Злая сказка - Соловьев Антон. Страница 26

— Вот представь себе огромные небоскребы, между ними курсирует воздушный транспорт!

— Легко. — Олег бывал и в таких мирах.

— А, в сущности, от шкур и плясок у костра далеко не ушло. Женщина, еда, война. То же самое.

— На другом уровне.

— Но ведь то же самое. Вот что страшно. Люди не меняются. Не хотят меняться. Гуманизм — это всего лишь малополезная надстройка над обществом, чтобы не бунтовали низы.

— Нет, Игорь. По идее, чем более высоко организовано общество, тем...

— Тем больше глобального зла. Нужен император, монарх. Чтобы всех поставил на место. Тиран, если хочешь. Демократия — это коррупция и преступность.

— Демократия — это люди. От них все зависит.

— Так они не хотят, надо их заставить...

— Спорно, Игорь, очень спорно. Однако с тобой было приятно пообщаться. Оставь мне свой номер телефона.

Игорь протянул карточку: "Игорь Андреевич Евсеньев. ООО «Интер-пресс». Дальше телефоны и электронный адрес.

— Журналист?

— Редактор.

— Неплохо. Я тоже не технарь. — Олег протянул в ответ свою карточку.

— Как насчет встречи завтра? Ведь недалеко живем.

— Можно. Но во второй половине дня. Женат? Прости уж за нескромный вопрос.

— Гражданский брак. Детей пока нет. А ты?

— Холост.

— Ладно, до завтра.

Они еще некоторое время постояли во дворике школы. Слова были не нужны. Табачный дым от трубки и сигареты сливались вместе в причудливые картины. Олег первый протянул руку и посмотрел в глаза новому знакомому. Игорь лишь улыбнулся, не отводя своих почти черных глаз. Даже Вторые боялись смотреть в глаза Первому. Странно. Ведь это всего лишь человек. Хотя люди, как давно уже убедился Олег, бывают сильнее.

— До встречи. — Олег крепко пожал руку новому знакомому.

— Давай. Я пошел к своей любимой.

Послушник

Шай-Ама проснулся оттого, что его трясли за плечо. Он открыл глаза и увидел Волка. События последнего дня мгновенно пронеслись в голове. Он скинул одеяло, надел штаны и рубаху и начал по привычке искать под кроватью сапоги.

— Я же сказал, здесь ходят только босиком, послушник.

— Забыл.

— Давай иди готовь завтрак.

Шай-Ама беспрекословно подчинился, помятуя о вчерашнем разговоре. Теперь он послушник. Что скажут, то и делай. Завтрак он приготовил очень быстро, затратив, правда, некоторое время на то, чтобы вспомнить, как пользоваться газовой плитой. Волк остался доволен и, улыбаясь, пил кофе. Шай-Ама пил чай. В Менгере этого напитка не было, и Шай-Ама с удовольствием вспоминал его вкус. После посидели на пороге. Шай-Ама раскурил трубку. Голова немного закружилась. Ведь его нынешнее тело знало табак всего второй день. После Волк поднялся и сказал: «Иди за мной».

Ступать босиком по мокрой от росы траве было не очень приятно. Но вскоре Шай-Ама привык. Погода была теплой. Они углубились в лес. Какое-то время шли молча. Затем Волк стал рассказывать, как в этом месте называются растения и какие на что пригодны. Шай-Ама диву давался. На кой ляд все это ему нужно. Бесполезнее первого урока и быть не могло. Вряд ли еще он окажется в этом месте. А в разных мирах свои растения, свои названия.

По дороге обратно к дому Волк начал спрашивать Шай-Ама о том, что рассказывал, требуя называть каждое растение и для чего оно может пригодиться в жизни. Шай-Ама ошибся лишь дважды. Волк только снисходительно улыбнулся и повторил об этих растениях еще раз.

— Учитель!

— Не называй меня так, послушник.

— А как тебя лучше называть?

— Я уже сказал тебе.

— Волк! А зачем ты меня всему этому учил?

— Я пока тебя ничему не учил. Я просто проверял, внимательно ли ты меня слушаешь, а также твою память. Урок первый: запоминай каждую мою фразу, даже если она покажется тебе бессмысленной. Потом спасибо скажешь.

Дни потянулись однообразной чередой. После завтрака они уходили до обеда в лес. После обедали, делали кое-какую работу по хозяйству, вернее, в основном ее делал Шай-Ама, а Волк помогал только тогда, когда одному эту работу было выполнить не под силу.

Первое время Шай-Ама считал дни, а потом бросил. Во-первых, это было абсолютно бесполезно. А во-вторых, дни настолько походили один на другой, что он просто-напросто запутался, что было вчера, а что позавчера. По вечерам они сидели на пороге дома, пили вино или пиво. Шай-Ама курил трубку. Разговоров серьезных почти не вели. Лишь однажды, тогда Шай-Ама еще считал дни, Волк сказал, что доволен послушником, а затем спросил:

— А ты-то, Шай-Ама, поди-ка, в голове своей все прокручиваешь, кто-де я и откуда.

— Может быть. — Послушник выпустил изо рта клуб дыма и улыбнулся.

— И какие тебя посещают мысли? — Волк прищурился.

— Самые разные.

— "Разные", «разные»... — проворчал Волк. — Ну и что ты думаешь?

— То мне кажется, что ты Дай-мэ-рак, то Шайрах [3], то один из Первых, то такой же, как я.

— А сам-то ты кто? Кем себя ощущаешь? А?

— Я не Первый, — вздохнул послушник.

— Это понятно. Но все же?

— Не знаю. Я пришел тогда, когда Дай-мэ-рак творил Вселенную, я попросил его остаться с сотворенным народом. Потом...

— И что было потом?

— Потом я стал человеком. Да, правильно, — глаза послушника заблестели, — я человек.

— Знаешь, ты бывал во многих местах. Я не говорю — мирах. Разве можно называть миром одну комнату дома? Сам посуди, наша кухня — это другой мир. Правда, смешно? — Волк как-то неестественно улыбнулся.

— Неудачное сравнение.

— А по мне, удачное. Все зависит от восприятия, послушник. Что для мелкой букашки целая вселенная, то для человека несколько шагов.

— Ты считаешь всех остальных букашками?

— Я и сам букашка. Но букашка, которая может хоть и медленно, но очень далеко ползать. Ты читал священные тексты многих народов. Что там говорится о людях?

— В той или иной форме говорится о том, что Творец или боги сделали их по своему подобию.

— Правильно, послушник. А что это значит?

— В смысле?

— Ну что скрывается под этим?

— То, что высшие силы наделили человека разумом.

— И это тоже. Но ты не видишь главного.

— Люди могут испытывать чувства.

— И это тоже. Пойми главное.

— Что?

— Человек может все, что и сами Высшие Силы.

— Все?

— Да, только есть одно условие.

— Какое?

— Если он не изменит мир. Ведь мир создан в неразрывной связи с самим человеком.

— Что это значит?

— Таранайлья.

— Сила, пущенная по железному шнуру?

— Да. Можно в любую минуту узнать, что делается в любой точке мира. Можно поговорить с кем хочешь, как бы далеко ни находился. Передать звук, образ, согреть и осветить жилище.

— Я был в продвинутых мирах. Один из них стал последним на пути Черного Всадника.

— Это удобно. Это облегчает жизнь. Но одновременно искажает замысел Высших Сил. — Волк поморщился.

— Но ведь это все как раз и приближает человека в могуществе к Высшим Силам.

— Как раз отдаляет. Человек может это все сделать и без Силы в проводах.

— Связываться на расстоянии, передавать образы? Да, этому я могу поверить. Я видел миры, идущие путем, отличным от пути железного шнура, пропускающего Силу.

— Не только. Человек может ходить по мирам как по комнатам дома, может жить вечно, если ему не надоест и если мир не искажен им самим.

— Но почему, что за серьезное препятствие?

— Все просто. Человек перестает полагаться на себя и верит вещам. Вот ты считаешь, что справишься с опытным мечником без оружия?

— Нет. Хотя... если я буду знать особые приемы.

— Представь, что ты их не знаешь.

— Тогда нет.

— Да, послушник. Этому я тебя и хочу научить. Твоя битва будет в искаженном мире, тело твое будет тлен. Твой Меч будет не железкой, а чистой Силой. Основное, чему я хочу тебя научить, — это Шайтэ.