Раздельные постели - Спенсер Лавирль. Страница 29

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Следующий день был одним из тех безупречных дней поры бабьего лета в Миннесоте, когда наступает прилив чувств и настроений. Возвратилось тепло, снова проснулись дремлющие мухи, небо было темно-голубым, и золотисто-красная территория университета по-прежнему оставалась живой, в то время как повсюду увядали осенние краски. Стоял октябрь… Кэтрин казалось, что все население университета ходило парами. Она поймала себя на мысли, что завороженно наблюдает за парнем и девушкой, которые шли, держась за руки, их пальцы сплелись и покачивались. Неожиданно в сознании Кэтрин всплыл образ Клея Форрестера: сильные, большие руки на руле… Кэтрин вытерла влажные ладони о бедро. Она прошла мимо парочки, что целовалась у входа в лабораторию Тейт. Парень просунул руку под жакет девушки и обнимал ее сзади за талию. Не в состоянии оторвать взгляда, Кэтрин наблюдала, как рука появилась из-под одежды, скользнула по бедрам девушки, а потом они попрощались и каждый пошел своей дорогой. Она помнила слова Клея, временная ЖЕНИТЬБА СО ВСЕМИ ОБЯЗАННОСТЯМИ, и хотя она тоже настаивала на том, что именно такой должна быть их женитьба, она почувствовала, как по телу пробежали мурашки. Под вечер по дороге домой она заметила парочку, что сидела по-турецки на траве. Они сидели лицом к лицу, склонившись над книгами. Рука парня лежала на колене девушки… У Кэтрин неожиданно сжалось сердце.

«Я беременна, — подумала она, — И Клей Форрестер меня не любит». Но эти мысли не смогли избавить Кэтрин от покалывающего желания.

В «Горизонте» Кэтрин переоделась, стараясь казаться не слишком соблазнительной. Когда она полностью нанесла косметику, то внимательно посмотрела на себя в зеркало. Почему она наложила тени не так, как в прошлый вечер? Легкие розовато-лиловые тени над глазами, а снизу — едва различимые тени персикового цвета, рыжевато-коричневая тушь, абрикосовые румяна и блестящая светло-коричневая помада под цвет лака для ногтей. Она сказала себе, что все это не имеет никакого отношения к предложению Клея Форрестера.

Отворачиваясь от туалетного столика, Кэтрин увидела, что в дверях стоит Фрэнси. Она стояла, не решаясь войти и робко улыбаясь. Не произнося ни слова, Фрэнси протянула Кэтрин флакончик духов.

Кэтрин выдавила из себя ослепительную улыбку.

— Спасибо. Я как раз собиралась за ними идти. — Она надушилась, а через несколько секунд в комнату вошла Мари и сказала, что Клей приехал.

Когда Кэтрин спустилась вниз, наступил первый неловкий момент, во время которого каждый из них разглядывал одежду и лицо другого. Это была многозначительная оценка, от которой сердце Кэтрин застучало с бешеной силой.

Теперь на нем были брюки темно-синего цвета с модными складками и бледно-голубой свитер из овечьей шерсти с V-образным вырезом. Ворот рубашки был расстегнут, а короткие края воротничка стояли четко, что отвечало моде этого года. На шее он носил простую золотую цепочку, и она, казалось, подчеркивала золотистый цвет его кожи. Отмечая про себя, что Клей всегда одевается по последнему крику моды и что ей это очень нравится, Кэтрин в который уже раз за этот день подумала, правильно ли она поступает.

Казалось чем-то нереальным то, что она идет впереди него, что он открывает для нее дверь и пропускает вперед, что чувствует его за своим плечом, когда они спускаются со ступенек крыльца и идут к машине. Она невольно чувствовала дружескую поддержку с его стороны во всем: в том, как он наклонялся, когда открывал для нее дверь машины, как говорил с ней, даже в том, как он устраивался на своем месте за рулем. Оказавшись опять в замкнутом пространстве машины, Кэтрин почувствовала запах его лосьона и увидела все те трижды знакомые движения мужчины и его машины.

Она уже знала, в каком порядке он будет их выполнять: его запястье будет покоиться на руле, когда он будет заводить мотор, ненужное прикосновение к зеркалу заднего вида, единственный раз он пожмет плечами и наклонит голову вперед, устраиваясь поудобнее, и так будет держать голову, когда «корветт» тронется с места. Сегодня он ехал с разумной скоростью. Вместо магнитофона на сей раз тихо играло радио, а мелодичные голоса говорили о том, что звучит радиостанция КС-девяностно пять. Потом без предупреждения начал петь Леттерман: «Мне кажется, я схожу с ума…» Клей молча вел машину. Каждому из них хотелось протянуть руку и выключить радио. Но никто из них не осмеливался это сделать. Огни приближались, удалялись, вспыхивали, исчезали, а машина двигалась сквозь приятный осенний вечер, мотор тихо ворковал. От слов песни стало еще хуже: «Ты просто слишком хороша, чтобы быть настоящей… не могу оторвать своих глаз от тебя…»

Кэтрин была готова отдать все на свете, только бы сейчас зазвучало какое-нибудь бешено пульсирующее диско. Когда песня закончилась, Клей задал ей единственный вопрос:

— Сегодня это тоже сделали девушки?

Кэтрин с трудом взяла себя в руки. Не было смысла лгать.

— Нет.

Он посмотрел на нее долгим взглядом, потом все внимание сосредоточил на дороге.

Неожиданно она догадалась, куда они едут. Ей не нужно было знать точный маршрут, чтобы быть уверенной в этом. Клей выехал на Интерстейт, проехал через тоннель и поехал в западном направлении по Бульвару Вэйзата к Шоссе сто, потом в южном направлении к Эдине. Снова ее охватило нежелательное чувство знакомого. Вдруг у нее возникла отчаянная надежда, что она ошибается, что он поедет в какое-нибудь другое место и тем самым сможет избежать установления дальнейших дружеских отношений. Но он этого не сделал.

Они приехали на то же самое уединенное место, что и в первый вечер. Он остановил машину у подножия посыпанной гравием дороги, выключил мотор, радио продолжало тихо играть. За стеклами была кромешная темнота, но тусклый свет от приборов освещал его профиль. Обхватив руль, Клей рассеянно постукивал по нему большим пальцем в такт музыке.

Кэтрин охватила паника и сдавило горло.

Наконец он повернулся, опираясь локтем на руль.

— Ты… ты думала над этим или уже что-нибудь решила?

— Да… — Единственный слог прозвучал неестественно.

— Да — ты подумала, или да — ты выйдешь за меня замуж?

— Да — я выйду за тебя замуж, — разъяснила она, но в ее голосе не было ни намека на радость. Как бы ей хотелось, чтобы он не смотрел так на нее. Ей было интересно знать, чувствует ли он сейчас такую же пустоту на душе, какую чувствует она. Ей снова захотелось выйти из машины и побежать по посыпанной гравием дороге. Но куда она побежит? Для чего?

Его деловитый тон вернул ее к действительности.

— Я полагаю, ты не хочешь попусту терять время? Принимая во внимание, что ты беременна уже три месяца, я не хочу терять время. Думаю, что ты тоже?

— Нет, — солгала она, опуская взгляд на колени. Из горла Клея вырвался короткий, нервозный смех.

— Что тебе известно о свадьбах?

— Ничего. — Она беспомощно посмотрела на него.

— Мне тоже. Ты желаешь пойти и поговорить с моими родителями?

— Сейчас? — Она не ожидала, что это будет так скоро.

— Конечно.

— Только не сегодня! — При тусклом свете было видно, как ее охватила паника.

— Хорошо, тогда что ты хочешь делать? Сбежать?

— Я не готова…

— Нам надо с ними поговорить. Ты возражаешь?

Что еще ей осталось делать?

— Думаю, нам придется поговорить с ними с глазу на глаз рано или поздно. Так почему не сделать это сегодня?.. Послушай, Кэтрин, они — не великаны-людоеды. Я уверен, что они нам помогут…

— Я не питаю никаких иллюзий по поводу того, что они думают обо мне и моей семье. Они не смогут забыть все, что натворил мой отец. Разве можно меня осуждать за то, что мне не хочется их видеть?

— Нет.

Они сидели, думая об этом. Но ни один из них понятия не имел, как готовиться к свадьбе.

— Моя мать знает, что нужно делать.

— Да, например вышвырнуть меня.

— Ты ее не знаешь, Кэтрин. Она будет счастлива.

— Разумеется, — угрюмо ответила она.