Кровавый рассвет - Спиллейн Микки. Страница 20

Подсовывая бумажку, я почувствовал, что ее медленно тянут у меня из пальцев. Потом загремели, падая, какие-то вещи, и дверь медленно открылась. Передо мной стояла Соня Дутко.

Она была не похожа на женщину, которую я себе представлял. Белокурые, почти серебристые волосы окутывали нежное овальное лицо с выдающимися скулами и — вот ирония судьбы — с огромными, почти восточными, темными миндалевидными глазами. Ее губы были полными, немного влажными. Я видел, что она боится меня, но не подает виду. Грудь выступала под тонкой нейлоновой блузкой. У нее уже не было атлетического разворота плеч, как на ранних фото. Она была стройной, даже несколько худощавой, бедра узковаты, почти мужские, грациозные, как у балетной танцовщицы.

— Не думай, что я такой в жизни, детка. Хороший грим.

Она слегка улыбнулась, и я понял, что ее женский взгляд уже заметил в косметическом искусстве Эрни некоторые погрешности, которых не заметил бы мужчина.

— Я не знала, кого мне ждать.

В ее низком голосе все еще слышался акцент, но трудно было сказать, какой именно.

Я закрыл дверь, по привычке быстро окинул взглядом номер, потом молча указал ей на кресло. Когда она уселась, спросил:

— Ты хочешь что-нибудь рассказать?

— А что, это обязательно?

— Да.

— Тогда — пожалуйста.

— Что случилось в отеле?

— Эта женщина... Она проникла ко мне и сказала, чтобы я немедленно сматывалась из отеля. Сообщила; что это необходимо для безопасности Габена. Потом кто-то быстро постучал в дверь, но она не дала мне открыть. Несколько минут спустя зазвонил телефон. К нему я тоже не подошла.

— Кто знал, что ты появишься в этом отеле?

— Никто. Я никому не говорила.

— Энн... женщина... это знала?

— Да, я сказала ей. — Она сжала руки, нервно облизнула губы и посмотрела на меня. — Она все время боялась, что они ворвутся, дала мне эту бумажку с адресом, помогла влезть на первые ступеньки пожарной лестницы и наблюдала за тем, как я спускалась. Я сразу поехала сюда.

— Ты ни с кем не общалась?

— С тобой, — вызывающе ответила она, вдруг тоже переходя на «ты». — Пожалуйста, скажи мне, что там произошло.

— Они пришли за тобой, крошка, и Энн встретила их вместо тебя. Она могла бы их опознать, поэтому они решили не рисковать и просто прикончили ее.

Она прикрыла ладонью рот. Ее глаза на минуту расширились от ужаса.

— Господи... но я... нет...

— Зачем ты приехала в Нью-Йорк, Соня?

— Из-за Габена. Когда я узнала, что он сделал...

— Перешел?

— Да.

— Это из-за тебя он перешел?

Она отрицательно покачала головой, все еще потрясенная смертью Энн.

— Нет, нет. Это, по-моему, невозможно. С тех пор как я... здесь, мы не переписывались.

— Вы были счастливы вместе?

— Да, однажды. Восторг, атмосфера игры... Габен тогда был влиятельным лицом, и все было так здорово. Он был очень нежен со мной.

— Он знал, что ты не слишком-то любишь его?

— Кто может сказать, на что надеется мужчина? Он уже немолод.

Я пожал плечами, наблюдая за ней:

— Возраст тут ни при чем. Вы были любовниками?

Она нагнула голову, рассматривая свои ладони, потом тряхнула головой, волосы упали ей на лицо.

— Да, но я хотела об этом забыть.

— Скажи мне одну вещь. Только откровенно. Он помог тебе убежать?

Соня не могла бы меня обмануть, я для этого слишком опытен. Очень просто она сказала:

— Нет, Тайгер, нет. Я убежала потому, что поняла: с меня довольно. Это было внезапное решение. Во время Игр я встречала молодых людей, слушала их, видела, как они живут, и поняла, что должна бежать. Дома никто не пострадал из-за моего бегства. Воспользовалась случаем. Друзья... одолжили мне денег. Я старалась быть хорошей гражданкой этой страны.

— Ты несколько раз меняла имя.

— Да, но даже теперь есть кто-то, кто помнит и не прощает. Иногда меня... навещали. Каждый раз я уезжала на новое место. Я зачеркнула свое прошлое. Здесь у меня новая жизнь.

— Чего же ты хотела от Мартреля?

Жестом отчаяния она передернула плечами:

— Я знала, что ему предстоит, и не хотела, чтобы он был один. Иногда мне даже казалось, что он сделал это из-за меня. Я чувствовала ответственность. Хотела удостовериться. Но это не могло быть из-за меня. Я уже сказала, что после Игр мы даже не переписывались. Для него это было бы опасно. Сейчас так трудно говорить об этом.

— А теперь из-за него в опасности ты.

— Почему?

— Твои бывшие сограждане надеются добраться до него через тебя. Если они тебя поймают, то смогут шантажировать Мартреля, и он не станет говорить с нашими людьми. Они даже смогут сделать так, чтобы он вернулся. На его жизнь уже покушались.

— Но он...

— Жив, находится под наблюдением в больнице. Поправится, но они не остановятся на этом.

— Но тогда я должна его видеть! Пойми, должна!

— Позже, в свое время. Теперь ты так же важна, как и он! Пока я не свяжусь с Мартрелем, ты просто пересидишь в укрытии. Если он узнает, что ты в безопасности, то заговорит, и, как только сделает это, его цена для Советов сведется к нулю, он перестанет быть мишенью, обретет возможность жить в безопасности.

— Мартрель говорил, что собирается преподавать.

— Это его дело. Так поступали и другие, он тоже может использовать этот вариант. Тебе ведь известно, как они поступают: держат человека на крючке, пока это в их силах, но, когда он утрачивает для них ценность, предпочитают оставить в покое. Мы и стараемся этого добиться. А сейчас он не должен молчать.

Соня вдруг вскочила, все ее стройное тело напряглось.

— Там что-то, должно быть, происходит...

Я махнул рукой, и она сразу замолкла.

За дверью послышался какой-то звук, отозвавшийся во мне сигналом опасности.

Я показал Соне на угол, заставил сесть на пол и, когда она свернулась клубком, на цыпочках подошел к выключателю и повернул его. Потом выхватил пистолет и стал смотреть на щель под дверью Пол под ней не был освещен, очевидно, они выключили свет в коридоре. Кругом был полный мрак.

Я заметил приемник на столе, взял его и, найдя легкую мелодию, усилил звук до такой степени, что он заглушал все наши движения, Если компания в коридоре не узнала меня, то они могли принять меня за любовника и подо ждать, пока я выйду, прежде чем врываться в комнату.