Проклятие памяти - Соул Джон. Страница 49

Изучив документ, Марш некоторое время молчал, глядя прямо перед собой, затем принялся читать снова. Закончив, он передал папку Фрэнку Мэллори.

– Это не сработает, – покачал головой Фрэнк, внимательно просмотрев контракт. – Любой суд в нашей стране признает это соглашение недействительным. Потому что по нему выходит – этот тип неподотчетен вообще никому. Не обязан представлять данные, отвечать за свои действия – ничего. И может делать с пациентами все, что ему заблагорассудится. Если верить этой бумаге, ты передал ему даже опеку над Алексом. Вообще, спрашивается, какого черта ты ее подписал? – Увидев, как изменилось выражение лица Марша, Фрэнк немедленно пожалел о сказанном. – Прости, старик, – пробормотал он, – это я напрасно.

– Совсем нет, – покачал головой Марш. – Я должен был тогда прочитать это повнимательнее. Кстати, сам Торрес сколько раз говорил мне об этом. Но мне тогда показалось, что это обычный контракт...

– В то время как на обычный он не похож ни единым пунктом, – мрачно заключил Мэллори. – Думаю, нам следует немедленно связаться с юристом.

Марш кивнул.

– Хотя я не вижу, что это могло бы дать нам. Даже если юрист сможет его опротестовать – это займет по меньшей мере несколько месяцев. А потом, – он тяжело вздохнул, – если бы я тогда изучил его самым внимательным образом – все равно подписал бы.

– Насколько я понимаю, выбор у тебя был невелик, – кивнул Фрэнк, – либо подписать эту бумагу, либо позволить умереть Алексу! Интересно, как другой поступил бы на твоем месте... Ах, черт бы его побрал...

– Ну и что мне теперь, по-вашему, делать? – спросил Марш.

В комнате повисло неловкое молчание. Каждый обдумывал варианты выхода из положения, в которое Марш попал из-за этого документа. Без данных об операции они не имели понятия о том, что именно проделал Торрес над Алексом, но это было не самым главным.

Они не только не знали, какие методы использовались при операции, но и какого рода лечение ведет Торрес сейчас. Не знали, каковы могут быть последствия этого лечения, а главное – прекращения его.

Выхода не было. Они оказались в ловушке.

Алекс сидел на склоне холма, подставив спину лучам послеполуденного солнца. Было жарко, хотя с океана уже ощущалось дуновение бриза, значит, к вечеру похолодает. Не отрываясь, Алекс смотрел на гасиенду – и в его мозгу один за другим снова оживали странные образы.

Лошади, заполнившие двор, а затем галопом несущиеся к деревне.

Люди, медленно бредущие прочь от гасиенды, – сгорбленные, с узлами, котомками.

Трое, оставшиеся во дворе гасиенды, когда остальные ее покинули. Он не различал их лиц, но знал, кто они, эти трое.

Его семья.

Голоса – далекие, едва слышные, один голос, правда, чуть громче:

"Мы не боимся смерти... и никогда не уйдем со своей земли..."

Но ведь они ушли. В книге говорилось, что они все бежали в Мексику.

"Вы убьете нас, но это ничего вам не даст... Мой сын найдет вас... найдет и прикончит..."

Слова снова и снова, как эхо, звучали в голове Алекса. Встав, он зашагал к вершине холма. Взобравшись на нее, он поднял с земли сухой сук – и секунду спустя, плохо понимая, что делает, принялся разрывать нагретую землю. Земля поддавалась с трудом – полтора столетия превратили ее почти в камень.

Скелеты оказались неглубоко – всего футах в двух от поверхности. Алекс молча рассматривал три коричневых черепа, казалось, их пустые глазницы тоже изучают его. Медленно, очень медленно он принялся забрасывать землей побуревшие кости. Закончив и разровняв землю, он начал спускаться с холма, не сводя при этом глаз с гасиенды. Образы росли, становились ярче, наконец все случившееся предстало перед ним словно наяву.

Стена – белая штукатурка – в красных пятнах и выбоинах от пуль. У стены, в неестественных позах, три тела.

Он отвернулся, образы стали тускнеть, расплываться, наконец пропали совсем.

Но воспоминания остались.

У входа в кафе "У Джека" зазвенел колокольчик, и Лайза, подняв глаза, помахала входившему Алексу. Алекс медленно подошел к столику, за которым вместе с Лайзой сидел Боб Кэри, и, поздоровавшись, сел.

– Ты почему сегодня в школе не был?

– Ходил в библиотеку, – ответил Алекс. – Хотел там кое-что посмотреть.

– Вот так просто взял и пошел? – спросил Боб. – Господи Боже, Алекс, ты бы хоть спросил кого – так вообще делают или нет. Ты понимаешь, что твой поход в библиотеку – элементарный прогул.

– Пускай, – Алекс пожал плечами.

Лайза пристально посмотрела на него.

– Алекс... что-нибудь случилось?

Снова пожав плечами, Алекс обвел Лайзу и Боба взглядом.

– Если я... могу я спросить вас кое о чем – только обещайте, что не станете думать обо мне как о сумасшедшем?

Закатив глаза, Боб поднялся со стула.

– Это ты у Лайзы спроси. А я пошел – меня Кэйт ждет, я обещал ей занести домашнее задание.

– А когда она опять начнет ходить в школу? – спросила Лайза.

– Вот не знаю, – ответил Боб и, понизив голос, наклонился к Лайзе. – А ты разве не слышала – говорят, она вообще больше не собирается туда возвращаться?

Лайза покачала головой.

– А тебе кто это сказал?

– Кэролайн Эванс. Она говорит – мол, не думаю, чтобы Кэйт Льюис вернулась в школу до того, как будет суд над ее отцом, а если его еще и осудят, она, дескать, думает, что Кэйт не вернется вообще.

– И ты поверил ей? – простонала Лайза. – Кэролайн Эванс? Боб, умоляю тебя! Даже если мистер Льюис виновен – ради Бога, объясни мне, при чем тут Кэйт?

– Не знаю, – пожал плечами Боб. – Только люди порой способны на такое... – Кинув многозначительный взгляд в сторону Алекса, он направился к дверям.

– Нет, в это я просто не верю! – воскликнула Лайза, когда Боб ушел. – Люди... иногда из-за них можно просто сойти с ума. Кэролайн Эванс распространяет какие-то дурацкие сплетни, а Боб смотрит на тебя так, будто ты и правда какой-то чокнутый.

– Может, это и так, – произнес Алекс.

– То есть? – раскрыв рот, Лайза уставилась на него.

– Я говорю: может, я и правда какой-то чокнутый.

– Ну что ты опять, Алекс! Никакой ты не чокнутый – ты просто не помнишь многого, и...

– Я знаю, – перебил ее Алекс. – Но кое-что я начинаю вспоминать – и воспоминания эти очень странные. Вещи, которые я в принципе не могу помнить, события, произошедшие еще до моего рождения.

– Например? – обеспокоенно спросила Лайза. Машинально она начата постукивать соломинкой по краю полупустого стакана с колой. Не пожалеет ли она о том, что спросила его...

– Не знаю точно, – ответил Алекс. – Это просто какие-то образы, слова и вещи... они выглядят не так, как должны выглядеть. Но что все это значит – я не знаю.

– Может, и вовсе не значит ничего. Может быть, это просто у тебя в мозгу... ну, после аварии, понимаешь?

Поколебавшись, Алекс согласился:

– Возможно, ты и права.

Но сам он не верил. Его воспоминания слишком реальны, чтобы быть просто игрой воображения.

Неожиданно Лайза в упор посмотрела на него.

– Алекс, как ты думаешь – миссис Льюис действительно убил мистер Льюис?

Помолчав, Алекс снова пожал плечами:

– Откуда мне знать?

– Знать-то никто не знает, – настаивала Лайза. – Но как ты думаешь?

Неожиданно Алекс припомнил сон, который приснился ему в ночь убийства.

– Нет, не думаю, чтобы это был он, – произнес он медленно. – Мне кажется, это кто-то другой. И... по-моему, скоро снова что-то случится.

Глаза Лайзы расширились, и она резко встала.

– Что... что ты несешь... – она сглотнула. – Если ты пытался убедить меня в том, что ты чокнутый, Алекс Лонсдейл, считай, что тебе это удалось! Только совершенный псих мог сказать такое! – Схватив со стола папку с книгами, Лайза метнулась к двери, с шумом захлопнув ее за собой.

Алекс проводил ее взглядом, лишенным какого-либо выражения.