Возвращение гангстера - Спиллейн Микки. Страница 15

— Очень больно было?

— Да нет... нет. Они... они выжидали.

— Ты можешь идти?

— Могу попробовать.

— Давай я попробую тебя донести.

— Да нет, я уж сама как-нибудь.

— Понимаешь, нам надо отсюда валить. Еще не все кончилось.

Она осмотрела себя и села, спустив ноги на пол. Лицо ее перекосила было гримаса боли, но тут же и исчезла.

— Подожди минутку, — сказал я ей. Зарядив «люгер», взятый у одного из лежавших на полу, я дал его ей в руки, сам побежал наверх, выбрался через окно и по пожарной лестнице поднялся на крышу, где оставил свой плащ. Схватив его, я бросился обратно.

Женщины, они все одинаковые. Могут спокойно смотреть в лицо смерти, но публично обнажиться — никогда. Она стыдливо улыбнулась, когда я помогал ей завернуться в мой плащ, и вслед за мной спустилась по лестнице. Мы вышли через подъезд типографии и оставили дверь незапертой, чтобы другим не пришлось себя слишком утруждать. Я нашел телефонный автомат и набрал номер Шаффера. Как только я представился, нас тут же соединили.

— Ирландец, ты где? — спросил он.

— Под Бруклинским мостом, у типографии Морта Гильферна.

— А-а, это место мы знаем.

— Тогда поспешите. Здесь двое убиты и один без сознания ждет вашего приезда.

— Это все твоя работа?

— Да уж, дружище, я постарался. Есть и новости.

— Какие же?

— В данный момент я увожу отсюда Карин Синклер.

— Ну, Ирландец, черт бы тебя побрал, ты просто бестия...

Но я его оборвал:

— Вы сами меня просили заниматься самостоятельно, и я выполнил вашу просьбу.

Он продолжал ругаться, я повесил трубку. Не так легко было дойти до перекрестка, где мне удалось взять такси. Раз десять мы, останавливались, и она отдыхала, а я все время ее поддерживал за талию. Моя рука чувствовала под плащом ее теплое тело, крупное и красивое, как раз в моем вкусе; всякий раз, когда она напрягалась, я знал, что это от боли, и, казалось, сам ощущал ее страдания.

Мы доехали на такси до отеля «Улси-Левер» и, ловко разыграв забавную сценку, прошли через вестибюль. Ее волосы намокли от дождя и мокрым занавесом закрывали лицо, она смеялась, и я первый раз в жизни слышал ее смех. Педераст бросил на нас довольно противный взгляд, но тут же отвернулся к коммутатору и не видел, как мы садились в лифт.

Мы поднялись, я завел ее в свою комнату и уложил на кровать. Потом я ее раздел, отбросил в сторону и плащ, и больничную рубашку. На бинтах были следы крови, и когда я прикрыл ее простыней, она закрыла глаза и личико ее исказила гримаса боли.

Она была очень красива обнаженной. И не заметить этого было просто невозможно. Я не мог смотреть на нее долго, не осмеливался прикоснуться к ней и просто цепенел от ярости при мысли, что кто-то уже смотрел на нее в таком виде.

— Ты можешь меня здесь подождать? Она открыла глаза и снова улыбнулась.

— Хоть всю жизнь, — ответила она. — А как тебя зовут?

— Ирландец.

— А другого имени у тебя нет?

— Райен.

— Ну и что ты собираешься теперь делать, Ирландец?

— Не хочу тебе сейчас рассказывать. Спи.

— Хорошо.

Я поправил ей подушку.

Итак, где-то в городе есть еще один человек, который должен умереть. Он еще не подозревает об этом, но он будет убит. Я знаю, что за «штуковина» имелась в виду, и знаю, куда он за ней пошел.

И теперь обойдусь без посторонней помощи.

Не открывая глаз, она сказала:

— Ирландец...

— Да, дорогая.

— В этой капсуле... описание... местоположение этих... ракет... другого экземпляра не существует...

— Ну?

— Чтобы снова все исследовать, уйдет не меньше... полугода. Это... будет слишком поздно. Я... просто не могу... сказать нашим сотрудникам...

— Примерно так я и думал. Но ты не волнуйся. Она счастливо взглянула на меня:

— Не буду.

Глава 7

Я любил такие ночи. Тишина, дождь — как раз по мне, как хорошо скроенная одежда. Я остановил такси, из которого только что вышла парочка, сел в машину и попросил отвезти меня на угол той улицы, где жил Флай. Когда мы проезжали мимо Парамаунта, я посмотрел наверх и сверил часы. Начало второго.

Дождь припустил с новой силой, что есть мочи барабаня по крыше такси. Щетки работали с невероятной скоростью, но не справлялись. Я дал шефу доллар, вылез и, подождав, пока машина отъедет, пошел дальше сам в полном одиночестве. В такую погоду не то что идти по улице, но даже нос высунуть, чтобы поймать такси, и то никто не захочет. Это-то мне как раз и было нужно.

Флай жил на первом этаже большого уродливого особняка, одного из тех зданий Нью-Йорка, которые как больные зубы высятся на его ровной челюсти. Вдоль обочины цепью стояли пустые автомобили, некоторые из них скорее напоминали груду мусора, некоторые — дорогие, новые модели — владельцы постарались припарковать как можно ближе к дому.

Я шел по противоположной стороне улицы, присматриваясь к нужному дому, прошел мимо, потом вернулся и перешел дорогу. Я прекрасно понимал, что представляю собой отличную мишень для всякого, кто скрывается у окна или под крышей, но все же решил рискнуть, так как времени принять все меры предосторожности у меня не было. Подойдя к дому, я не стал терять ни секунды: перемахнул в два шага через несколько ступенек, мгновение переждал в тени и нараспашку открыл дверь парадного. Прислушался: ничего, кроме шума дождя, не было слышно. Вторая дверь была уже открыта, и ее придерживал кирпич.

С пистолетом наготове я шагнул вперед и по стенке добрался до квартиры Флая. Как можно аккуратнее я нажал на ручку и тихонечко подтолкнул дверь, она раскрылась настежь. Комнату освещал лишь фонарь с улицы — тусклый свет, едва пробивавшийся сквозь толщу дождя и давно не мытые стекла окон.

Но его было достаточно, чтобы увидеть распростертое на полу тело Флая, со все так же неестественно повернутой шеей.

И его было достаточно, чтобы увидеть второе тело, лежавшее неподалеку и едва заметное в тени дивана.

Я стоял и смотрел, давая глазам привыкнуть к темноте и всецело полагаясь только на слух. Постепенно я смог различить страшный разгром в комнате: перевернутая мебель, выброшенные на пол из ящиков вещи.

Итак, дело сделано. Они пришли и ушли — свидетельством тому служат два трупа и учиненный беспорядок. Я вошел внутрь, подошел ко второму трупу и повернул к свету его лицо.

Это был часовой Мартино, приставленный к квартире Флая Большим Степом. Я ногой перевернул мертвое тело Кто бы ни воткнул в него нож, это профессионал высочайшего класса. Работа была проделана настолько искусно, что Мартино умер, сам не подозревая отчего. Шагнул, может, пару раз по инерции и упал. Такой удар мог нанести только эксперт вроде Маноса Деккера.

Затем я внимательно осмотрел помещение, и то, что увидел, чрезвычайно напомнило мне сцену в кофейне Тарбуша. Перевернуто все, без малейшего исключения.

Следовательно, снова не нашли. Хотя и просмотрели все подряд, до единой вещицы. Я радостно усмехнулся, значит, я пришел не слишком поздно. Капсула все еще где-то спрятана. Манос Деккер знал, куда обычно люди прячут самое ценное, но вот только Флай был не обычным человеком, а сумасшедшим, который должен во что бы то ни стало сохранить свое самое заветное сокровище, то, без чего ему смерть.

Я стоял посреди темной комнаты и в потемках рассматривал окружавшие меня предметы. Большую часть работы Деккер уже проделал за меня, так что не долго придется трудиться. Здесь вряд ли найдется много вещей, которые бы уже не были разбиты, выпотрошены, разобраны на составные части.

И вообще теперь все легко. Слишком многие наркоманы пользуются одними и теми же уловками, каждый при этом воображает, что изобрел нечто необыкновенное. Я поднял дешевый керамический светильник с разбитым основанием, снял абажур с зубчатыми краями и осмотрел лампочку: она была цела, но ввернута лишь наполовину. Пару раз крутанул — и она оказалась у меня в руках. В патроне спокойно лежала та самая капсула, из-за которой полегло столько людей. Я выковырял ее и положил на ладонь.