки – недостаточное прикрытие для обнаженной груди.

– Иначе было нельзя.

Митч озадаченно посмотрел на нее. Она обратила внимание, что он снял галстук и расстегнул рубашку. Рукава рубашки были закатаны до локтей. Он щелкнул рычажком, чтобы пробка выскочила из стока.

– Вылезай.

Ройс не сразу сообразила, что в ванне стремительно убывает вода. Скоро в ней ничего не останется, кроме нее – голышом – и бесполезных пузырьков.

– Мне приснилось, что меня пытаются убить.

Митч подал ей махровый халат и деликатно отвернулся. Она встала. Пузырьки доходили ей до колен. Он вытащил ее из ванны, не дав завязать пояс халата. Как только ее ноги коснулись холодного кафеля пола, она едва не потеряла сознание от страха и изнеможения.

Ее по-прежнему не покидала мысль, что этому дому присуща какая-то тревожная несуразность. Усталость лишала ее способности решить очередную загадку.

– Я серьезно, Митч, – пробормотала она, пока он с непонятным выражением на лице растирал ее халатом. – Меня пытались убить.

Он заглянул ей в глаза. От его напряженного взгляда у любой женщины перехватило бы дыхание. Он высвободил из-под тяжелого ворота халата ее густые волосы.

– Послушай, ангел мой…

Его проникновенный тон заставил ее вздрогнуть. Ангел? Разве они не в аду?

– Тебе уже целую неделю не удается толком выспаться.

АНГЕЛ. Ласковое словечко не давало ей опомниться.

– От недосыпа недолго рехнуться и стать параноиком. Лишение сна – вернейший способ промывки мозгов.

– Это был не столько сон, сколько предчувствие.

– С тобой это часто бывает?

– Нет, впервые.

– Значит, это был кошмар, только и всего.

– Не кошмар, а предупреждение, – возразила она, позволяя ему вести ее в спальню. Сон был очень странным, в нем присутствовало какое-то вопиющее несоответствие. Но ее мозг отказывался работать.

– Они убили дядю Уолли. – Эта фраза вырвалась у нее непроизвольно, но она знала, что попала в точку. Точно так же она не сомневалась, что только что ей угрожал ножом психопат.

Вместо ответа Митч отбросил с кровати покрывало и осторожно опустил ее.

– Мы вернемся к этому разговору завтра.

– Ты мне не веришь. – Она заметила, что его больше привлекает незастегнутый халат у нее на груди, чем ее слова. – Меня кто-то преследует.

Митч присел с ней рядом и дотронулся до ее щеки.

– О том, где ты, знаем только мы с Полом. Герт – женщина, которая будет тебя охранять, – особа не из робкого десятка. Такие, как она, создали СС. У нее черный пояс каратистки и «магнум» на бедре.

Он приобнял ее, прижал к своей широкой груди. Она удивилась чувству надежности, охватившему ее в его объятиях, хотя она знала, что он ошибается: дядя Уолли убит, теперь очередь за ней.

Пока что она утешалась присутствием рядом сильного мужчины, заботящегося о ней. Она произнесла про себя: «Я в безопасности. Со мной Митч» – и окончательно уверилась, что угодила в ад.

Он дотронулся губами до ее лба; у нее шла кругом голова, ей было сложно определить, случайность это или поцелуй.

Он хотел встать, но она уцепилась за его руку.

– Спи, – сказал он. – Я побуду рядом. Мне надо подготовиться к завтрашнему процессу.

Она, не помня себя, потянулась к нему, не давая уйти. Он наклонился, и она обхватила его мускулистые плечи, прижалась к груди.

– Не бросай меня, – прошептала она. – Мне страшно!

Он опять обнял ее.

– Я никому не позволю тебя обидеть. – Он погладил ее по всклокоченной голове, слегка провел рукой по шее. – Даю слово.

– Митч? – Она даже не произнесла, а выдохнула его имя, все больше успокаиваясь, и дотронулась губами до его горла. Его рука застыла, отеческие ласки прекратились. – Обними меня!

– Ройс!.. – Он отпрянул.

Но она не хотела его отпускать. Унизительный страх забылся, но ей было куда надежнее в его объятиях. Она была ласкова от природы. Он стал укачивать ее. Она как бы невзначай запустила руку ему под рубашку, прикоснулась к волосам у него на груди. Мгновение – и она, не сознавая, что делает, уже принялась ласкать его налитую грудь.

– Ройс! – повторил он.

Несмотря на изнеможение и недавний смертельный испуг, она не лишилась чутья, а оно подсказывало, что он нуждается в ней так же сильно, как и она в нем. Сделка будет обоюдовыгодной, тем более что ей не улыбалось провести ночь в одиночестве. Она откинула голову, подставила ему губы, не возражая против того, чтобы халат окончательно распахнулся.