Норма - Сорокин Владимир Георгиевич. Страница 59

— А потом?

— Потом его сбили зенитчики, — девушка затряслась в рыданиях.

Следователь понимающе кивнул головой и спросил:

— Ты сама видела?

— Да, он загорелся… знаете, чёрный такой дым пошёл из ног.

— Чёрный дым… наверно увлекался жирным?

— Да, он последнее время сало любил… вот, загорелся и сразу стал падать. Быстро падать.

— А самолёт?

— Самолёт приземлился на Тушинском аэродроме.

— Сам?

— Сам, конечно… на то он и самолёт…

— Понятно.

Следователь отстранил её, подошёл к столу и, облегчённо вздохнув, распахнул красную папку:

— Ну вот, теперь всё встало на свои места. Правда я не сказал тебе главного. Твой муж при падении проломил крышу на даче товарища Косиора. Только по случайности не было жертв.

Девушка поднесла ко рту дрожащие руки.

Следователь размял папиросу, чиркнул спичкой:

— Хоть ты мне и нравишься, я думаю, придётся расстрелять тебя. Во-первых, потому что муж и жена — одна троцкистско-бухаринская банда, а во-вторых — чтобы любимый город мог спать спокойно.

ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ

Как только редакционные часы пробили одиннадцать и размноженный динамиками звон поплыл по коридору, низкорослый художник и толстый бритоголовый ретушёр понесли к доске объявлений пятиметровую бумажную простыню.

Из отдела писем вышел седоволосый старичок со стремянкой, привычным движением раскрыл её и приставил к доске. Художник, зажав угол листа зубами, вскарабкался по скрипучим ступенькам, вытащил из кармана гвозди с молотком и ловко приколотил угол к издырявленной фанере.

Старичок, тем временем, помогал ретушёру держать гулко хрустящий, пахнущий гуашью лист.

Художник слез, переставил стремянку и прибил правый угол.

Ретушёр вынул коробку с кнопками и принялся крепить лист снизу.

— Возьми, — художник протянул старичку молоток. Тот поспешно принял его и, глядя на спускающегося художника, улыбнулся, заморгал слезящимися глазами.

— Ну вот и порядок, — ретушёр ввинтил последнюю кнопку и помог художнику сложить стремянку.

— Ну вот и порядок, — тихо проговорил старичок и, улыбаясь, провёл дрожащей рукой по бумаге.

Пятиметровый квадрат распирали широкие красные буквы:

Художник забрал у старичка молоток и хлопнул его по подбитому ватой плечу:

— Свободен, Михеич. Спасибо.

Старичок радостно кивнул и прошаркал в отдел писем.

Дверь кабинета ответственного секретаря отворилась, он — маленький, худощавый — торопливо подошёл к доске объявлений, откинув полы короткого пиджака, упёрся руками в поясницу, качнулся на мысках:

— Тааак.

Постоял немного, покусывая бескровные губы, потом порывисто повернулся и, ненадолго скрывшись в кабинете, возвратился — с чёрной ракетницей в руке. Заложив в неё розовый патрон с чёрным номером 1430 на лоснящемся боку, ответственный секретарь взвёл курок, сунул дуло в зев стоящей возле доски чугунной урны и выстрелил.

Сухой, раскатистый, словно шёлк бича звук зазвенел по коридору, ракета ударила в дно урны и забилась, закувыркалась в ней, рассыпаясь красными искрами и шипя.

Двери отделов стали отворяться, выпускать торопливых людей.

Секретарь спрятал ракетницу в карман и, подойдя к распахнутой приёмной главного редактора, семафором вытянул левую руку: подходящие улыбались, повинуясь её направлению, входили в приёмную и молча кивали согнувшейся в низком поклоне секретарше.

Когда шум постепенно стих и все сидящие за длинным столом молчаливо повернулись к главному редактору, он снял очки, устало потёр переносицу пухлыми белыми пальцами:

— Ну что, все?

— Все, Сергей Иванович.

— Все…

— Все, наверно…

— Все, все.

Он одобрительно кивнул, сцепил руки замком и тихо проговорил, уставившись в окно:

— Ну так начнём помаленьку, если все…

Сидящий справа от него зам. главного редактора распрямился, поднял большую седую голову, заскрипел стулом:

— Товарищи, сегодня обсуждаем пятый и шестой номер. По пятому дежурный критик… — он провёл глазами по лицам смотрящих на него сотрудников, — Бурцов Борис Викторыч, а по шестому, по шестому…

— Суровцева Ирина Львовна, — не поворачиваясь подсказал Сергей Иванович и добавил, — Пора, пора отделу писем активизироваться.

Суровцева улыбнулась и погрозила ему пальцем.

Бородатый широкоплечий Бурцов подтянул к себе пятый номер, раскрыл и, близоруко сощурившись, заговорил:

— Ну, если говорить в целом, я номером доволен. Хороший, содержательный, проблем много. Оформлен хорошо, что немаловажно, Первый материал — «В кунгеда по обоморо» — мне понравился. В нём просто и убедительно погор могарам досчаса проборомо Гениамрос Норморок. И, знаете, что меня больше всего порадовало? — Бурцов доверительно повернулся к устало смотрящему в окно главному редактору, — рогодтик прос. Именно это. Потому что, товарищи, главное в нашей работе — логшано процук, маринапри и жорогапит бити. К этому родогорав у меня впромир оти енорав ген и кроме этого — зорва…

Он перелистнул страницу:

— Следующим идёт…мораг итаса Александра Палыча. Это прога щаромира прос тилывк нор. Очень прогвыва керанорп, очень полозар. В ней проща мич кенора вог, прошащлти прожыд на котором и жарыноу вклоы цу. Тема, я повторяю, чаранеке имрпаиш, но Александр Палыч буквально женощло митчы джав, о котором уже говорилось. После жадло — щаган Сергея Кудрявцева о щаросу ап реча на берегу Лены. Догоа умный, морогоар, щыапчмас долой протоис жолоапр. Очень хорошие ждоврпач Вити Омельченко. Ну, а дальше — лпора Георгия Шварцмана «Ждавы нарию ор укаприст». Долмри довольно ючтриа, что не мешает лоргоан митрч вкаука. В буквальном смысле слова. И Шварцману жлмор енргвокрн бьостарив. Догпоегоарп нас не может лоаноенрк мираишчорлвонерна на всех условиях. Хотя, безусловно, длоарнр свиамыам кгоегощ лыорп и как необходимо ернраепк на будущие времена…

Бурцев снова перелистнул страницу:

— Что ж, Шварцман протсотаг ждлошг нас в это увлекательное рои ноарпвепк, куда и ноаглыоего рпен ел оитпрт апросо. В этом, товарищи, на мой взгляд и нопнренр вкауд оли. Казалось бы — гопроа, шораипимм вав! Но Гопроаер Логапро не может прыцу зыку бобвлье. И по-моему это рнвру хыва, несомненно. Долоаренр рмиапи живут ещё могоы простои шарокнр ек, ек и ещё раз ек. Это же очевидно, товарищи, мы же не можем аоговнрк дочловтрт жыава, это же не нашей ждяловнак геого ыцу. Если есть шногоагон, — надо злчорвп и всё! Мы об этом оворкнрпс Александр Палыч…

— Ну, это слишком серьёзный пловркнрае, — усмехнулся зам. главного редактора.

— Долаоенр в тот самый кера? — повернулся к нему Бурцов.

— Имас виса вся северная Сибирь, — улыбнулась Суровцева.

— Жороса ыук, — развёл руками Бурцов, — Я же оплоно им рас, Александр Палыч…

— Старичок, но домлоанр говпр, дочапвепк нав! — засмеялся Александр Павлович.

Бурцов пожал плечами:

— Дорпонр павса, Апександр Палыч. Я же не опроанрк шорапв…

Собравшиеся негромко засмеялись.

Костылев проговорил, обращаясь ко всем:

— А по-моему, товарищи, доагоегр ора вар и всё!

Все снова засмеялись, Бурцев, улыбаясь, потёр щёку:

— Так что ж, по вашему, — длоорнр на Шогоар и аросп ранрк?

Зам. главного редактора, улыбаясь и подмигивая всем, покачал головой:

— Нет, старичок, длаоренр и врипичпи, а не промтотв дова. Это же вечная мерзлота, а не лроноп рворы.