Двести лет вместе. Часть вторая - Солженицын Александр Исаевич. Страница 50

Или вот другой, уже упомянутый, нынешний израильский автор [604], в своём кропотливом отборе чинов Красной армии бережно выписывает нам длиннющий список начальников Гражданской войны, тогда, в 20-е, расселившихся по большей части в Штабах и Политуправлениях, – и ещё всех ли он, к своей гордости, изыскал? – Касательно армии и ещё один израильский исследователь опубликовал статистические выкладки на основе данных переписи 1926 года: «Мужчины-евреи составляли в то время 1,7% всего мужского населения СССР… Среди боевых офицеров евреев было 2,1%… среди командного состава 4,4%… среди политического руководства – 10,3%, среди военных врачей – 18,6%» [605].

А что видно было Западу? Если посты внутригосударственного аппарата могут оставаться подолгу скрытыми (при сохраняемой конспиративности ВКПб, уже и пришедшей к власти), то дипломаты мелькают на виду у всего мира. При первых дипломатических конференциях с Советами – Генуэзской, Гаагской (1922) – не могла не отметить Европа, что советские делегации и их аппарат состоят большей частью из евреев [606]. – Несправедливостью Истории попала в полную тень долгая успешная дипломатическая карьера Бориса Ефимовича Штейна (он даже не упомянут в БСЭ, 1971 г.). А между тем – он был второй по важности (заместитель Чичерина) на Генуэзской конференции; затем – он же на Гаагской; позже – руководитель советской делегации в многолетних переговорах по разоружению; он же – член советской делегации в Лиге Наций. Побывав и послом в Италии, в Финляндии, вёл с последней щекотливые переговоры перед советско-финской войной. Наконец и в ООН, с 1946 по 1948, он был главой советской делегации. Он же – долголетний лектор в Высшей дипломатической школе (уволен в антикосмополитской кампании, но затем восстановлен в 1953). – Ещё один приближённый Чичерина, секретарь его Леон Хайкис, – немало лет работал в аппарате НКИДа. В 1937 был послан на горячее место – послом в Испанию к воюющему республиканскому правительству (по сути – направлять его), но оттуда сорван арестом. – А разве не примечательна фигура Фёдора Ротштейна? Он – и создаёт коммунистическую партию Великобритании в 1920 – и, в том же году, он же – участник советской стороны переговоров с Англией! Двумя годами позже представляет РСФСР на Гаагской конференции [607]. (Правая рука Литвинова, самостоятельно ведёт приём послов и поверенных в делах, до 1930 входит в коллегию НКИД СССР, – и на 30 лет, до смерти, – профессор МГУ.)

А когда на другом конце Земли, в южном Китае, где и без того проворно шныряет уже лет пять М. Грузенберг-Бородин, взрывается в декабре 1927 кантонское восстание для свержения Гоминьдана (неудавшееся), то узнаётся, что готовил его наш вице-консул Абрам Хассис, 33-х лет, – и вот убит китайскими солдатами (в «Известиях» на первой же странице несколько статей, фотография и некролог, там «группа товарищей по борьбе» во главе с Куйбышевым, и уподобление убитого – Фурманову, Фрунзе, не мелко) [608].

В 1922 Горький говорил академику Ипатьеву, что советская торговая миссия в Берлине – на 98% состоит из евреев [609]. И можно думать, что тут преувеличение не большое. – Сходная картина и в других западных столицах, по мере их освоения Советами. Что такое была «работа» в раннесоветских торгпредствах – живейше описано в книге Г. А. Соломона [610], первого советского торгпреда в Таллине – первой европейской столице, признавшей большевиков. Нет слов пересказать это раннебольшевицкое безмерное, бессчётное ограбление России (одновременно с подрывной Деятельностью против западных государств) и собственное Разложение, вырождение этих деятелей.

Вскоре после того разговора с Ипатьевым Горький «был с негодованием раскритикован советской прессой за статью, в которой порицал советское правительство за размещение стольких евреев по ответственным позициям в правительстве и индустрии. Он не имел возражений против евреев как таковых, но, уклонясь от своего взгляда в 1918, думал, что должны доминировать русские» [611]. – И созвучная московская «Дер Эмес» («Правда») с возмущением откликалась: «Что же, они [Горький и Шолом Аш, взявший интервью] предлагают, чтобы евреи отказались от всякого участия в правительственном аппарате? Чтобы они убрались с дороги? Такое решение может быть принято только контрреволюционерами или трусами» [612].

Однако в течение 20-х годов такого не случилось. В уже названной публикации «Евреи в Кремле» автор, смакуя «Ежегодник Народного Комиссариата по иностранным делам» за 1925 год, знакомит нас с некоторыми ведущими именами из центрального аппарата НКИД, указывая и посты. – А «в литературно-издательской части наркомата не нахожу ни одного нееврея». – А далее, с явным умилением отмечает автор, «начинается перечень состава полномочных представительств и консульств СССР за границей, и тут выясняется, что не было тогда в мире страны, в которую Кремль не направил бы своего верного еврея!» [613] И приводит их развёрнутый список.

Немало еврейских имён мог бы найти автор «Алефа» в Верховном Суде РСФСР 20-х годов [614], и в Прокуратуре, и в РКИ. А вот уже встречавшийся нам А. Гойхбарг, после председательства в Малом совнаркоме, – разрабатывает законодательство нэповского периода, руководит составлением Гражданского кодекса РСФСР, он же директор Института советского права [615].

Много трудней обозреть власти областные-краевые – и не только потому, что они в центральной прессе мало мелькали, – ещё более из-за изумительной их подвижности, перебросчивости с поста на пост. Эти многочисленные и дальние переброски руководителей – в ленинское время вызывались острой нехваткой надёжных кадров, а в сталинское могли быть и признаком недоверия: оторвать от наросших связей?

Вот несколько траекторий. – Лев Марьясин: побывал секретарём губкома Орловского, он же – председатель Совнархоза Татарии, и потом – зав. отделом в ЦК Украины, и ещё потом – председатель правления Госбанка СССР, и ещё зам. наркомфина. – Или Морис Белоцкий: начальник политотдела Первой Конной армии (сила!), участник подавления Кронштадтского восстания, он и во НКИД, и 1-й секретарь Североосетинского обкома, и он же 1-й секретарь ЦК Киргизии, опять всё рядом. – Или Григорий Каминский: то он – секретарь Тульского губкома, то – секретарь ЦК Азербайджана, то председатель Колхозцентра, то уже и нарком здравоохранения, на все руки. – Или Абрам Каменский: нарком госконтроля Донецко-Криворожской республики, а вскоре – зам. наркома по делам национальностей РСФСР, да и тотчас – секретарь Донецкого губкома, а надо – в наркомате земледелия, а надо – директор Промакадемии, а надо – в наркомате финансов [616].

Да немало же и вождей комсомольских. Вот Ефим Цетлин, восходящий путь. С осени 1918 – первый председатель ЦК РКСМ; воротясь с Гражданской войны – секретарь ЦК и МК РКСМ, с 1922 – и член Исполкома КИМ (Коммунистического Интернационала Молодёжи); уже в 1923-24 – «на нелегальной работе в Германии», в 1925-26 – «на партийной работе в Ленинграде», дальше – в секретариате Исполкома Коминтерна, в редакции «Правды»; Дальше – заведующий секретариатом Бухарина, что его и погубило [617].

Довольно разительна и карьера Исайи Хургина. В 1917 он «серповец», деятель Украинской Рады, Центральной и Малой, разрабатывает законопроект о еврейской автономии на Украине; с 1920 – уже в РКПб; с 1921 – торгпред Украины в Польше; с 1923 – представляет в США германо-американское транспортное общество, «фактически выполнял функции полпреда» советского, он же – создатель и председатель «Амторга», – и ещё необозрим бы путь впереди, но в 38 лет (в 1925) утонул в озере, в Штатах [618]. Какая жизненная и политическая динамика!