Русская весна - Спинрад Норман Ричард. Страница 37

Соня не потерпела бы, если б это сказалось на его поведении, но Илья Пашиков вел себя как безупречно вежливый европеец, гражданин мира; он впервые получил назначение за пределами своей страны и старался работать на совесть. Он явно был любимцем «московских мандаринов»; то, что Соне представлялось вожделенным венцом чиновничьей карьеры, для него было всего лишь остановкой на пути к аппаратным вершинам «Красной Звезды», а может, и выше. Без сомнения, Илья Пашиков был человеком со связями.

Если у Сони квалификации хватало с лихвой, то Пашикову, чтобы руководить отделом экономической стратегии, знаний и опыта недоставало, что, кажется, несколько смущало нового руководителя, по крайней мере, в ее присутствии. Он поручал Соне составлять отчеты и коммерческие прогнозы и посылал их начальству от своего имени, за это он время от времени перед ней извинялся. Он и сейчас выглядел смущенным, но в его поведении сквозили вовсе ему не свойственные скрытность и неискренность.

– Опять проблемы с Робертом и Франей? – спросил он, наливая ей чая из самовара.

– Обычное дело: старшая сестра, младший брат, – сказала она. – Вы же знаете подростков.

Пашиков пожал плечами.

– Боюсь, что нет. Я ведь, увы, одинок...

– Как же, – сухо ответила Соня, – знаю, как тяжело вам приходится.

Илья рассмеялся.

– Кое-как перебиваюсь с помощью своих милых подруг, – заметил он.

– Наверное, мы встретились все-таки не затем, чтобы обсуждать моих детей или ваши любовные приключения, Илья Сергеевич...

Пашиков нахмурился.

– Вы знаете, что я не из тех, кто вмешивается в чужую личную жизнь, – сказал он, – но...

– Но?..

Пашиков нервно забарабанил пальцами по столу.

– Это не я придумал, понимаете, мне очень неловко... – пробормотал он, избегая ее взгляда.

– Есть такая старая-престарая русская пословица, я ее только что сочинила, – сказала Соня. – Если у вас во рту кусок дерьма, лучше или проглотить его, или немедленно выплюнуть, в зависимости от вкуса.

Пашиков усмехнулся.

– Дело касается нового директора Европейского космического агентства...

Соня вскинула голову и выжидательно посмотрела на своего начальника.

– Кажется, Эмиль Лурад?.. Старый приятель вашего мужа, верно?

Джерри как раз сейчас с ним беседует, подумала Соня.

– В некотором роде...

– В Европейском космическом агентстве происходят очень странные вещи. Как жене Джерри Рида, вам это наверняка известно... – медленно произнес Пашиков.

– Вы имеете в виду назначение Эмиля Лурада?

Пашиков кивнул.

– Он едет в Страсбург, и скорее всего – отнюдь не по поручению Армана Лабренна. Ведет частные беседы с делегатами и министрами. Докладывает что-то на закрытых заседаниях парламентских комитетов, куда КГБ проникнуть не может. Когда же он возвращается в Париж, Лабренн уходит в отставку «по состоянию здоровья», хотя результаты его медицинских обследований, до которых КГБ добраться удалось, ничего подобного не подтверждают, и Лурад становится директором...

– Ну и что? – спросила Соня.

– Итак, скажите мне...

– Что вам сказать?

– Что же произошло?

– Не понимаю...

– Вот и мы тоже, – сказал Пашиков. – В этом-то и загвоздка.

– Я, кажется, не так уж бестолкова, Илья Сергеевич, но я все-таки не понимаю, – сказала Соня. – Какое отношение все это имеет к «Красной Звезде»?

Пашиков снова забарабанил пальцами по столу.

– Хотя «Красная Звезда» официально и не имеет касательства к переговорам о включении Союза в Объединенную Европу, нас иногда просят... помочь проинформировать некоторые организации...

– Например, КГБ?

– На сей раз нет, – живо ответил Пашиков. – Эта просьба исходит от Министерства по делам космоса; они ведут переговоры о порядке и условиях слияния космических программ – нашей и общеевропейской – при включении Союза в Европу, переговоры подошли к весьма скользкому пункту – о долях сторон в общем бюджете, и тут... это!

– Что – это?

– Ответ на этот вопрос и хотели бы как можно скорее получить те, кто ведет переговоры!

– Ну, знаете ли, это задачка для КГБ, а не для нашего отдела экономической стратегии...

Пашиков пожал плечами, и в его тоне снова послышалась исчезнувшая было неискренность.

– Вообще-то вы правы... – сказал он. – Но в данной ситуации...

– Да в какой такой... – Соня оборвала себя на полуслове.

Илья Сергеевич глубоко вздохнул.

– Если выразиться поделикатнее, – сказал он, соединяя кончики пальцев, – Министерство по делам космоса неофициально попросило нас составить записку о причинах внезапного возвышения Эмиля Лурада, обратив особое внимание на соответствующие изменения в политике, которые могут повлиять на переговоры... Предполагалось... что именно вы составите эту записку... поскольку у вас... есть свой источник информации...

Он умолк, потупился, потом первый раз за всю беседу посмотрел ей прямо в глаза.

– Ведь мы прекрасно понимаем друг друга, верно, Соня Ивановна Гагарина... Рид? – мягко произнес он.

Соня ответила ему таким же прямым взглядом.

– Боюсь, что да, Илья Сергеевич Пашиков, – в том же тоне сказала она.

– Я не могу приказать вам сделать это, Соня. – Пашиков несколько повеселел. – Конечно, если вы откажетесь, никаких официальных последствий не будет, однако...

Он пожал плечами, вскинул руки, как настоящий француз.

– Но, говоря по-дружески, – продолжал он, – все, что от вас требуется, это, в конце концов, просто записать одну домашнюю беседу ради блага вашей родной страны, использовать возможность, которая случайно вам представилась. Не так ли?

Соня по-прежнему глядела на него в упор.

– И если я это сделаю?.. – спросила она со спокойствием, весьма удивившим ее самое.

– Такой поступок прекрасно отразится на вашей характеристике, уж это я вам обещаю, – сказал Илья Сергеевич Пашиков. – Формально дело этим ограничится. Но, Соня Ивановна, мы-то с вами понимаем, как вы в этом нуждаетесь.

В кабинете Эмиля Лурада царил беспорядок. Повсюду валялись наполовину распакованные картонные коробки, полки были как попало забиты книгами, журналами и дискетами, письменный стол и три стула перед ним тоже были завалены всяким барахлом, а на столе для совещаний громоздилось с полдюжины еще не развешанных картин в рамах. Новый директор ЕКА сидел, скинув пиджак, – с видом человека, у которого нет ни времени, ни охоты наводить порядок, потому что сейчас у него более серьезные дела.

Однако, заметив одну деталь, которой Эмиль все-таки позаботился украсить комнату, Джерри ухмыльнулся – это была увеличенная и вставленная в рамку копия иллюстрации из той старой статьи в журнале, из которой мир впервые узнал о «Гранд Тур Наветт».

– Садись, Джерри, садись, – сказал Эмиль, – скидывай барахло на пол, не стесняйся.

Джерри засмеялся, освободил стул и сел.

– Ну вот, я здесь, – сказал Эмиль Лурад с кривой ухмылкой, пожимая плечами. – Из цеха по контролю качества путь сюда неблизкий.

– Сюда неблизкий путь и оттуда, где ты был пару недель назад, у нас только об этом и толкуют, – заметил Джерри. – Что ты там отмочил, в Страсбурге?