Дурман любви - Спир Флора. Страница 17

На ужин Сара подала жареную ветчину, помидоры с зеленью, маисовые хлебцы с персиковым джемом, а на десерт – сладкий компот. Джек был великолепен: много шутил, смеялся и лишь слегка флиртовал. Клари так наслаждалась его обществом, что была даже несколько разочарована, когда он предложил лечь спать пораньше. Потом она рассердилась на себя – ведь она сама ясно дала понять, что не желает никаких особых отношений с ним, и он свято исполнял свое обещание. С какой стати ей обижаться, если сегодня не будет вечерней прогулки в саду с бокалом мадеры в руке? Он даже не заикнулся о вине, а просто проводил ее до дверей спальни, чтобы пожелать доброй ночи.

Она безумно устала, но заснуть никак не могла – лежала с закрытыми глазами, и перед ее умственным взором проносились события прошедшего дня. Это походило на кинофильм: она вновь слышала рассказ Сары о рабстве и освобождении, видела улыбку Джека, вспоминала его непринужденные манеры, его доброе отношение к слугам и к ней самой. Кем был этот странный англичанин? Он купил рабов, чтобы тут же даровать им свободу, он вытащил из канала полузадохнувшуюся, обезумевшую от муки женщину и пригласил ее к себе, а затем стал откровенно ухаживать за ней, всячески показывая, что она красива и желанна, но при этом не сделал ни малейшей попытки силой добиться своего, хотя она оказалась в полной его власти.

На посыпанной гравием аллее перед входом послышался, как и прошлой ночью, звук шагов. Клари немедленно вылезла из постели и, бесшумно ступая по полу босыми ногами, подошла к открытому окну. Возле веранды стоял Джек – закинув голову и любуясь звездами. В пальцах у него был зажат какой-то предмет, и когда он поднес руку ко рту, Клари поняла, что это трубка. Струйка табачного дыма потянулась вверх.

– Я обязана предупредить его об опасности курения, ведь он не знает достижений медицины двадцатого века, – пробормотала она.

И занесла было ногу на подоконник, но вовремя спохватилась.

Кларисса Каммингс, ты что же это делаешь? Хочешь воспользоваться предлогом, чтобы постоять рядом с ним, любуясь звездами и дожидаясь, пока он поцелует тебя? А потом ты заявишь, что тебе это неприятно и потребуешь, чтобы он к тебе не прикасался. Но он знает… и ты сама знаешь, как тебе хочется, чтобы обнял тебя и повторил, что не причинит тебе никакого вреда. Тебе известно по горькому опыту, что мужчинам доверять нельзя – даже такому, как этот Джек Мартин.

Она снова улеглась в постель и застыла, прислушиваясь к малейшему шороху. Только когда под шагами Джека заскрипел дощатый пол веранды, она закрыла глаза и заставила себя дышать ровно, словно он мог увидеть ее сквозь стену спальни и закрытую на засов дверь. И долго не засыпала даже после того, как Джек вошел в свою комнату и все в доме стихло.

На следующий день они вновь собирали персики и завершили свои труды лишь с наступлением темноты, затем поужинали и рано разошлись спать. Четвертый день пребывания Клари на Эфон-Фарм несколько отличался от предыдущих: женщины, освобожденные от работы в саду, занялись сортировкой собранных персиков, откладывая в сторону самые зрелые и укладывая в корзины те, что были потверже и предназначались на продажу в Богемия-вилидж. В полдень Джек с Люком, доверху нагрузив повозку, отправились в деревню и вернулись поздно вечером.

Мозес, управившись со скотиной и другими делами по хозяйству, пошел в сад, чтобы набрать персиков для себя. А Сара с Клари приготовили персиковый джем в огромном старом котле. Покончив с джемом, они занялись изготовлением наливки – это был еще один способ переработки урожая фруктов. У Джека стоял в кладовке бочонок отличного кентуккийского виски. Открыв его на кухне, женщины сварили сахарный сироп. Сняв с персиков кожицу и удалив косточки, они уложили плоды в глиняные горшки вместе с гвоздикой и корицей, а затем залили их сиропом из виски.

– Настоящий бурбон получается, – сказала Клари, опустив палец в горшок и слизав сладкие капли. – Правда, ему еще надо перебродить.

– Подождите до Рождества, – хмыкнула Сара. – Персиковый сок с виски и пряностями – нет ничего слаще! У меня уже сейчас слюнки текут.

– Не знаю, буду ли я здесь на Рождество. Они убрали со стола, закрыли горшки и унесли их в кладовку. Только после этого Сара спросила:

– А куда же вы денетесь?

– Не знаю. Даже если я вернусь к себе, дома у меня все равно нет.

– Так оставайтесь здесь. Такого хорошего места вы нигде больше не найдете. К тому же, – добавила Сара, протянув Клари несколько маисовых початков, – я из вас сделаю отменную повариху. Вы мне так здорово помогаете, что не хотелось бы вас потерять. Ну, ступайте за дверь с этими початками, а не то вы мне всю кухню замусорите. Тщательно снимите шелуху, а затем возвращайтесь сюда. Зерна нужно сложить в эту большую миску, а я пока протоплю печь.

Клари казалось, что на ферме все поспевает одновременно, но у Джека с Мозесом было на сей счет другое мнение – оба работали методично и спокойно. За персиками последовали маис, пшеница, бобы, ранние яблоки и даже помидоры – по словам Сары, их выращивали немногие, поскольку считалось, что свежими помидорами можно отравиться.

– Черные в этом лучше разбираются, пояснила негритянка Клари. – Никакого вреда от помидоров нет, и мистер Джек их очень любит.

Она подала на стол вареный рис с овощами и не стала смеяться, когда Клари предложила добавить несколько листьев зеленого салата.

Сара научила Клари срезать растущую в саду траву, связывать ее в пучки и вывешивать на просушку под потолком – зимой этой зелени цены не будет. Каждый три или четыре дня Джек возил собранный урожай в Богемия-вилидж. А Сара с Клари хлопотали на кухне, иногда помогая мужчинам в поле.

Жаркие солнечные дни тянулись однообразной чередой: после тяжелой утренней работы наступал час обеда, состоявшего из холодного мяса с хлебом, а затем труды возобновлялись. В короткие и уже прохладные вечера Клари чувствовала себя такой усталой, что не терзалась больше вопросом, почему Джек упорно скрывает свое имя и не желает рассказывать ни о семье, ни о друзьях – впрочем, она тоже не распространялась о своем прошлом. Равным образом, Джек оставил все попытки флиртовать с ней. Он свято выполнял данное ей обещание, оставив ее в покое, и она говорила себе, что очень признательна ему за это. Впервые за долгие годы никто ничего не требовал от нее. Весь этот месяц она усердно работала, спала как убитая, без сновидений и очень редко вспоминала о своей прежней жизни. Незаметно для нее самой глубокие и болезненные раны затягивались, хотя она очень удивилась бы, если бы кто-нибудь сказал ей об этом.

Однажды Джек вернулся из Богемия-ви-лидж непривычно рано и зашел на кухню, где трудились Клари с Сарой. Стояла удушающая жара.

– Я просто не верю своим глазам, – весело сказал он. – Клари, вы в женской одежде?

– Комбинезон пришлось замочить, – ответила она, покосившись на свое серое платье в цветочек, изрядно вылинявшее после нескольких стирок.

– Чем это здесь пахнет? – спросил Джек, оглядев кухню, а затем устремив взор на Сару.

– Только что вытащили хлеб из печи, – сказала та, – и три пирога уже доходят. Два яблочных и один персиковый, так что можете выбирать. Потом я обжарю ветчину, ведь завтра у нас воскресенье.

Хотя ближайшая церковь находилась далеко и ходить на службу было невозможно, Сара отказывалась готовить по воскресеньям – этот день она проводила за молитвой в чистеньком белом коттедже на склоне холма, где жила вместе с Мозесом и Люком.

– Клари, – произнес Джек, – давайте устроим пикник.

– Неужели вы собираетесь посадить ее в вашу утлую лодчонку? – осведомилась Сара. – За рыбой, что ли, собрались?

– Если что-нибудь выловим, я попрошу Клари сделать уху, – торжественно возгласил он, не обращая никакого внимания на негодующий жест молодой женщины. – Рыбу она почистит на берегу реки, так что твоя кухня не пострадает, Сара. Не забудьте захватить вашу шляпку, Клари.

– Не так уж я жажду ехать с вами, – сказала она и взглянула на Сару.