Мелкий бес - Сологуб Федор Кузьмич "Тетерников". Страница 58

Преполовенский заговорил:

– Конечно, венчаться вам надо: и доброе дело сделаете да и княгине угодите; княгине приятно будет, что вы женитесь, так что вы и ей угодите и доброе дело сделаете, вот и хорошо будет, а то так-то что же, а тут все же доброе дело сделаете да и княгине приятно.

– Вот и я то же говорю, – сказала Преполовенская.

А Преполовенский не мог остановиться и, видя, что от него уже все отходят, сел рядом с молодым чиновником и принялся ему растолковывать то же самое.

– Я решился венчаться, – сказал Передонов, – только мы с Варварой не знаем, как надо венчаться. Что-то надо сделать, а я не знаю что.

– Вот, дело нехитрое, – сказала Преполовенская, – да если хотите, мы с мужем вам все устроим, вы только сидите, и ни о чем не думайте.

– Хорошо, – сказал Передонов, – я согласен. Только, чтобы все было хорошо и прилично. Мне денег не жалко.

– Уж все будет хорошо, не беспокойтесь, – уверяла Преполовенская.

Передонов продолжал ставить свои условия:

– Другие из скупости покупают тонкие обручальные кольца, серебряные вызолоченные, а я так не хочу, а чтоб были настоящие золотые. И я даже хочу вместо обручальных колец заказать обручальные браслеты, – это и дороже, и важнее.

Все засмеялись.

– Нельзя браслеты, – сказала Преполовенская, легонько усмехаясь, – кольца надо.

– Отчего нельзя? – с досадою спросил Передонов.

– Да уж так, не делают.

– А может быть, и делают, – недоверчиво сказал Передонов. – Это еще я у попа спрошу. Он лучше знает.

Рутилов, хихикая, советовал:

– Уж ты лучше, Ардальон Борисыч, обручальные пояса закажи.

– Ну, на это у меня и денег не хватит, – ответил Передонов, не замечая насмешки, – я не банкир. А только я на-днях во сне видел, что венчаюсь, а на мне атласный фрак, и у нас с Варварою золотые браслеты. А сзади два директора стоят, над нами венцы держат, и аллилую поют.

– Я сегодня тоже интересный сон видел, – объявил Володин, – а к чему он, не знаю. Сижу это я будто на троне, в золотой короне, а передо мною травка, а на травке барашки, все барашки, все барашки, бе-бе-бе. Так вот все барашки ходят, и так головой делают, и все этак бе-бе-бе.

Володин прохаживался по комнатам, тряс лбом, выпячивал губы и блеял. Гости смеялись. Володин сел на место, блаженно глядя на всех, щуря глаза от удовольствия, и смеялся тоже бараньим, блеющим смехом.

– Ну, что же дальше? – спросила Грушина, подмигивая гостям.

– Ну, и все барашки, все барашки, а тут я и проснулся, – кончил Володин.

– Барану и сны бараньи, – ворчал Передонов, – важное кушанье – бараний царь.

– А я сон видела, – с нахальною усмешкою сказала Варвара, – так его при мужчинах нельзя рассказывать, ужо вам одной расскажу.

– Ах, матушка Варвара Дмитриевна, вот-то в одно слово, и у меня то же, – хихикая и подмигивая всем, отвечала Грушина.

– Расскажите, мы – мужчины скромные, в роде дам, – сказал Рутилов.

И прочие мужчины просили Варвару и Грушину рассказать сны. Но те переглядывались, погано смеялись и не рассказывали.

Сели играть в карты. Рутилов уверял, что Передонов отлично играет. Передонов верил. Но сегодня, как и всегда, он проигрывал. Рутилов был в выигрыше. От этого он пришел в большую радость и говорил оживленнее обыкновенного.

Передонова дразнила недотыкомка. Она пряталась где-то близко, – покажется иногда, высунется из-за стола или из-за чьей-нибудь спины и спрячется. Казалось, она ждала чего-то. Было страшно. Самый вид карт страшил Передонова. Дамы – по две вместе.

“А где же третья?” – думал Передонов.

Он тупо разглядывал пиковую даму, потом повернул ее другою стороною, – третья, может быть, спряталась за рубашкою.

Рутилов сказал:

– Ардальон Борисыч своей даме за рубашку смотрит.

Все захохотали.

Между тем, в стороне два молоденьких полицейских чиновника сели играть в дурачки. Партии разыгрывались у них живо. Выигравший хохотал от радости и показывал другому длинный нос. Проигравший сердился.

Запахло съестным. Грушина позвала гостей в столовую. Все пошли, толкаясь и жеманясь. Расселись кое-как.

– Кушайте, господа, – угощала Грушина. – Ешьте, дружки, набивайте брюшки по самые ушки.

– Пирог ешь, хозяйку тешь, – кричал радостно Мурин. Ему было весело смотреть на водку и думать, что он в выигрыше.

Усерднее всех угощались Володин и два молоденьких чиновника, – они выбирали кусочки получше и подороже и с жадностью пожирали икру. Грушина сказала, принужденно смеясь:

– Павел-то Васильевич пьян да призорок, через хлеб да за пирог.

Нешто она для него икру покупала! И под предлогом угостить дам она отставила от него все, что было получше. Но Володин не унывал и довольствовался тем, что осталось: он успел съесть много хорошего с самого начала, и теперъ ему было все равно.

Передонов смотрел на жующих, и ему казалось, что все смеются над ним. С чего? над чем? Он с остервенением ел все, что попадалось, ел неряшливо и жадно.

После ужина опять играли. Но скоро Передонову надоело. Он бросил карты и сказал:

– Ну вас к чорту! не везет. Надоело! Варвара, пойдем домой.

И другие гости поднялись за ним.

В передней Володин увидел, что у Передонова новая тросточка. Осклабясь, он поворачивал ее перед собою и спрашивал:

– Ардаша, отчего же тут пальчики калачиком свернуты? Что же это обозначает?

Передонов сердито взял у него из рук тросточку, приблизил ее набалдашником, с кукишем из черного дерева, к носу Володина и сказал:

– Шиш тебе с маслом. Володин сделал обиженное лицо.

– Позвольте, Ардальон Борисыч, – сказал он, – я с маслом хлебец изволю кушать, а шиша с маслам я не хочу кушать.

Передонов, не слушая его, заботливо кутал шею шарфом и застегивал пальто на все пуговицы. Рутилов говорил со смехом:

– Чего ты кутаешься, Ардальон Борисыч? Тепло.

– Здоровье всего дороже, – ответил Передонов.

На улице было тихо, – улица улеглась во мраке и тихонько похрапывала. Темно было, тоскливо и сыро. На небе бродили тяжелые тучи. Передонов ворчал:

– Напустили темени, а к чему?

Он теперь не боялся, – шел с Варварою, а не один.

Скоро пошел дождь, мелкий, быстрый, продолжительный. Все стало тихо, и только дождь болтал что-то навязчиво и скоро, захлебываясь, – невнятные, скучные, тоскливые речи.