Любители тел - Спиллейн Микки. Страница 5

Дежурный коп узнал и пропустил нас.

Мы поднялись на лифте на шестой этаж. На небольшую площадку выходили двери двух квартир, одна из которых была закрыта — это была дверь квартиры, принадлежащей отсутствующему жильцу, а другая — широко распахнута. Копы внутри этой квартиры были заняты своим привычным делом. Пат приветственно махнул нам рукой, и мы, обогнув кровавое пятно возле двери, прошли вслед за ним к тому месту, где лежало тело. Ребята из криминальной лаборатории уже закончили свою работу и стояли в стороне, обсуждая последние новости бейсбола.

— Можно? — спросил я.

— Валяй, — ответил Пат.

Я опустился на колени возле трупа и внимательно осмотрел его. Митч Темпл лежал на боку в луже крови. Одна его рука была все еще вытянута, цепляясь за полу пиджака, который он пытался стянуть со спинки стула; пальцы его другой руки судорожно стискивали батистовый носовой платок, который всегда торчал из его нагрудного кармана. Я поднялся на ноги и бросил взгляд на кровавый след, тянувшийся от двери до дырки в груди Темпла. Он был длиной в добрых двенадцать ярдов.

— Что удалось выяснить, Пат?

— Похоже на то, что он открыл дверь на звонок и получил удар кинжалом с восьмидюймовым лезвием. Он сразу упал на спину. Тот, кто его убил, просто закрыл дверь и ушел.

— Такая рана в большинстве случаев оказывается смертельной, не так ли?

— Да, — ответил Пат.

— А что он искал в пиджаке?

— Что-нибудь такое, что могло бы остановить кровотечение, как мне кажется. По-видимому, здесь ничего не тронуто. Удивляюсь, как ему удалось добраться сюда. Медицинский эксперт тоже не понимает, каким образом у него хватило сил. Он два раза падал, а последние несколько дюймов полз.

— Никто не может попасть в квартиру, пока снизу не позвонит швейцар, — напомнил я.

Пат бросил на меня недовольный взгляд.

— Пока мы не установили точного времени смерти, но профессионал вполне мог подобрать для осуществления своего плана подходящий момент. Мы сейчас проводим проверку квартиросъемщиков и вообще тех, кто был здесь, но могу поспорить, что мы ничего не найдем. Типы, которые здесь живут, не хотят иметь дело ни с трупами, ни с полицией. Они не знают даже своих соседей п„о площадке.

— Это ведь Нью-Йорк, — сказал я.

— Ну, а как насчет тебя?

Это было скорее утверждение, а не вопрос.

Я взглянул на него и покачал головой:

— Можешь меня вычеркнуть, я с ним не имел дела с момента нашей последней встречи. Я ведь передал тебе, что он сказал: он ничего не станет писать в течение недели, но между тем будет потихоньку выяснять вопрос насчет неглиже. Думаешь, он что-нибудь нашел? У него было огромное количество источников информации.

Пат пожал плечами.

— У него нет никаких записей на этот счет. И секретарша тоже ничего не знает. Она говорит, что он подолгу отсутствовал каждый день, но исправно давал материал в свою колонку. Мы сейчас исследуем его последние записи и репортажи, может, нападем на какой-нибудь след.

— А как насчет той серии статей о мафии, которую он опубликовал месяц назад?

— Они слишком хитры, чтобы вести охоту на журналистов. Все равно этим ничего не добьешься, но легко обнаружишь себя. Им нужна анонимность, а не известность. Нет, здесь что-то другое.

— Эти чертовы неглиже?

— Возможно. Я надеялся, что ты что-то разнюхал.

Я пошарил в кармане в поисках сигарет, но наткнулся на бумажник.

— Смотри-ка, я всего лишь агент по страхованию, — усмехнулся я, кинув его Вельде. — Держи, можешь оставить его себе.

Она подхватила бумажник и сунула его в свою сумочку.

— Сожалею, Пат, но у меня ничего нет для тебя. В том случае если только полицейский департамент не захочет взять меня на службу.

— Понятно, — пробормотал он. — Могу себе представить. Ладно, тебе лучше убраться отсюда до прибытия прессы. Они и так раздуют это дело, и я вовсе не хочу, чтобы они наткнулись тут на тебя.

— Не обращай внимания, малыш.

— Если что-нибудь узнаешь, дай мне знать.

— Разумеется.

— Пройди через черный ход.

По дороге к выходу я обернулся.

— Может быть, ты будешь так любезен и известишь меня о том, какой оборот примет дело?

Губы Пата скривились в усмешке:

— О'кей, крошка.

Ужинали мы бифштексами у Вельды. Это был домашний ужин, одно из тех мероприятий, которые она обставляла с особой тщательностью. На ней был совершенно свободный в талии синий шелковый халатик, так что когда она расхаживала по квартире, перед взором соблазнительно маячили ее обтянутые шелком бедра и ягодицы. Когда же она уселась напротив меня, отвороты халатика едва запахнулись, открывая глубокую ложбинку между грудями, и стоило ей слегка повести плечами, как отвороты расходились, давая мне возможность насладиться красотой ее бюста.

Наконец я отодвинул тарелку. Бифштекс был съеден, но вкуса его я не почувствовал. Она налила мне кофе, улыбнулась и сказала:

— Видишь, чего тебе не хватало все это время.

— Ты чертенок, — я вынул из кармана сигареты, сунул одну в рот и сказал: — Дашь мне прикурить?

Вельда потянулась за сумочкой, вытряхнула из нее кучу всякой ерунды, после чего нашла спички и дала мне прикурить.

Складывая все обратно, она вдруг помедлила, держа в руках мой бумажник, и сказала:

— С какой стати было заключенному посылать тебе эту штучку?

— Ты же видела письмо. Это входит у них в программу перевоспитания.

— Да нет, я не то имею в виду. Если такие вещи посылают хорошо известным людям, то уж, конечно, им известно о роде их занятий. Особенно о твоем. Очень плохо, что тут нет фамилии того, кто это сделал.

— Давай поглядим.

Я взял бумажник и развернул его. Он был стандартного фасона, с отделениями для визитных карточек, прорезью для удостоверения личности и кармашками для счетов.

— Пусто, — сказал я. — К тому же все вещи проверяются во избежание пересылки заключенными посланий на волю. Это просто рекламный трюк.

— Может быть, там есть потайное отделение? — засмеялась она.

Но я не смеялся. Я уставился на бумажник, затем стал ощупывать линию сгиба. И наконец я нашел его — хитро спрятанный потайной кармашек, который очень трудно найти при поверхностном осмотре... Там-то и была записка.

Она была написана карандашом крошечными заглавными буквами на клочке туалетной бумаги. Я прочел ее дважды, чтобы быть уверенным, что не ошибся. Каждое слово по отдельности.

“Дорогой Майк! Я услышал по радио про убийство рыжеволосой девицы. Моя сестра была знакома с ней и с девчонкой Постон тоже. Я подумал об этом только сейчас. Когда я узнал про смерть Постон, я не придал этому значения, но последняя смерть встревожила меня. Вот уже четыре месяца от Греты нет никаких известий. Найдите ее, пожалуйста, и попросите написать мне. Я заплачу вам, когда выйду отсюда.

Гарри Сервис”.

Вельда взяла у меня записку и, нахмурившись, прочла ее.

— Постон, — сказал она тихо. — Элен Постон. Так звали школьную учительницу, которая покончила с собой.

— Да, это она.

— А этот Гарри Сервис, разве он...

— Да, это я засадил его.

— Тогда почему же он написал именно тебе?

— Может, он не имеет на меня зуба за это. Кроме того, он не из тех парней, которые доверяют копам.

— Что же ты собираешься делать, Майк?

— А что я могу сделать, черт побери!

— Передай это Пату.

— Замечательно! Сразу же все узнают, какая я первостатейная сволочь. Гарри пришлось немало помаяться, чтобы передать мне эту записку. “Страховой агент” — это специально написано, чтобы поддеть меня, а у меня на этот счет больное самолюбие.

Вельда вернула мне клочок бумаги.

— Ты вовсе не обязан оказывать услуги этому Сервису.

— В обычном смысле — нет, конечно. Но хотя я его и сцапал на грабеже и он даже пытался убить меня, он все же считает меня достаточно честным, чтобы иметь со мной дело. — Я еще раз прочел записку. — Это его отчаянная просьба.

— То, о чем ты думаешь, сумасшествие.