Проклятие памяти - Соул Джон. Страница 60

– А ничего странного в поведении Кэйт или Боба ты не заметила? Не были они взволнованны или встревожены чем-то?

Глаза Лайзы сузились.

– Если вы думаете, что они вели себя так, будто только что убили кого-то, то я вам отвечу – ничего такого не было. Перед тем как уехать, Кэйт даже хотела позвонить миссис Бенсон и сказать ей, что они, мол, с Бобом "У Джека" и уже собираются домой. – Увидев, что полицейские переглянулись, она поспешно продолжила: – И делать из этого какие-то выводы тоже вряд ли стоит. Она и раньше всегда звонила матери, когда задерживалась в школе. Говорила, что мать и так переживает из-за отца – он ведь у нее пьяница, не хватало, мол, еще, чтобы она из-за нее переживала.

Захлопнув блокнот, Финнерти встал со стула.

– Ну что ж. Думаю, что этого нам достаточно. Если больше ничего не вспомнишь – я имею в виду, ничего необычного или странного...

Финнерти и Джексон снова переглянулись, увидев, что Лайза явно колеблется.

– Все же есть что-то? – спросил с беспокойством Джим.

– Ну... я не знаю... – неуверенно начала Лайза.

– Тогда лучше рассказать нам об этом, – заметил Финнерти, снова открывая блокнот.

– Но к Бобу и Кэйт это не имеет отношения, – возразила Лайза.

– А к кому же? Ты вспомнила о ком-то еще, ведь так?

Лайза напряженно кивнула.

– Да... об Алексе Лонсдейле.

– Об Алексе? – удивился Джим. – А при чем здесь он? Ох, простите, джентльмены... Лайза, может быть, ты расскажешь об этом гостям?

– Да, в общем-то, ничего особенного, – досадливо поморщилась Лайза. – Он вообще очень странный с тех пор, как ему сделали операцию, но вчера вечером ему вроде стало лучше. По крайней мере, мне показалось так. Он впервые шутил, улыбался шуткам и был почти... ну, почти как раньше, вы понимаете? – Она замолчала, и после долгой паузы Финнерти наконец спросил ее, что же, собственно, она хотела сообщить им.

– Сама не знаю, – призналась Лайза. – Просто...

Боб начал поддразнивать Алекса, а тот не покраснел, как всегда...

– И все? – саркастически вопросил Финнерти. – Проблема в том, что он не покраснел, как обычно?

Лайза кивнула.

– Понимаете, Алекс легко краснел. В школе многие говорили разные... глупости только для того, чтобы увидеть, как он краснеет. А вчера Боб что-то там такое сказал... а Алекс в ответ только лишь улыбался.

– Понятно, – Финнерти кивнул. Закрыв блокнот, он сунул карандаш в нагрудный карман. Несколько минут спустя, когда они, извинившись и попрощавшись, вышли на улицу, он повернулся к Джексону: – Ну, что скажешь?

– Не в том направлении мы роем, по-моему, – Джексон пожал плечами. – Но с парнем доктора Лонсдейла, мне кажется, тоже стоит поговорить.

– Точно, – согласился Финнерти, затем недоуменно покачал головой. – Странные все-таки нынешние детки. Весь вечер просидеть вместе, а странным ей показалось только одно – что ее парень не покраснел, видите ли. Факт, что и говорить, важный...

– А может, и так, – заметил Джексон глубокомысленно. – Может, даже очень важный...

Глава 21

Ранним утром в дом Марша Лонсдейла явились двое полицейских и целый час задавали вопросы Алексу. Они разговаривали в гостиной, рассевшись возле камина, – Марш рядом с сыном, полицейские напротив; в противоположном конце комнаты, на стуле, сидела Эллен, намеренно глядя в сторону и притворяясь, будто не вслушивается в беседу мужчин.

– Нам нужно, чтобы ты рассказал нам все, – предупредил Финнерти, доставая блокнот из кармана. – Все, что ты помнишь о вчерашнем вечере, и именно так, как ты это запомнил.

Алекс заговорил, – как всегда, ровным, бесстрастным голосом, чуть ли не по минутам вспоминая, что он делал вчера – с того момента, как он отправился в пиццерию "У Джека", до своего возвращения домой. Можно было подумать, что они слушают магнитофонную запись. Алекс дословно воспроизводил разговоры, в которых принимал участие, описывал – до последнего поворота – свои передвижения на машине по Ла-Паломе. Минут через двадцать Джексон и Финнерти перестали записывать и только слушали, не скрывая удивления. Когда спустя час Алекс закончил, наступила долгая пауза, затем Финнерти встал и подошел к камину. Облокотившись почти всем своим весом на полированный дубовый брус, проходивший над каминной решеткой, он с любопытством посмотрел на Алекса.

– Ты и правда помнишь все это? – спросил он.

Алекс кивнул.

– Вот так, до мельчайших деталей? – настаивал Финнерти.

– Память у него потрясающая, – ответил за сына Марш. – Видимо, какие-то функции мозга обострились после операции. Так что если он говорит, что действительно помнит все, что рассказал вам – можете не сомневаться, это так и есть.

Финнерти кивнул.

– Да я и не сомневаюсь. Я просто... как бы сказать... восхищен, что ли, – так помнить все... – Он снова повернулся к Алексу. – Ты сейчас рассказал нам все, что происходило "У Джека", и даже слово в слово воспроизвел, кто что говорил. А вот скажи – в поведении Боба или Кэйт тебе ничего не показалось странным? Они вели себя... м-м... нормально, как и всегда?

Несколько секунд Алекс смотрел на Финнерти.

– Я не знаю, – ответил он наконец. – Понимаете, я уже давно не знаю, что вообще считают нормальным. Вы хотите, чтобы я описал, что, по моему мнению, они чувствовали – но дело в том, что сам я чувствовать не могу. Мог, как и все, до той катастрофы – по крайней мере, так все говорят, – но после операции все куда-то пропало. Но вели они себя, как раньше, как и всегда. – Неожиданно он ухмыльнулся: – Боб Кэри даже немного меня поддразнивал.

– Это мы знаем, – кивнул Том Джексон. – Твоя подружка уже рассказала нам. И жаловалась, что ты, мол, теперь не краснеешь.

– Этого я тоже больше, наверное, не могу. Думаю, что научусь со временем, но пока еще не приходилось.

– Как, то есть, "научусь"? – удивился Джексон. – Ты же, например, улыбаешься.

Алекс взглянул на отца, Марш кивнул.

– Этому я тоже учился, – ответил Алекс. – Тренировался или – как лучше сказать... Понимаете, я не такой, как другие люди. Поэтому мне приходится учиться вести себя, как они. Я знаю, что когда людей поддразнивают – в шутку, – они улыбаются, поэтому я улыбнулся Бобу.

– О'кей, – кивнул Финнерти, не сводя взгляда с Алекса и чувствуя, как по спине пробежали мурашки. – А больше ты ничего не помнишь? Может быть, еще что-нибудь?

Подумав, Алекс отрицательно покачал головой. Спустя несколько минут входная дверь захлопнулась за полицейскими.

– Алекс... – начал Марш нерешительно. – Может быть, ты и правда вспомнил что-то еще о вчерашнем вечере, но не сказал им?

Алекс снова покачал головой. Нет, он рассказал им все. Ведь они же не спрашивали его, кто убил Валери Бенсон. Если бы спросили, он бы, разумеется, сказал им, хотя и не смог бы объяснить, из-за чего умерла Валери или та, другая женщина – Марти Льюис. Но когда на следующее утро Алекс открыл глаза, он знал, почему все это происходит в его мозгу, и как бы в подтверждение этому последние недостающие части головоломки заняли свои места.

А значит, он скоро в точности будет знать, что случилось. А потом – и самое главное – кто он такой.

– Алекс! – сидевшая, как всегда, за своим столом Арлетт Прингл удивленно вскинула брови. – Ты, я вижу, становишься нашим постоянным читателем!

– Мне нужно еще кое-что посмотреть, мисс Прингл. Есть у вас еще что-нибудь о нашем городе? – спросил Алекс.

– О Ла-Паломе? – в голосе Арлетт Прингл слышалось сомнение. – Если и есть, то немного. Ту книгу я тебе уже показывала... – она пожала плечами. – А больше, пожалуй, ничего. Здесь и не происходило ничего такого, о чем стоило бы писать летописи.

– Но ведь что-то же должно остаться, – тон Алекса стал почти умоляющим. – Что-нибудь о старых временах, когда эти земли принадлежали еще Мексике.

– Мексике... – повторила Арлетт. Задумчиво поджав губы, она постукивала пальцами по столу. – Боюсь, что я не вполне представляю, что именно тебе нужно. У меня есть кое-что о францисканских миссионерах, о старых миссиях... хотя о нашей миссии, по-моему, совсем мало. Приход в Ла-Паломе всегда был маленьким.