Валентайн - Сомтоу С. П.. Страница 19

— Как-то глупо оно все выглядит. Когда я умру, я не хочу, чтобы меня похоронили в таком вот месте. Богатые просто не знают, куда девать деньги.

— Ты вполне можешь сам стать богатым, — сказала Петра. — Если победишь в конкурсе.

— Да мне наплевать на все эти деньги, — с жаром проговорил он. — Просто мне хочется петь.

Он запел. «Вампирский Узел». Песню, которую должны были исполнить все участники конкурса. Можно было петь самим, а можно — под фонограмму, поскольку киношников мало интересовали певческие таланты. Для них главное — внешность и как человек двигается. Было так странно слышать, как этот мальчик — который совсем не похож на Тимми Валентайна и которому очень не нравится, что его заставили перекрасить волосы — вдруг преобразился в Тимми. Он копировал голос почти идеально, хотя на высоких нотах его собственный голос слегка напрягался. Модуляции и акцент — не совсем британский, но и не американский, — все это присутствовало. Да, в голосе Эйнджела не было той неземной чистоты, которая так поражала в голосе Валентайна... когда слушаешь Валентайна, кажется, что мальчик даже не дышит. Когда Тимми пел, это был непрерывный поток чистой музыки... Зато у Эйнджела было что-то другое, свое. Тоже по-своему притягательное... налет совращенной невинности, искренний, без аффектации пафос, который может происходить только из неподдельной боли. Его музыка не парила над миром, как музыка Валентайна; его музыка была вся пронизана миром — совсем не по-детски.

Он заметил, что она на него смотрит, и резко умолк.

Он улыбнулся:

— Наверное, это неправильно — репетировать в таком месте... ну, то есть... где мертвые люди.

Они подошли к могиле Джейсона. Он был похоронен на более скромном секторе кладбища, в аллее между двумя рядами декоративных кустарников. Здесь надгробия располагались почти вплотную друг к другу. Тут не было ни души, даже туристов не наблюдалось. Памятники не отличались особой изобретательностью: обычные ангелы и кресты. Вокруг росли пальмы и кипарисы.

Эйнджел Тодд тактично отступил в сторонку, когда Петра подошла к могиле сына и положила розы на каменную плиту. Надгробие было самым простым: только слова ДЖЕЙСОН ШИЛОХ и даты, вырезанные строгим шрифтом. Отец хотел устроить тут что-нибудь монументальное — может быть, скорбящего ангела с распростертыми крыльями, — но в этом вопросе Петра проявила твердость.

Свет струился сквозь ветви деревьев. Смога сегодня почти не было, и небо было синее обычного.

Она постояла перед могилой. Может быть, сегодня ей наконец удастся поплакать. Но нет. Плакать она не могла. Ей виделся только кошмар: мертвый мальчик, уже гниющий... он спускается с лимонного дерева, чтобы заключить ее, Петру, в свои эдиповы объятия. Она снова разнервничалась и полезла в сумочку за адвилом.

И вдруг почувствовала руку у себя на плече.

— С вами все нормально?

— Да. Наверное.

— Он покончил самоубийством, да? Мне почему-то так кажется.

— Да. — Она подняла глаза. Эйнджел смотрел мимо нее, на могилу — в могилу, как будто просвечивал камень рентгеном. — Он повесился. На нем был плейер с наушниками, и когда я его нашла, у него там играла песня Тимми Валентайна. — Почему она об этом рассказывает? Сегодня она уже посетила сеанс групповой терапии. Может, она потихонечку привыкает к этой самой терапии? Как к какому-нибудь наркотику?

— То есть у нас с вами есть кое-что общее. Мы оба как-то связаны с Тимми Валентайном. Он нас преследует. Вы считаете, что он убил вашего сына, а мне нужно стать им, чтобы сделаться богатым и знаменитым.

— Он не убивал моего сына, — сказала Петра. — Я не верю во всякие сатанинские послания. Я не верю, что музыка может убить... если я начну в это верить, я сойду с ума.

— Тогда что в нем было такого, в этом мертвом певце, что цепляет нас до сих пор?

— Знаешь, ты прав. Хотя это еще не факт, что он мертв... Симона Арлета говорит, что сегодня она нам выдаст некое грандиозное откровение. Относительно Валентайна.

— Можно, я розу понюхаю? — спросил Эйнджел, опустился рядом с ней на колени и взял с надгробия розу. Самую красную. — Да нет, он мертвый. Совсем. — Он понюхал розу. — Вкусно пахнет. Хотя она тоже мертвая. — И тут, похоже, его настроение опять поменялось. — А я люблю мертвых, — сказал он тихо. — Я бы хотел умереть. Жалко, что я не ваш сын.

— Как ты можешь так говорить, Эйнджел?

Он ей не нравился, этот мальчик. Неприятный, высокомерный и не вызывающий никакой симпатии. И все-таки Петра испытывала к нему какие-то страшные чувства. Ей хотелось заботиться о нем, защищать его... «Господи, — подумала она, — да я просто его использую. Проецирую на него мое чувство вины перед Джейсоном».

— Почему ты так говоришь? — спросила она.

Он не ответил на этот вопрос. Он сказал:

— Я люблю гулять по кладбищам. Слышно, как из мертвых растет трава, когда они разлагаются, смешиваясь с землей. — Такое впечатление, что он говорил сам с собой. А потом он повернулся к Петре и спросил с неожиданной страстью: — Вы ведь приходите сюда, к нему, когда у вас все горит внутри и вам больше некуда пойти, правда? Когда вас выворачивает наизнанку, потому что это как секрет, которым нельзя ни с кем поделиться, и оно пожирает вас изнутри, и вас некому выслушать, потому что все те, кто мог бы вас выслушать, уже мертвы?

Петра поднялась с колен.

— Да, — сказала она.

— Я знал, — прошептал Эйнджел с жаром. — Я знал, что вам можно доверять.

Петра робко протянула руку и погладила мальчика по голове. Он плакал. «Нам обоим так одиноко, — подумала она. — Человек — это остров» [31]. Ей захотелось обнять его, этого мальчика, успокоить, утешить... но она не могла. Этот мальчик — совсем чужой и к тому же вовсе несимпатичный — почему-то ассоциировался у нее с ее давним кошмаром. Она боялась закрыть глаза, потому что знала, что будет: она увидит Джейсона, мертвого, разлагающегося, тянущего к ней руки — чтобы заняться любовью с собственной матерью.

5

Песни невинности и опыта [32]

• иллюзии •

— Ну что ж, пожалуй, это самое очаровательное из всего, что когда-либо было на нашем шоу... женщина, которая утверждает, что видела Тимми Валентайна на Марсе! И может быть, в следующий раз миссис Фельпс не забудет захватить с собой фотки! Для тех, кто в отличие от нее не обладает счастливой способностью путешествовать по Солнечной системе в астральном теле!

[СМЕХ]

— Еще раз большое спасибо, что вы поделились с нами своим уникальным видением на нашем ток-шоу, посвященном сегодня Тимми Валентайну. Это прямой репортаж из Леннон-Аудиториум, Юниверсал-Сити.

[АПЛОДИСМЕНТЫ]

— Мы с нетерпением ждем решения жюри. Уже через час будут объявлены результаты предварительного раунда, и мы с вами увидим — в прямом эфире из Леннон-Аудиториум, Юниверсал-Сити — финалистов конкурса двойников Тимми Валентайна. Генеральный спонсор — «Stupendous Television Network». Чуть позже к нам присоединится Джонатан Бэр, скандально известный режиссер, подписавший контракт на съемки фильма «Тимми Валентайн»... мы также встретимся с доктором Джошуа Леви — сегодня у нас, дорогие друзья, целый сонм знаменитостей, — который не был на Марсе, но у которого, может быть, есть свидетельства о реальном Тимми Валентайне... мы также послушаем мнение зрителей в студии... Среди наших гостей — королева медиумов Симона Арлета, она присоединится позднее...

[АПЛОДИСМЕНТЫ]

...упс, сейчас мы уйдем на рекламу, но через пару минут снова вернемся в студию. Оставайтесь с нами...

[АПЛОДИСМЕНТЫ]

• рекламная пауза •

СТО ДОЛЛАРОВ В ДЕНЬ НА ГОСПИТАЛИЗАЦИЮ

Открывается гроб. Из гроба встает Тимми Валентайн. Он одет во все черное. У него вампирские клыки. Плащ развевается у него за спиной. Вокруг гроба клубится туман. [ДЫМОВАЯ МАШИНА — ЭЛЕКТРИЧЕСКИЙ ВЕНТИЛЯТОР] Тимми нюхает алую розу и смотрит прямо в камеру. Загадочно улыбается. Его глаза сверкают [ОПТИЧЕСКИЙ ЭФФЕКТ], и он говорит: