Сергей Макаров - Спасский Олег Дмитриевич. Страница 3
– Не помню, на какой именно встрече, – рассказывает Макаров, – кажется, на факультете военных дирижеров при Московской государственной консерватории мне в числе многих других задали и вопрос о призах и наградах… Призов всяких у меня действительно много. И все они, конечно, дороги мне. Но я-то хорошо знаю, что – и это, поверьте, не желание пококетничать – немного наград досталось бы мне, если бы не ребята, если бы не наша армейская команда, из сезона в сезон неизменно первая…
А та встреча с музыкантами была интересна. Как мне рассказывали, выпускники этого военного училища разъезжаются буквально во все концы страны. Спрос на военных музыкантов такой большой, что их задолго до окончания училища расписывают по воинским частям. Дирижеры, как я и предполагал, интересуются спортом так же, как и другие молодые люди. Но ведь это естественно, правда?…
Случайный разговор
Тренировочный сбор в Архангельском.
Октябрь… За окном дождь, давящий и бесконечный…
После обеда – отдых. Кто-то старается уснуть. Кто-то занимает очередь у телефона, стоящего на столике дежурной внизу. Кто-то играет в шахматы. Большинство читает – если посмотреть на третий этаж со стороны парка, светящиеся окна вытягиваются в непрерывную почти цепочку.
Когда бы ни приезжал в Архангельское – Макаров с книгой или толстым журналом.
Вера как-то сказала мне:
– Сережа упивается чтением…
– Недавнее увлечение? – спросил я однажды Макарова про его страсть к чтению, – родилось на сборах? Или все началось раньше?…
И возник интересный разговор.
– Читал много и в детстве, и в юности. Рос в дотелевизионную эру. То есть телевизор у нас со временем появился, отец купил «Рекорд». Но это уже потом, когда мы получили квартиру… И всетаки даже при телевизоре на первом плане были книги. Читал с какой-то страстью… Только не спрашивайте, был ли любимый герой, на которого хотел быть похожим. Меня уже об этом давно спрашивали. Когда только начали писать обо мне. Да и ответить на этот вопрос я все равно не смогу. Может, потому, что рано сообразил, что герои книг – вымышленные персонажи, что таких людей на самом деле не было. Никогда не обременял писателей письмами, что, мол, случилось потом с таким-то или таким-то человеком. Но знал и о том – учитель в школе разъяснил, что фантазия автора рождается не на пустом месте, – что в основе образа, ситуации, проблемы реальные ситуации и реальные люди. Понимал, что натуру человеческую во всей ее полноте, с конкретными, живыми чертами характера и внешности изобрести на пустом месте трудно. Образ героя создается, вероятно, на основе суммы черт и признаков, подмеченных автором в разные годы, в разных ситуациях, в разное время, да? Хотя, наверное, в таком портрете, собранном из разных кусочков, чтото потом начинает независимо от воли и замысла автора преобладать.
Все придумано, создано фантазией автора. Но если надумано – чувствую сейчас почти сразу же. Опытным стал читателем.
А раньше я был, пожалуй, всеяден. Нравилось все. Ну абсолютно, понимаете, все.
Не могу сегодня назвать какого-то одного героя, запомнившегося мне больше других… Полтора десятка лет назад я не знал, что кого-то смогут заинтересовать мои литературные пристрастия, что будут мне задавать такие вопросы. На меня влияли многие герои. Не только сверстники. Да, пожалуй, и не сверстники в первую очередь. То, что читал, оставляло, несомненно, след в юношеской душе, это точно: тогда я/ был еще открыт всем влияниям…
Здесь в монологе моего героя была пауза. Видимо, Сергей что-то вспомнил, но что – рассказывать все-таки не стал.
– И вообще, зачем читать книги, если не брать что-то для себя? Говорю сейчас о себе нынешнем, вполне сформировавшемся человеке, приближающемся к тридцати. Круг чтения и интересов с годами, понятно, меняется. Но это, видимо, касается всех? Мне воспоминаниями делиться рано, но с самым живым вниманием читаю мемуары. Полководцев, политических деятелей, писателей. Людей поживших.
Читаю – и думаю. Стараюсь понять тех, о ком читаю. И реальных людей, и литературных героев.
Теперь нравятся не все книги. Совсем не все.
Раздражают романы или повести, в которых я чувствую какой-то запланированный, что ли, отклик. Надо об этом сегодня писать, вот автор и написал. А читать скучно.
Запомнил, где-то, кажется, даже записал название романа, в котором были зло высмеяны такие книги. Назывался тот роман необычно – «Вороной с походным вьюком». Автор Немченко. Так он там в четырех строках сюжет производственного романа излагает. Не попадалась вам эта книга?…
Признаюсь, в этом месте автор счастливо улыбнулся.
Еще бы не попадалась! В одной редакции с писателем работали. Да и жили по соседству.
Я помнил эту шутку Гарика. Почти дословно смог напомнить ее Макарову.
Для тех, кто не читал роман, приведу выписку из него.
«…Ну что такое сюжет производственного романа? Он ведь всегда, как правило, в четыре строки укладывается:
«Почему сегодня не дали план, Иванов?»
«Бетонный простоял».
«А почему он простоял?»
«А хрен его знает».
Вот на этот, прошу меня простить, «хрен» и приходится главная, и смысловая и художественная, нагрузка; это за ним, за этим «хреном», стоит либо авария, либо стихийное бедствие, либо семейная драма. Если у автора богатое воображение, он, конечно, может придумать и еще десятка два, а то и три причин, по каким мог простоять бетонный завод, и все же тут, согласитесь, особо не разгуляешься».
Сергей хмыкнул.
– И сколько же можно читать таких производственных романов? Три? Пять? А потом – на десятой или двадцатой странице закроешь. И другую книгу возьмешь. Уж лучше про спорт. Даже если скучно, то по крайней мере полезно. Какие-то выводы для себя сделаешь.
А я читаю и с профессиональной точки зрения. Книги о хоккее, например. Майорова читал, Старшинова… Канадцев, которых у нас переводили. Халла, Хоу. Стараюсь понять мотивы их решений, поступков, – не игровых только, понятно, но и жизненных. Все-таки одним делом занимаемся. Хотя и в разное время, в разных условиях.
Читал не по какому-то плану, а то, что можно было исхитриться приобрести у нас в Челябинске. Мне-то было легче, чем другим ребятам, моим сверстникам, – старший брат был в спорте, играл в команде мастеров. Ему иногда болельщики помотали. Кто-то случайно увидит книгу, купит или знакомую библиотекаршу попросит дать прочитать вне очереди. А у кого-то связи в книжном мире. Николай такими книгами очень интересовался… Старался прочитать все, ну а я за ним тянулся, уговаривал подержать книжку лишний денек,…
Но и о спорте мне не все нравится. Здесь даже больше книг, которые вызывают возражения…
С опасением дарю свои книги Сергею Макарову – критик он суровый.
«Конфликтный человек»
Слышал такие высказывания о Макарове не однажды. Конфликтный человек. Трудный. Неуступчивый.
Неуступчивый – это верно. Здесь не поспоришь. Тем более что Сергей и вне хоккея готов спорить до конца. Как когда-то его старшие товарищи по ЦСКА и сборной страны Борис Михайлов и Владимир Петров.
Он отстаивает свое мнение всегда. В разговорах с младшими по возрасту и опыту игры партнерами. И с тренерами. И с друзьями, далекими от хоккея.
У него неизменно есть свой взгляд и на игру, на прочитанную книгу, и на кинофильм, о котором спорят, и на слова или поступки товарищей. Большинство – «за». Для него это не аргумент. А может, как раз большинство не правы, ошибаются?
Он будет до конца биться, чтобы не уступить в жесткой схватке на льду, где цена победы – медали чемпиона мира. И так же самозабвенно сражаться на теннисном корте, где цена победы – удовольствие переиграть равного соперника.
И будет спорить с тренерами, если посчитает, что они ошибаются.
Неуступчивый человек. Это – безусловно.
Но вот – конфликтный?… Отчего же? Не знаю, не знаю…
Довелось, и не однажды, встречать азартных и озорных спорщиков, не всегда безобидных, о которых обычно говорят – любит, мол, гусей дразнить.