Морфо Евгения - Байетт Антония С.. Страница 36

— Какие странные имена, — сказал Сет, рассматривая прекрасное розовое существо. — Слон и ястреб ничем не похожи друг на друга, как же Эльпенор может разом походить на обоих?

Госпожа Муффе была озадачена. Помолчав, она сказала:

— Он из семейства Ястребиных бражников. И прожорливый Мандука — тоже Ястребиный бражник. Они названы так за резкость и стремительность полета и еще потому, что их головы заострены наподобие клюва. А слоновым его называют потому, наверное, что, будучи гусеницей, он имеет хоботок. Его научное название — Sphinx Deilephila Elpenor . Прекрасное слово Deilephila значит «любовник сумерек», ибо он любит летать в сумерках.

— А почему Сфинкс? — спросил Сет.

Мисс Муффе понизила голос:

— Сфинкс — одно из имен великой Феи. Оно означает «тот, кто загадывает загадки», но также «тот, кто разрешает загадки». Фея любит этих мотыльков, потому что они, как и она сама, — загадка.

— Что получится, если, например, соединить слона, свинью, любовника сумерек и чудовище из пустыни? — подсказал Сет.

— Загадка вроде этой, но не только, — ответила мисс Муффе.

— А каково настоящее имя Церуры Винулы? — спросил Сет, зачарованно наблюдая, как крылья, высыхая, превращаются в великолепные серебристые паруса, усеянные золотыми и дымчато-серыми крапинками, а тело округляется, одеваясь мягкой серой шерсткой.

— Большая Гарпия из семейства Notodonta: от nvtoz; (нотос) — спина и odontoz; (одонтос) — зуб; видите, на верхней паре крыльев у него острые зубцы. И он тоже похож на дракона, на мягкого и изящного дракона на отдыхе. Однако приближается вечер: скоро вылупится и улетит За-Стену самый крупный из мотыльков, Сфинкс, чьей личинкой был Мандука-Прожорливый. Он летит к Ней, и я могу попросить его прихватить вас. Только путь туда страшен, да и место, где Она пребывает, может ужаснуть малодушного. Ибо вам придется миновать Мир Теней, а оттуда мало кто возвращается.

— Она поможет мне?

— Она всем помогает, только часто кое-кто из нас не понимает, в чем же эта помощь.

— Она вернет мне прежний облик?

— Она изменит вас, ибо в этом заключается ее работа. Возможно, изменив, она сделает вас таким, каким вы были.

— Лечу, — решил Сет. — Отведите меня к Мотыльку.

Большой Сфинкс показался Сету прекрасным и уютным: его крылья, покрытые красивейшей сеткой жилок, украшали желтые, угольно-черные, темно-розовые и серебристые пятна. В сгущающихся сумерках шевелились его длинные мохнатые усы, а голос был тихий и напевно-мечтательный. Мисс Муффе подошла к нему и спросила, не доставит ли он преображенного человека в Ее царство, и мотылек тихо согласился:

— Охотно, если он того желает.

— Покажи-ка ему седло, — велела мисс Муффе; она вдруг вытянулась, потемнела и приосанилась, а ее серебристая мантия сделалась еще более таинственного, лунного цвета.

Большой Мотылек расправил крылья — их изнанка была лунно-золотой с черной как сажа каймой, — и на его пушистой спине открылась застывшая маска, напоминающая морду то ли шакала, то ли демона, то ли человеческий череп с пустыми глазницами. Сет ужаснулся, представив, что сейчас отправится во мрак, оседлав череп; он подумал даже: наружность и вправду обманчива, что, если мисс Муффе — ведьма, а госпожа Сфинкс ужасна и ненасытна?

— А как зовут этого мотылька? — спросил Сет, в глубине души зная ответ.

— Бражник Мертвая голова, Sphinx Acherontia Atropos , — ответила мисс Муффе. — Ахерон — Река Боли в Преисподней, куда вам предстоит отправиться, Атропа — богиня Судьбы, она ужасными ножницами перерезает нить жизни; однако ничего не бойтесь, ответьте на вопрос Феи — и вы благополучно избежите опасности. Что бы ни встретилось вам в пути, крепче держитесь за Сфинкса и помните, что наружность обманчива, и мертвая голова — не лицо Атропы, но всего лишь мягкая подушка; прилягте и чувствуйте себя в безопасности.

И Сет вскарабкался на широкую спину Мотылька, откуда его уже не пугали мертвые глазницы, потому что они превратились в мягкие коричневые подушки, и попрощался с мисс Муффе.

— А что это будет за вопрос?

— Я говорила вам, что Она — источник не только загадок, но и разгадок, — ответила мисс Муффе. — Так что если вы не станете бояться и будете помнить о том, что наружность обманчива, то, скорее всего, найдете ответ…

— А вдруг не найду? — спросил Сет.

Ответ мисс Муффе был заглушен стрекотаньем огромных крыльев: Мотылек, размеренно взмахивая крыльями, поднялся с земли и, стремительно перелетев через стену, растворился во мраке.

Можете себе представить, какой ужас и восхищение испытал Сет в пути. Время от времени луну закрывали изогнутые кожистые крылья, иногда внизу серебристо и покойно проблескивала земля. Сначала они летели и летели над океанами и большими городами, лесами и реками, а потом долго спускались по длинному ущелью между скал, которое уходило бесконечно вниз на такую глубину, что звезды над ними померкли. И когда пропали небо, и луна, и звезды, открылся другой, черный мир, освещенный серебристыми мерцающими огнями, пронизанный радужными лучами, источника которых не было видно. Наконец Мотылек опустился на ступени вырубленного в скале храма; густая роща молчаливых и чутких черных деревьев окружала его. На ступеньке храма сидел совсем маленький бражник, Сфинкс, цвета травы, с золотой изнанкой крыльев; в этом мрачном месте он казался зеленым листочком.

— Моя родственница, — шепнул Ахерон Атропа. — Ее имя — Proserpinus Proserpina , она вместе со своим семейством бессменно прислуживает Госпоже. Если хотите, она отведет вас через Сад к Пещере.

Сет спешился и пошел вслед за маленьким зеленым мотыльком. За вратами храма расстилался спящий сад. Залитые необыкновенно ровным светом, спали закрывшиеся маргаритки в окружении шпалер водосбора, где устроились на покой птицы; дремали деревья, а под ними спали, свернувшись клубком, змеи и ягнята, уткнув носы в копыта, и множество других тварей — все пребывало в покойном, недвижном ожидании.

Мотыльки не спали только, серебристые, светло-коричневые и мелово-белые — они перелетали с цветка на цветок, рассекая неподвижный воздух бесшумными крыльями.

Наконец они пришли к пещере, из которой потоком изливался свет — то белый, то дробившийся множеством цветов. На свету танцевали мотыльки, а вход в пещеру закрывал плотный занавес из живых шелковых нитей, находившихся в непрестанном движении. Над входом была надпись: «Я есмь то, что было и что будет. Ни один смертный до сих пор не поднимал моего покрова». Прозерпинус Прозерпина заплясала перед золотыми шелковинками, которые словно вырывались из чрева света внутри пещеры. А там стоял Некто с длинным жезлом или веретеном в руке, но за живой шелковой вуалью, которую Некто прял, его нельзя было разглядеть. Сету показалось, что в золотом свете он увидел лик необычайной красоты, но в следующий момент ему почудилось, что перед ним разъяренный лев, жарко дышащий и скалящий окровавленные зубы. Сет пал ниц и взмолился:

— Прошу тебя, помоги. Я пришел издалека просить твоей помощи.

Маленький грязно-коричневый мотылек с иероглифическими значками на крыльях сказал ему:

— Я — Noctua Caradrina Morpheus , я служу здесь Властелином снов. Тебе велено лечь в пыли у порога, спать и видеть те сны, что придут к тебе — и дурные, и добрые.

Сет ответил:

— Отчего бы и не поспать. У меня уже глаза слипаются. Да, я, пожалуй, посплю прямо здесь, на голой земле.

После чего он улегся в пыль, у порога пещеры, а грузный Карадрина Морфей принялся летать над ним, посыпая ему глаза бурой, мелкой, как сажа, пылью, и Сет заснул глубоким сном. Ему снилось, как чьи-то добрые руки касаются его лба и чье-то горячее, кровавое дыхание обдает ему ухо; он услыхал, как кто-то кричит ему: «Не бойся», а кто-то другой говорит: «Мне все одно, все умрет»; он увидел, как все сущее широким потоком устремляется к водопаду, как вся эта масса материи — жидкость и твердь, кровь и шерсть, перья, листья и камни вперемешку — низвергается со страшной высоты; дико вскрикнув, он проснулся и увидел прежний, ровный свет.