Прошлые обиды - Спенсер Лавирль. Страница 71

Диван кремовой кожи прибыл в пятницу, и Бесс перевернула землю и небо для того, чтобы доставить его к Майклу в субботу утром. Она хотела, чтобы диван был там, хотела вечером войти и увидеть его на месте, хотела сидеть на нем рядом с Майклом и вместе с ним наслаждаться этой роскошью. Он доставлял ей такую головокружительную радость, как будто был ее собственностью.

Она решила со всей определенностью, что не будет одеваться на этот обед как на правительственный прием. Надела белые брюки, свитер с короткими рукавами василькового цвета, простую золотую цепочку и маленькие клипсы. Подстриглась и уложила волосы, но ведь она записалась в парикмахерскую еще до звонка Майкла. Отполировала и накрасила ногти, но она и так это делала дважды в неделю. Подушилась, но это было такой же привычкой, как проверка времени. Побрила ноги, но это и так требовалось.

Единственное, от чего еще не смогла отказаться, – это от нового белья, которое купила накануне. Она просто случайно проходила по Виктория-стрит. Белье цвета голубой пудры, с глубоким вырезом на лифчике и бедрах. Обошлось ей в тридцать четыре доллара.

Она надела белье, посмотрела в зеркало, подумала: «Как глупо» – и сняла его. Сменила на обычное. Выругалась и снова надела то, сексуальное. Она состроила себе в зеркале гримасу: «Хочешь снова связаться с мужчиной, с которым уже однажды потерпела поражение?»

Снимала, надевала, снимала – и так три раза, пока решительно не осталась в новом.

Майкл отдался на милость Сильвии Рэдвей и сознался:

– Хочу произвести впечатление на женщину. Я готовлю для нее первый раз и хочу все сделать так, чтобы это ей понравилось. Что я должен сделать?

В результате получилось следующее: пара подсвечников с тонкими голубыми свечами; низкая ваза со свежими белыми розами и синими ирисами; подставки под тарелки и салфетки, бокалы на высоких ножках, охлажденное пули-фюссе; подробно разработанное меню и нервные спазмы в желудке Майкла.

Без четверти шесть в субботу он ходил кругами у накрытого стола, подытоживая сделанное.

«Все ясно, Куррен, ясно до отвращения».

Но, черт, признавался он себе, он хотел не только этого. Ну и что? Они оба одиноки, ни у кого из них сейчас не было партнера. Розы, Бог мой, розы. Он повязал салфетки вокруг ножек бокалов так, как учила Сильвия. Сильвия сказала, что женщина обращает внимание на такие детали. Однако теперь, когда сцена была оформлена, Майкл начал сомневаться. Не побежит ли Бесс к своей машине прежде, чем произнесет слово «Казанова».

Он посмотрел на часы и в панике бросился в ванную принять душ и переодеться.

Со столом он явно перестарался и потому попытался компенсировать это небрежностью в одежде. Белые джинсы, рубашка в крупных цветах с открытым воротом, белые мокасины на босу ногу. Золотая цепочка на запястье. Немного геля на волосах. Немного одеколона. Ничего особенного.

Так, во всяком случае, он говорил себе, причесывая брови, вытирая капли воды на туалетном столике в ванной, убирая все интимные мелочи в спальне, расправляя покрывало, еще раз проводя рукой по полированным поверхностям, закрывая шторы и выходя из спальни, где оставил торшер включенным.

Она позвонила из вестибюля ровно в шесть тридцать.

– Это ты, Бесс?

– Я.

– Сейчас спущусь.

Он оставил дверь в квартиру открытой и спустился вниз на лифте. Она ждала около двери лифта внизу, старательно, как и он, изображая небрежность.

– Тебе не нужно было спускаться. Я знаю дорогу.

Он улыбнулся:

– Отнеси это на счет хорошего воспитания.

Бесс вошла в лифт. Он мельком взглянул на нее:

– Хороший вечер. Правда?

Она ответила столь же небрежным взглядом.

– Прекрасный.

Сильный сквозняк встретил их ветром у открытых дверей. В ноздри ему ударил аромат розы, ее любимых духов. Майкл закрыл дверь, и ветер прекратился. Бесс прошла впереди него в галерею. И остановилась там.

– Еще ничего не подобрал на консоль?

– Не было времени поискать.

– В Миннеаполисе на Франс-авеню есть прекрасная галерея, «Эстельс». Там интересные вещи из стекла и меди. Может быть, тебе что-нибудь там понравится.

– Хорошо. Запомню. Прошу.

Он прошел к кухне и примыкающей к ней семейной комнате, умышленно остановившись в дверях так, чтобы ей не был виден стол.

– Готова к встрече с диваном? – поддразнил ее, оглядываясь через плечо.

– Дай мне посмотреть, – сказала она, нетерпеливо подталкивая его в спину.

Поставив руки на дверную раму, он загородил проход.

– Разве ты хочешь его увидеть?

– Майкл! – воскликнула она, шутливо колотя его по лопаткам кулаками. – Я ждала этого четыре месяца! Я даже чувствую запах кожи.

– Мне казалось, что ты ненавидишь этот запах.

Она снова подтолкнула его, и он притворился, что его вытолкали полностью. Бесс прошла сразу к дивану. Пять шикарных секций кремовой кожи огибали два угла по периметру комнаты, отделяя ее от кухни. Перед диваном стоял новый музыкальный комбайн. Она бросилась на диван и глубоко вздохнула. Мягкие подушки ласкали.

– О-о!.. Роскошно! Просто роскошно. Тебе нравится?

Майкл сел на секцию под прямым углом от нее.

– Шутишь? Разве мужчины любят «порше»? Билет в первый ряд на первенстве мира по футболу? Холодное пиво в тридцатиградусную жару?

– Мм…

Бесс свернулась калачиком и закрыла глаза.

– Признаюсь, «Натуцци» я еще никому не заказывала.

– Ах ты обманщица! Я-то думал, что ты знаешь, о чем говоришь.

– А я и знала. Я просто это еще никому не предлагала. – Бесс вдруг поднялась и стала осматривать диван. – У меня не было возможности сделать это раньше. Все в порядке? Нет пятен? Что-то не так?

– Я ничего не разглядывал. У меня, правда, не было для этого времени.

Она осматривала диван ползком, добралась до его коленей, миновала их, продолжая осмотр. Затем поднялась, отряхнула руки.

– От него правда пахнет.

Майкл расхохотался, заложив руки за голову, ощущая мягкость спинки.

– Как можно говорить это о диване, который стоит восемь тысяч долларов?

– Что есть, то есть. Это кожа пахнет. Ну и как тебе теперь все?