Прошлые обиды - Спенсер Лавирль. Страница 50

– Дай мне тоже, – сказала Лиза, протягивая руку за крекером.

Она уронила пакетик и повернула брата лицом к себе.

– Рэнди, глупая ты задница, ты снова курил эту гадость? Сознавайся!

– Нет, – пробормотал он – сес…

– У тебя такие глаза! Господи! Господи, как ты нагрузился! А если бы тебя мама поймала? Она бы тебя просто выгнала.

– Ты ей скажешь?

– Я должна, ты знаешь.

Видно было, что она колеблется.

– Но я не хочу портить завтрашний день. Ты обещал мне, что больше не будешь курить это дерьмо.

– Помню. Но я сделал всего несколько затяжек.

– Почему?

– Не знаю. – Рэнди свалился поперек кровати в ногах у Лизы. – Не знаю.

Она взяла у него из рук чай, глотнула, села на кровать, снова подобрав под себя ноги. Как ему помочь?

– Ты понимаешь, что ты делаешь со своей жизнью?

– Это всего лишь курево. Я не колюсь.

– Лишь курево!

Лиза покачала головой, а он уставился в потолок.

– Сколько ты тратишь на это в неделю?

Рэнди пожал плечами и отвернулся.

– Сколько?

– Тебя это не касается.

Она толкнула его ногой:

– Посмотри на себя. Тебе девятнадцать лет, у тебя есть комплект барабанов «Перле». Что еще? Приличная работа? Мебель? Машина, за которую заплатила мама? Друг, который чего-то стоит? Берни, дырка в заднице. Господи, да я за свою жизнь не поручусь, когда он рядом с тобой болтается.

– Брось, с Берни все в порядке.

– Берни – дрянь. Когда ты это поймешь?

Рэнди покрутил головой и посмотрел на нее. Она съела уже три крекера. Лиза вложила крекер и ему в руку. Съела еще один и сказала:

– Ты знаешь, я думаю, что дело в том, что ты себя недостаточно любишь.

– Ой-ой! Послушайте ее. Лиза Фрейд.

Она дала ему еще крекер.

– Не любишь. И ты это знаешь. Поэтому ты и болтаешься со всякими неудачниками. Давай посмотрим правде в глаза. А твои девицы? Кого ты приводил ко мне? Мне хотелось надеть на руку презерватив, прежде чем поздороваться с ними.

– Спасибо.

Лиза дала ему последние два крекера, бросила пустой кулек и отряхнула руки.

– Ты с папой сегодня разговаривал, как с дерьмом.

– Дерьмо и есть дерьмо.

– О, брось это, Рэнди. Он из кожи вон лезет, чтобы наладить с тобой отношения. Когда ты это перерастешь? Ведь это тебя разрушает.

– Не он сегодня меня беспокоит.

– Да, а кто же?

– Марианна.

– С ней тоже дров наломал?

– Послушай, я старался. Правда, старался.

– Что старался-то? Забраться к ней под юбку? Оставь ее, Рэнди. Она хорошая девушка.

– Ну и ну. Хорошенького ты обо мне мнения.

– Я тебя люблю, братишка. Но чтобы я могла тебя любить, мне очень на многое приходится закрывать глаза. Я бы любила тебя еще больше, если бы ты постарался: бросил эту дурную траву курить, нашел работу.

– У меня есть работа.

– Ну да. Этот сумасшедший дом. Чего ты боишься? Что ты не годишься для этих твоих драгоценных барабанов?

Она вытянула ногу и положила на его грудь.

– Ты будешь помнить утром то, что я тебе сейчас скажу?

– Буду. Я в порядке. Пришел в себя.

– Хорошо. Тогда слушай, и слушай как следует. Ты – лучший барабанщик из всех, кого мне доводилось слышать. Если хочешь барабанить, давай! Но запомни, это рисковая работа, особенно если ты куришь эту дрянь. Потом ты станешь колоться, потом все хуже и хуже, и ты погиб. Поэтому, если хочешь быть музыкантом, найди себе стоящий оркестр.

Он долго молча глазел на нее, потом сел.

– Ты правда думаешь, что я хороший барабанщик?

– Самый лучший.

Рэнди недоверчиво ухмыльнулся:

– Правда?

Она кивнула.

– Хорошо. Что случилось с Марианной? Она не выглядела счастливой, когда ворвалась в дом.

– Ничего не случилось. – Он глядел в сторону, запустив руку в волосы. – Я выругался, вот и все.

– Я сказала тебе, что она хорошая девушка.

– Я извинился, но она уже умчалась.

– В следующий раз придержи язык. Это не так уж трудно.

– И не успел я войти в ресторан, как она стала вопить, что я плохо обращаюсь с отцом.

– Значит, это заметно.

– Я даже не знаю, почему это она мне нравится.

– Почему же?

– Я сказал: не знаю.

– Держу пари, что я знаю.

– Да? Ну скажи.

– Она не потаскушка, вот почему.

Рэнди проглотил комок в горле. Некоторое время он сидел молча.

– Я увидел ее первый раз – и бац! Все, конец! – Он стукнул себя по груди. – Я почувствовал, что дышать не могу.

Лиза улыбнулась:

– Иногда это случается и так.

– Я старался себя вести сегодня как можно лучше. Честно, старался. – Он показал на свой новый свитер. – Я даже себе одежду новую купил, машину вычистил, стул ей пододвигал, дверь в машине открывал. Но она упрямая. Ты знаешь?

– Иногда упрямая женщина – это лучше всего. То же относится и к друзьям. Если бы у тебя были такие друзья, может быть, ты и подошел бы Марианне.

– Ты думаешь, я не подхожу?

Лиза некоторое время смотрела на него, потом потянулась к столику у кровати и подала ему холодный чай.

– Можешь подойти, но это не так просто, надо поработать. Пойди проспись, чтобы у тебя завтра глаза были нормальные. Хорошо?

Он покорно улыбнулся.

– Хорошо. – Поднялся с кровати и пошел к двери.

– Эй, – сказала она спокойно. – Поди сюда.

Лиза подняла руки, Рэнди бросился в ее объятия. Они некоторое время раскачивались обнявшись.

– Я люблю тебя, мой маленький братец.

Рэнди зажмурился, чтобы не заплакать. Он поверил ей, что может стать достойным.

– Я тоже тебя люблю.

– Кончай это с папой.

– Да, я понимаю.

– Завтра для этого подходящее время.

Рэнди поторопился уйти, чтобы не заплакать.

– Да, – пробормотал он и вышел из комнаты.

День, о котором Бесс накануне говорила, что можно расслабиться, принес с собой все. что угодно, только не это. Утром – парикмахер, следом – маникюр. Из магазина дважды звонила Хидер с какими-то вопросами. В церкви надо было развесить белые атласные банты; приготовить коробку, в которой гости должны оставлять поздравительные карточки; увязать все воедино в зале приемов; проверить, доставили ли свадебный торт; убедиться, что стол убрали в нужных тонах, что таблички с указанием имен гостей расставлены; и – Бог мой, как она забыла про свою собственную поздравительную открытку! Не говоря уже о колготках – почему она не проверила раньше, есть ли они?!