Ублюдок Баннермен - Спиллейн Микки. Страница 17

Вэнс Колби приобрел цвет мела. От его надменности не осталось следа. Он стал похож на загнанного зверя, которого со всех сторон стережет смерть, и все, что он сможет сделать — это покориться судьбе.

Он медленно повернулся и пошел к двери. Там его уже ждал лейтенант Граверс. Захватив Гейджа и Матто, лейтенант посадил их в машину. Я слышал, как заурчал мотор, увидел красный сигнал над крышей, и машина тронулась к шоссе.

Я снова подошел к Аните и взял ее за руку. Казалось, она вообще потеряла способность что-либо понимать, но быстро пришла в себя и в голову ей вонзилась мысль, что судьба отдает нас друг другу и что на свете не существует никого, кроме нас двоих, кроме совсем маленьких человечков из семейства Баннерменов, которых все считали ничего не значащими, потому что у других Баннерменов было слишком много власти и могущества. Но сейчас — и навсегда — все круто переменилось.

— Итак, вы окончательно разорены, братцы. Теперь вам придется попотеть, чтобы заработать на жизнь. У вас, правда, остаются дом и земля, но они только ускорят полное разорение. Лично я не думаю, что вы выкарабкаетесь, да и позора такого вам не пережить, слишком вы тщеславны. Но лично я ничего никогда от вас не хотел, и сейчас возьму только то, что принадлежит мне по закону и что вы бесстыдно пытались украсть у меня. Вам придется жить наедине со своей нечистой совестью, а это поганое дело! Вы всегда будете помнить, что «ублюдок Баннермен» на самом-то деле не ублюдок, что это вы ублюдки. Да, самые настоящие ублюдки! — Я сделал небольшую паузу, оглядев их гнусные физиономии, и добавил: — Аниту я отсюда заберу. И об Анни я тоже позабочусь. Мне кажется, она больше не захочет оставаться в такой компании.

Я легонько подтолкнул Аниту к двери и еще раз обернулся. Руди и Тэдди были не в состоянии даже повернуть головы в мою сторону и не шевелились. Для них это оказалось слишком сильным ударом.

— Прощайте, милые братцы! — воскликнул я напоследок. — Теперь вам придется много трудиться, чтобы заработать на хлеб с маслом.

Ночь была ясной, небо в звездах, а дорога, освещенная луной, убегала на запад.

Анита тесно прижалась ко мне. Из приемника тихо лилась музыка. Мы ехали со скоростью шестьдесят миль в час. Мы с Анитой только что женились, и она все еще не могла прийти в себя. Мы почти не разговаривали. Я ждал, когда она начнет первой.

Наконец она не выдержала. Баннермены всегда были любопытны, а она принадлежала к их числу.

— Слушай, Кэт... Этот лейтенант Граверс... Он отпустил тебя? Почему? Не понимаю.

— А что тут непонятного? Я просто рассказал ему, кто я и откуда и куда направляюсь. Он принял это к сведению, вот и все.

— А куда мы сейчас едем?

— Туда...

— А ты не можешь сказать, куда именно?

Я посмотрел на нее и улыбнулся.

— Конечно могу, дорогая. Правда, это может помешать нашему медовому месяцу, но для тебя это будет даже как-то романтично. Я, видишь ли, должен получить в Нью-Йорке одного сбежавшего заключенного и отвезти его обратно на побережье.

Она изумленно уставилась на меня.

— Я думала... ты... ты...

— Да, я служу в полиции, ненаглядная моя. Я как раз ехал в отпуск на запад, вот они и поручили мне это задание, чтобы я выполнил его на обратном пути и оправдал таким образом дорожные расходы.

— О Кэт, дорогой!

— А теперь я могу вести себя, как тот полицейский миллионер, которого недавно показывали по телевизору. Теперь, надеюсь, тебе все понятно, милая? У тебя больше нет вопросов?

— О Кэт! Ты не представляешь, как мы повеселимся!

Я нежно погладил ее по ножке вверх от колена, и Анита еще теснее прижалась ко мне.

— А когда я выполню это задание, мы проведем медовый месяц уже по-настоящему. И тогда — берегись, Анита!

— Берегись, Кэт! — отозвалась она и улыбнулась.